Первый европейский собственный голос

Международная антитеррористическая коалиция в том виде, в каком она была создана после терактов в Нью-Йорке и Вашингтоне 11-го сентября, дала трещину. Это уже очевидно, несмотря на уверения политиков в противоположном, и несмотря на то, что западноевропейские лидеры продолжают уверять Вашингтон в абсолютной солидарности.

Причины обнаружения трещины очень просты. Во-первых, абсолютное военно- техническое преимущество Соединенных Штатов над всеми их европейскими союзниками вместе взятыми дает основания Вашингтону диктовать и политическую волю, что вместе с тем вызывает ревность даже у наиболее «проамерикански» настроенной Великобритании. Во-вторых, страны Европейского Союза далеко не в восторге от того, что им придется поддерживать курс Вашингтона на уничтожение определенной им «вехи зла», в которую входят Ирак, Иран и Северная Корея, поскольку это повлечет за собой немалые неприятности, от которых администрация Буша, наверное, дистанцируется. В- третьих, страны Европейского Союза не склонны однозначно поддерживать Израиль в сегодняшней ситуации на Ближнем Востоке. Возможно, потому что у многих из них среди своих граждан есть многочисленные арабские общины.

Это все вызвало ряд выступлений, в которых «европейцы» призывают Соединенные Штаты не сводить международные отношения к борьбе с терроризмом, не «упрощать» взгляды на международную жизнь, не быть «однобокими». Говорят, правда, только «важные» — представители прежде всего Франции, а также Германии, Британии, Испании. «Младшие» пока что молчат — они более зависимы от американской позиции, и поэтому попадают в весьма неудобное положение.

Возможно, это еще не выглядело бы тенденцией, если бы политику Белого дома критиковали только в Париже и Мадриде — это уже давно стало своеобразной традицией, против которой никто особенно не возражал. Присоединение к недовольным комиссара Еврокомисии по внешним делам Криса Паттена, делегированного Британией, представителей Берлина делает это дело более серьезным и заставляет задуматься, а существует ли вообще тот Запад, который всегда представлялся в виде более-менее единого целого? Зато теперь можно говорить, что общая внешняя политика ЕС, о которой так много говорилось, наконец начинает вырисовываться.

Трещина стала еще одним свидетельством того, что однополюсный мир, который установился после победы, как говорится сегодня, трансатлантического сообщества в холодной войне, сам по себе был переходной моделью, и, по крайней мере, наиболее развитые страны уже готовы спорить с диктатом. Европейский Союз уже не может заявлять, что он является прежде всего экономическим объединением, после этих заявлений он просто вынужден развиваться в рамках политического альянса со всеми необходимыми составляющими и необходимой атрибутикой. И тем самым заявить претензии на то, чтобы европейская жизнь все-таки определялась в Европе. В том числе — и необходимый вклад Европы в действительно необходимую борьбу с терроризмом.

Что от этого нам? Вопрос был бы справедливым, если бы не внешнее восприятие Украины. Поскольку охлаждение отношений с Вашингтоном отнюдь не будет означать потепления и прорыва с Брюсселем. Вопрос, очевидно, не в том, на чью сторону придется становиться (рано или поздно все равно нужно будет четко определиться). Вопрос в том — с чем? Результат будет зависеть именно от этого. В том числе — и выполнение требования Леонида Кучмы за десять лет подготовить страну к вступлению в ЕС.