Нино БУРДЖАНАДЗЕ: Грузия очень ценит добрые отношения с Украиной

Спикер парламента Грузии Нино БУРДЖАНАДЗЕ побывала в Киеве в конце прошлой недели — тогда была учреждена Парламентская Ассамблея ГУУАМ (участниками объединения являются Грузия, Украина, Азербайджан и Молдова, Узбекистан временно приостановил членство). В Грузии Бурджанадзе называют «интеллигентным лицом революции роз». После ноябрьских событий соратница Михаила Саакашвили и Зураба Жвания исполняла обязанности президента, затем вернулась к работе в парламенте. Опытный политик, Нино Бурджанадзе сочетает элегантность стиля и демократизм общения. В то же время Михаил Саакашвили говорит, что тот, кто не имеет представления, как спикер парламента может осадить оппонента, на самом деле не знает Бурджанадзе.

О первом годе работы новых властей, о непростых отношениях с Россией и об интеграционных проектах на пространстве СНГ — в эксклюзивном интервью Нино Бурджанадзе нашей газете.

— Насколько сегодня организация ГУУАМ дееспособна в свете затянувшегося «тайм-аута» Узбекистана, консолидации СНГ под антитеррористической эгидой России, раскрутки Единого экономического пространства при активном участии Украины?

— Думаю, не совсем правильно противопоставлять СНГ и ГУУАМ, ГУУАМ и какую-либо другую организацию, как это делают многие политики. Каждая организация, если она основана на общих, общепризнанных ценностях, является ценной сама по себе. Думаю, с самого начала была неправильной позиция некоторых государств, в том числе и России, которая постоянно критиковала ГУУАМ и считала, мягко скажем, что не нужно поддерживать создание этого объединения. ГУУАМ — открытая организация и создается не против кого-либо, а для сотрудничества государств-участников, процветания их и сопредельных государств.

Что касается особой консолидации СНГ, то я позволю себе поспорить по этому поводу. Для того, чтобы Содружество было действительно дееспособной организацией, нужно, чтобы все государства-члены соблюдали одни и те же стандарты, нужно, чтобы как минимум уважались принятые в рамках СНГ соглашения. А события последних лет нам неоднократно показывали, что очень многие решения просто игнорировались. Возьмите хотя бы последний факт — открытие железнодорожного сообщения между Сухуми и Москвой. Ведь это же прямое нарушение соглашения 96-го года, подписанного в рамках СНГ лично президентом Ельциным. Мне сложно говорить об эффективности и позитивных сторонах деятельности Содружества, поскольку очень часто в самых критических ситуациях, например, в отношениях между Грузией и Россией, остальные государства в рамках СНГ молчали.

— По вашему мнению, сегодня необходим поиск более оптимальных форм сотрудничества?

— Я думаю, что сегодняшняя ситуация настолько сложна, что необходимо использовать все цивилизованные методы сотрудничества, взаимодополняющей деятельности. И не надо бояться объединения — именно во благо, а не во вред.

Создание еще одного интеграционного проекта на постсоветском пространстве — Единого экономического пространства — это законное право участвующих в нем государств. Если они считают, что такое объединение улучшит их взаимоотношения и будет способствовать экономическому росту и благосостоянию каждого из них — почему бы им не объединиться?

Грузия очень ценит те добрые отношения, которые у нас исторически сложились с вашей страной. Украина для нас является важнейшим стратегическим партнером, во все тяжелые минуты нашей истории мы чувствовали поддержку украинского народа, украинского государства. Поэтому я искренне желаю, чтобы наши дальнейшие отношения были еще глубже, еще лучше. Искренне желаю украинскому народу процветания, добра, демократического развития, и хотелось бы, чтобы этот сложный период вы пережили мирно, спокойно и в дальнейшем шли только демократическим путем.

— Удается ли сегодня грузинскому парламенту поддерживать баланс между консолидацией с исполнительной властью, что необходимо для стабильного развития демократического государства, и реальным плюрализмом, необходимым для самого существования демократии?

— Думаю, да. В самом начале нашего парламентского пути, из-за того, что абсолютное большинство получила президентская партия, звучали скептические заявления, что это будет карманный парламент, что в нем не будет оппозиционного мнения, что депутаты во всем будут потакать правительству. Но не такая уж долгая история нашей работы доказала, что это далеко не так. И честно говоря, у меня не было сомнений, что этот парламент ни в коем случае не будет карманным, как бы мы ни уважали президента и исполнительную власть. В этот парламент пришли люди, которые ради плюрализма и демократических ценностей устроили революцию в Грузии. Эти люди боролись за идею. Поэтому они никогда не позволят, чтобы наша власть и мы, совершившие революцию, допустили те же ошибки, которые допустила предыдущая власть. Поэтому мы особенно критичны именно по отношению друг к другу. Знаете, в Грузии есть хорошая пословица, ее трудно перевести, но суть такова: другу ты должен правду говорить в глаза, а недругу — за спиной. Поскольку мы, люди у власти, в высоком политическом истеблишменте являемся друзьями и единомышленниками, то очень часто говорим друг другу не очень приятные фразы. Но мы понимаем, что обязаны это делать. Нам может быть неприятно слышать правду, но это единственный путь не совершать ошибок.

