«Остров Путин»: победит ли новая Россия старую?

«Ни один человек не является островом», — сказал поэт Джон Донн. Президент Буш, если его хорошо проинформировали перед саммитом в Москве и Санкт-Петербурге, должен будет проигнорировать мудрость, высказанную Донном. Потому что в пределах России президент Путин кажется изолированным островом, по крайней мере, среди российской элиты, которая так и не согласилась с его решением крепко привязать Россию к Западу.

У элиты есть много нареканий по поводу проводимой Путиным внешней политики, но все они сосредоточены на идее о том, что Америка попирает интересы России. Американские войска, жалуются они, находятся на территории бывших советских республик: Грузии, Кыргызстана, Таджикистана и Узбекистана. Следующая волна расширения НАТО грозит накатить на российские границы и на самом деле, после включения в свой состав стран Балтии, даже продвинуться дальше старых советских границ. Иностранные инвестиции почти не увеличились.

Путин, заявляют они, отказался от традиционных российских представлений о безопасности и ничего не получил от Запада взамен. Преступления, которые они приписывают Путину, звучат как обвинение в деле о государственной измене.

Сделав смелые шаги в направлении Запада после событий 11 сентября, Путин несомненно ожидал получить взамен похвалу и выгоды. Конечно же, на неблагодарность Запада было указано: Америка вышла из договора ABM, заключенного в 1972 году, и сейчас силой навязала Путину неопределенный договор о разоружении, который должен быть подписан на этом саммите и который позволит США не уничтожать излишние ракеты и боеголовки, а отправить их на хранение.

Даже министр обороны Путина Сергей Иванов, бывший его коллега по КГБ, и человек, которого часто считают ближайшим советником президента в правительстве, не полностью согласен с ним относительно условий сотрудничества с Америкой. Если в ближайшее время альянс Россия — Запад не принесет осязаемых выгод для России, то существует растущее опасение, что потеря доверия к Путину может фатально ослабить его власть.

Во всем этом есть жуткое ощущение дежавю. Хрущев, Горбачев и Ельцин — все они видели, как власть, которую они крепко держали в руках, расшатывалась, когда они пытались угодить или успокоить Запад, ничего не получая взамен. Ослабленное чувством, что Западу позволено дурно обращаться с Россией, их влияние среди российской правящей элиты рассыпалось в прах.

Но имеется существенная разница между сегодняшней Россией и даже пост-коммунистической Россией эпохи раннего Ельцина. При Хрущеве и Горбачеве (а также при Ельцине) Россия была автократическим обществом, в котором контроль над элитой являлся ключом к власти. Гражданского общества не существовало. Значение имела лишь власть бюрократии. Безликая масса была именно такой: безликой и бессильной. Общественное мнение ничего не значило, его даже не существовало.

Эта элита, старая номенклатура политбюро, была объединена усредненными мнениями. Вы сохраняете власть, сомкнувшись в мыслях на словах и на деле. Любые отступления предавались анафеме, и этого риска следовало избегать любой ценой. Лучше было примкнуть к испытанной и провалившейся политике, чем расстроить чьи-либо планы, несмотря на то, что люди, их вынашивавшие, были насквозь «прогнившими».

Но сегодняшняя Россия уже не является обществом, состоящим из двух классов. Это общество, в котором имеется разнообразие мнений, выборов, возможностей и групп людей, объединенных общими интересами. Каждый, живущий на Западе, скажет вам, что демократия основана не на том, что думает элита,— имеет значение то, что думает народ; или, по крайней мере, что думает противоборствующая толпа заинтересованных лиц.

Но самым важным в ней является то, что у людей есть свобода думать, и это как раз то, что российский народ сейчас свободен делать. И люди думают, что Владимир Путин заботится о российских интересах, составным элементом которых в данный момент является стремление быть неотъемлемой частью Запада.

Общественное мнение имеет большое значение, и российская элита знает об этом. Да, Путин озабочен тем, что элита дистанцируется от проводимой им внешней политики. Но он знает что-то такое, чего они, кажется, не осознают: российский народ поддерживает проводимую им политику и не хочет, чтобы ее отменили. Конечно же, элита ведет закулисную борьбу с целью подрыва усилий Путина, что объясняет, почему его идеи военной реформы, осуществляемые под управлением Сергея Иванова, не продвинулись практически ни по одному направлению.

Но чинить препятствия — это далеко не то же самое, что свергнуть. Путин может с таким же успехом быть изолирован, как это случилось с моим дедом Никитой Хрущевым в 1964 году, когда Леонид Брежнев организовал свой дворцовый переворот, чтобы его убрать. Однако Путин сейчас не настолько уязвим, поскольку у него есть широкая поддержка среди простых россиян.

И действительно, в прошлом Россия полагалась на свою силу, когда стремилась установить свой воображаемый имидж. Российская элита до сих пор придерживается этого подхода. Но после несчастий, случившихся на протяжении двух последних десятилетий, включая военное поражение в Афганистане и разрушающую жестокость чеченской войны, насилие которой рикошетом ударило по российским городам, простых россиян уже не так восхищает военная мощь.

Они все еще уважают свою страну и, конечно же, хотят, чтобы и остальной мир относился к ней с уважением. Но для них наибольшее значение имеет уважение к русской культуре, а оно не приходит под дулами ружей. Навязчивая приверженность к силе и престижу, до такой степени приводящая в возбуждение российскую элиту, не имеет практически никакого значения вообще.

Сегодняшнее российское общество отличается разнообразием взглядов и демократичностью, и его поддержка Путина сильнее недовольства им со стороны российской элиты. Поэтому, возможно, Джон Донн был отчасти прав: если Путин — это остров, то остров в море миллионов островов. И колокол государственного переворота звонит не по нем.