План Блэра: российская презентация

Вчера начался визит в Россию генерального секретаря НАТО лорда Джорджа Робертсона. Так случилось, что фоном для его визита стала не сама по себе необходимость обсуждения сотрудничества в борьбе с терроризмом, что названо в качестве официального повода приезда генсека НАТО в Москву, но «инициатива Блэра» — письмо-обращение британского премьер-министра Тони Блэра к НАТО и России. Альянсу и России в нем предлагается создать совместный совет, который бы собирался чаще, чем действующие сегодня механизмы сотрудничества, и принимал бы конкретные решения. Мотивом является, как указывал сам Блэр, то, что формат отношений между НАТО и Россией устарел и не отвечает реалиям.

«Министерство иностранных дел Украины внимательно изучает предложения, которые премьер-министр Великобритании Тони Блэр направил государствам-членам НАТО и Российской Федерации», — заявил на брифинге в МИД Украины официальный представитель министерства Игорь Долгов. По его словам, можно приветствовать упрочение доверия между НАТО и Россией, как и упрочение доверия на пространстве ОБСЕ в целом, что отвечает интересам всего мирового содружества. Более подробно, как сообщил Долгов, этот вопрос будет обсужден во время заседания комиссии Украина — НАТО 6 — 7 декабря в Брюсселе. Пока что, по словам Долгова, МИД Украины знает о содержании письма Блэра только из сообщений масс-медиа.

Инициативу, которая уже получила в прессе название «план Блэра», впервые накануне визита российского президента Путина в Соединенные Штаты озвучил президент США Буш в интервью для российской прессы. Тогда он не взял на себя смелость говорить от имени НАТО. Сегодня, по сообщениям западных СМИ, «план Блэра» оценивается странами-членами НАТО в целом положительно.

Можно допустить, что эта инициатива преследует по меньшей мере две цели. Во-первых, НАТО фактически предоставляет Москве статус, который можно условно определить как ассоциированное членство (чего-то подобного, но менее значительного по содержанию не совсем успешно добивалась Украина до подписания Хартии об особом партнерстве). То есть Россия может получить определенное право голоса при разрешении проблем европейской безопасности, особенно — ситуации в Восточной Европе и на Балканах. При этом НАТО оставляет за собой право проводить собственную политику. Россия же может наслаждаться тем, что ее не обходят в процессе принятия решений.

Во-вторых, новый механизм привлечения России, который должен заменить предыдущий механизм консультаций, явно призван смягчить, если не изменить, резко негативное отношение Москвы к расширению НАТО, прежде всего — ко вхождению в Альянс стран Балтии. Собственно, негативная реакция Москвы сегодня уже отдает просто риторикой, поскольку, как говорил Путин в США, ни противодействовать, ни содействовать этому Россия не может. Тем не менее, перестраховка не помешает.

В-третьих — НАТО для успешной борьбы с терроризмом действительно нужна российская помощь и как минимум российское невмешательство в процессе проведения операции в Афганистане и, возможно, не только. Имеется в виду прежде всего беспрепятственное использование вооруженными силами стран Альянса аэродромов и баз азиатских постсоветских стран (Узбекистан уже заявил о своей готовности предоставить такую возможность). Это, соответственно, не может не привести к увеличению влияния если не Запада, то США в регионе, причем за счет влияния России. За все, соответственно, нужно платить. Не говоря уже о том, что и данные, и помощь, которую может оказать собственно Россия, нелишни. И что в принципе Россию лучше иметь среди партнеров, чем среди противников.

Итак, план Блэра является ничем иным, как попыткой установления нормального настоящего партнерства между НАТО и Россией. Где речь не идет о членстве России в Альянсе и о возможном праве вето Москвы на решения НАТО. Во всяком случае, пока что. В свою очередь, также речь не идет и о полной зависимости Запада от российской позиции, но речь идет о чем-то большем и весомом, чем просто консультации. И это можно расценивать как первый уже настоящий шаг со стороны НАТО (поскольку предыдущие шаги все-таки были скорее полумерами).

Россия свой первый ход навстречу уже сделала: Путин уже ясно намекал, что готов обсудить общие принципы, на которых Россия может идти настолько далеко, насколько этого захочет НАТО (вплоть до обсуждения возможностей вступления). По-видимому, это было неплохо сделанным ходом на опережение, который с учетом российского потенциала вынудил руководство Альянса задуматься.

Так же очевидно, что сегодня ни Альянс, ни Украина не готовы к подобным шагам в направлении Украины. С точки зрения проведения антитеррористической операции, украинские возможности не настолько значительны, и обе стороны, во всяком случае, демонстрируют удовлетворение тем, как они используются. С точки зрения углубления сотрудничества и возможного изменения его формата — время этого еще, возможно, просто не пришло. Поскольку Украина остается, несмотря на всю геополитическую значимость, периферийным игроком, зависимым от позиций одновременно и России, и Соединенных Штатов. Во многом это предопределяется также внутренней ситуацией в государстве.

Стоит напомнить, что Украина неоднократно подчеркивала: расширение НАТО на Восток Украину не пугает. Для создания более благоприятных условий этому процессу НАТО и Россия должны искать пути для уменьшения уровня конфликтности в отношениях.

Готовность к новой динамике в отношениях НАТО и России в Украине есть. Но парламентские выборы и низкий уровень политической консолидации общества существенно снижают возможности эффективной украинской игры в этом направлении.

Тем более, для Киева очень много будет означать то, о чем же в результате договорятся лорд Робертсон и Путин, по какой линии действительно в дальнейшем будут развиваться отношения между НАТО и Россией, какое пространство эти договоренности оставят для возможностей самостоятельного маневра, который бы при этом не копировал достижения НАТО — Россия в меньшем формате. Представители некоторых стран-членов НАТО при этом отмечают, что в принципе постоянное пребывание Украины в российской тени нежелательно. Однако Украина сама должна быть готова к выходу из нее.