— Через два месяца истечет год после смены власти в Грузии. Какими были самые главные шаги вашей команды за это время, предпринятые для того, чтобы полученный беспрецедентный ресурс доверия не превратился в «шагреневую кожу», как это случилось в свое время с Гамсахурдиа и Шеварднадзе?

— Поддержка и ожидания населения действительно были настолько высоки, что мы понимали, как сложно дать тот максимум, которого народ ждал. Хотя в основе своей народ был все-таки достаточно реалистичным. Люди понимали, что невозможно все сделать сразу. Страну, практически разрушавшуюся (особенно последние три-четыре года), практически дошедшую до катастрофы, невозможно сразу же поднять на ноги, и сделать из маленькой, красивой, но раздробленной и полной проблем Грузии красивую Швейцарию. Но главное, люди увидели, что мы выполняем наши обещания. Мы обещали, что будем бороться с коррупцией, и мы действительно начали с ней бороться на деле, а не на словах. Мы говорили о том, что буквально через два месяца после прихода к власти начнем ежемесячно выдавать зарплату и пенсию. Может, в другой стране это покажется обычным явлением, но учтите, пожалуйста, что в Грузии, до того, как произошла революция, по шесть-семь месяцев не выдавали зарплаты и пенсии. Мы сейчас выдаем зарплаты и пенсии в срок, начали покрывать и предыдущие задолженности. Мы обещали, что будем увеличивать пенсию — да, она мизерная, примерно эквивалентна десяти долларам США — на два, на полтора доллара, но это уже тенденция, которая дает людям надежду, что завтра будет лучше. Мы говорили, что не будем закрывать глаза на наши проблемы, будем работать над построением армии, улучшением системы управления государством, и мы потихоньку это делаем. И это объясняет то, что президент, парламент и правительство сейчас имеют большую поддержку. Может быть, не 97%, как это было на выборах, но тем не менее, процент поддержки очень велик.

— Выступая недавно в ООН, Михаил Саакашвили рассказал о плане урегулирования конфликтов на территории Грузии. Его этапы: восстановление доверия, демилитаризация конфликтных зон, интернационализация миротворческого процесса, широкая автономия для Абхазии и Южной Осетии — уже неоднократно были озвучены, и их старались воплотить в жизнь. Что необходимо для того, чтобы эти попытки все-таки увенчались успехом?

— Да, эти тезисы звучали, но все-таки не было последовательности, в том числе и в нашей политике. Сейчас все и в Грузии, и за ее пределами увидели, что мы — люди дела. Да, мы за мирное решение этих проблем, за политическое урегулирование, за восстановление доверия. Но с другой стороны, мы честно говорим, что не потерпим, чтобы Грузия еще 10, 20, 50 лет была раздробленной. Мы больше не потерпим того, что 300 тысяч беженцев в течение стольких лет не могли попасть на могилы своих близких. Мы говорим, что готовы сотрудничать. Мы не хотим войны. Но мы говорим честно: если борьба за нашу Родину будет последней возможностью поставить ее на ноги, мы будем бороться.

— А есть ли ресурс для завоевания доверия абхазов и осетин?

— Я уверена, что ресурс есть. Конечно, сложно это сделать. Могу привести пример Южной Осетии. Мы начали выдавать пенсии, предложили гуманитарную помощь. Почему возобновился конфликт? Элементарно, мы перекрыли контрабанду, которая шла из России через Рокский тоннель, через Южную Осетию, и давала миллионные доходы не южноосетинским жителям, не бедным пенсионерам, которые там страдают, а горстке людей. Даже после конфликта, на фоне победы, завоевав стратегически важные высоты, мы доказали, что можем бороться, можем выиграть войну, но не хотим войны. И мы вывели наши войска, хотя не все поддерживали такое решение, могу вам прямо сказать. После того, как войска были выведены, мы все — президент, премьер-министр, который неоднократно заявлял, что готов встретиться с Кокойты, я, которая поехала в Цхинвали и которую туда не пустили — заявили, что готовы вывезти из опасных зон и грузинских, и осетинских детей. Парламент взял на себя инициативу внести свою лепту в восстановление разрушенных домов, заявил, что мы готовы оказывать гуманитарную помощь не только грузинским, но и осетинским селам. И что мы получили? В осетинские села нас с книгами, с партами, с гуманитарной помощью не впустили — нам просто преградили дорогу. Восстановить доверие возможно, только если есть взаимное желание. Со стороны Грузии такое желание есть. Но очень важно, чтобы сепаратисты и в Осетии, и в Абхазии, и где-либо в мире не чувствовали поддержки других государств. Очень важно, чтобы другие государства не употребляли двойных стандартов, когда на своей территории они борются против терроризма и сепаратизма, а на территории соседнего государства их поддерживают.

— Ответственность за трудности в отношениях с Россией многие возлагали лично на Эдуарда Шеварднадзе, президент Саакашвили говорил о его «недоговороспособности» и заявлял о своей способности договариваться. Тем не менее, сегодня звучат слова о том, что Грузия для России оказалась в роли внешнего врага…

— Могу сказать, что, к счастью, у президента Саакашвили достаточно конструктивные отношения с президентом Путиным. Во всяком случае, каждая их встреча приводила к определенным, может быть, маленьким, но тем не менее позитивным шагам. Очень сложно остановить ту машину, которая была задействована в течение последних десяти лет. У меня часто складывается впечатление, что у президента Путина нет объективной информации о том, что же на самом деле происходит в Грузии. Это в принципе понятно, потому что Россия — сверхдержава, и президент Путин не может лично следить за каждым шагом или заявлением, которое делается в Грузии. Но есть люди, заинтересованные в том, чтобы российско-грузинские отношения не улучшились, заинтересованные в том, чтобы оправдать свою недееспособность, указав на Грузию. Что происходило во время чеченской кампании, когда российские войска терпели поражение за поражением? Нужно же было кому-то, генералам, например, которые не могли контролировать ситуацию, оправдать себя перед президентом. Нужно было сказать, что через Грузию идут чуть ли не эшелоны — по кавказским горам, очень интересно, да? — тяжелого вооружения, боевиков и т.д. Естественно, создался образ врага, на которого можно было сваливать свои просчеты.

К сожалению, то же самое чуть не произошло и в Беслане. Бесланская трагедия нас потрясла так же, как и любого нормального человека. Как только начали появляться тревожные сообщения, мы сразу же отправили к границе несколько машин скорой помощи, бригады врачей, позвонили, предложили кровь, медикаменты, продовольствие, спросили, чем можем помочь. Я не знаю, почему, но эти машины скорой помощи просто простояли на границе полтора дня, и их вернули обратно. Мы действительно были рядом с осетинским народом и всем народом России в эти трудные минуты. Но взамен мы получили то, что в Беслане арестовали наших журналистов, обвинив их во всех смертных грехах и заставив женщину-журналистку пять дней пробыть в совершенно невыносимых условиях. Мы получили то, что начали искать «грузинский след». Слава Богу, это было настолько абсурдно, что хватило ума и совести не продолжать обвинения.

— Новые грузинские власти приняли решение о смене не только государственного флага, но и гимна, герба. Это попытка закрепить внутренние изменения внешними?

— Это произошло не спонтанно. Разговоры о новой государственной символике шли уже несколько лет. Флаг, который сейчас является официальным стягом Грузии — исторический. Но предыдущее руководство не решалось предпринять радикальные шаги, одним из аргументов было то, что в Грузии есть и компактно проживающее мусульманское население, которое, якобы, не примет этого флага. Я с гордостью могу сказать, что все граждане Грузии, в том числе не исповедующие христианскую веру, с таким уважением отнеслись к этому решению, что не было ни одного протеста.

Новый гимн был избран на основе конкурса. Кому-то он по душе, кому-то нет, есть разные мнения. Может быть, можно было создать что-то лучшее, но, честно говоря, мне он нравится. Музыка основана на мотивах Захария Палиашвили, известного грузинского композитора, который жил и творил на рубеже XIX — ХХ веков, текст создан современным поэтом также на основе классических грузинских мотивов. Что касается герба, то он пока еще не утвержден в парламенте, и дебаты по этому вопросу, я вас уверяю, будут очень горячими.

— Наверное, главное внешнее изменение в Грузии — это не новая государственная символика, не то, что в Тбилиси демонтируют «уши Андропова» — советскую трибуну для приема парадов, а то, что больше не будет страшной гостиницы «Иверия», где много лет жили беженцы из Абхазии… Каким бы вы хотели видеть след, оставленный в Тбилиси и других грузинских городах «эпохой революции роз»?

— Да, «Иверия» была жутким зрелищем, гостиница была похожа непонятно на что, там жили беженцы по семь-восемь человек в одной комнатушке. А ведь раньше эти люди привыкли жить в прекрасных условиях на побережье Черного моря. Сейчас они расселены по разным районам города, а новая гостиница будет символом того, что в Грузии начинается новая жизнь.

Самым большим достижением нашей архитектуры должно стать построенное нами нормальное государство. Объединение страны, построение государственных институтов, которые будут работать и обеспечивать демократическое функционирование государства — это будет нашим самым большим «архитектурным» достижением.