Политика памяти по Андреасу Умланду

Есть основания думать, что содержательная и интеллектуальная ценность публичных выступлений экспертов, политологов, известных обществу специалистов гуманитарной сферы (историков, социологов, правоведов, дипломатов) определяется не банальностью поставленных этими экспертами проблемных вопросов, глубиной анализа конкретной ситуации, владением реальными фактами часто суровой действительности (и еще в большей степени — жестокими реалиями истории) и, ясное дело, умением делать адекватные, логические и честные выводы. Андреас Умланд, немецкий политолог, доцент кафедры политологии Национального университета «Киево-Могилянская академия», основатель Киевского политического дискуссионного клуба немецкой службы академических обменов, является именно тем специалистом, общение с которым — всегда интересно и полезно, даже в том случае, когда трудно полностью принять его взгляды. Основательная беседа господина Умланда с Натальей Влащенко на «112 канале», дает богатую пищу для размышлений, невзирая на то, что не во всем господин Умланд, к величайшему сожалению, оказался свободным от мифологем и стереотипов советской пропаганды, а в некоторых важнейших аспектах, по мнению автора этих строк, обнаружил не вполне обоснованный оптимизм. Но известно: полезно поспорить с компетентным человеком по жизненно важным вопросам, чем скучно соглашаться с собеседником, ведя пустой разговор, в сущности, ни о чем. Однако — кратко расскажем суть дела по порядку.

Прежде всего, о вещах, где Андреас Умланд, о чем придется искренне сожалеть, опять повторил печально известные клише времен существования «Союза нерушимого». Отвечая на вопрос Натальи Влащенко: «Какие вызовы стоят перед Украиной внутри страны и в мировом контексте?» — немецкий политолог заявил буквально такое: «Одна проблема, которую я вижу и где Украина пошла в неправильном направлении, после Евромайдана — это политика памяти, которая в настоящее время проводится таким образом, что, в частности, ОУН представляется как какой-то эталон украинского патриотизма. С этим связаны большие проблемы во внешних отношениях. Есть целый ряд внутренних проблем, которые с этим связаны, потому что это не поддерживается всем населением. Для меня важнейшие проблемы, которые из этого вытекают, — внешнеполитические».

Ведь, как утверждает А. Умланд, «этот национализм, который исповедовали Бандера, Шухевич, — он был антизащитным, антиевропейским, антисемитским, антипольским (все одновременно? — И. С.), и потому он просто не подходит для процесса сегодняшней европейской интеграции Украины. Он создает кучу проблем с главными партнерами Украины в Европе — это Польша и Германия (вытекает ли из этого, что украинская политика национальной памяти должна определяться указанными государствами? А может, выбор такой политики — суверенное право каждого народа? — И. С.). Для Германии это тоже большая проблема, потому что Шухевич был не только командиром УПА, но и коллаборационистом» (доказательства? Где, кем и когда это было признано? Понятно, что Путин, Д. Киселев и, более того, Андропов аплодировали, и все же. — И. С.).

И дальше А. Умланд  говорит: «Внутреннее примирение в Украине — это отдельная сложная проблема. В этом и парадокс этой политики памяти, что это создает проблемы на стольких фронтах, что она кажется мне просто гиблой. Для меня намного важнее, что думают поляки (характерное признание! — И. С.). Эти резолюции парламента Польши, где Волынская резня (сугубо польская формулировка. — И. С.) была признана геноцидом — они в некотором смысле являются ответом на эту политику памяти Украины» (то есть, нет никакой односторонности тенденциозности — просто «законный ответ». — И. С.).

Вообще немецкий ученый считает, что «это уже такой себе пинг-понг идет в настоящее время между Украиной и Польшей, и это очень плохо для Украины, потому что Украине нужна Польша в ЕС (стереотипная, унизительная для нас и во многом фальшивая формула. Такое впечатление, что без этих адвокатов мы просто пропадем. — И. С.), и в результате этой политики памяти Украина теряет в настоящее время своих лучших друзей».

Вот такие рассуждения Андреаса Умланда — человека достаточно известного в Украине, известного своими либеральными, проевропейскими взглядами, квалифицированного эксперта, дружественно настроенного к нашему государству. Что здесь можно сказать? В первую очередь, по-видимому, то, что ни высокие научные степени, добытые на Западе, ни самые престижные дипломы ведущих европейских вузов еще не являются, к величайшему сожалению, стопроцентной гарантией полной научной объективности и политической незаангажированности (пусть господин Умланд, чья научная деятельность, безусловно, в целом стоит искреннего уважения, не обижается на эти слова). Похоже, это не вина, а беда немецкого ученого — ведь западная система образования и до сих пор еще не «очищена» от российских имперских клише. Их повторяют временами даже полностью добросовестные и компетентные люди.

А теперь по сути. Где конкретно А. Умланд увидел, что «ОУН подается как какой-то эталон украинского патриотизма»? На основании чего сделан такой вывод? Если после 70 лет тотальной манипуляции и тоталитарной лжи (когда ОУН подавалась, прежде всего, на востоке и юге Украины) как стая палачей и изуверов, которые беспощадно убивали младенцев, женщин и стариков, наконец начали рассказывать правду истории: да, далеко не все в ОУН были «иконописными» героями, есть о чем поспорить и с Бандерой, и с Шухевичем, но эти люди боролись за свое независимое государство на своей земле, боролись против двух тоталитарных империй — московской и нацистской — и потому защищали свято законное и справедливое дело. Они не стремились поработить другие народы — защищались за независимое государство своего народа. А то, что методы этой борьбы далеко не всегда были «европейскими» (в современном понимании слова), то, что Бандера не мог и не имел права действовать как Махатма Ганди («реалии» борьбы были совсем не те!), то, что приходилось противостоять, в 30-х годах ХХ в., и польской власти, которая аннексировала наши западные земли и репрессировала, арестовывала, истязала украинцев — все это никоим образом не дает право Андреасу Умланду обвинять ОУН в «антизападничестве» (в 1941—1951 г.г. руководители организации просили Запад, в частности, США о помощи — ни одного ответа), «антиевропейскости», «антипольскости», тем более, «антисемитизме». Важно понимать, что национально-освободительная борьба нации, которая должна с оружием в руках бороться в нечеловеческих обстоятельствах за свое выживание (реалии Второй мировой были именно такими), имеют не уж так много шансов быть абсолютно, «безукоризненно» европейской. Не такие были враги.

И последнее. А.Умланд вел речь не только об истории и памяти, но и о реформах в Украине и о времени, которое отведено на них (а оно вовсе не безгранично, напротив, короче, весьма возможно, чем мы думаем). По мнению немецкого специалиста (умеренно оптимистическом), потихоньку появляется новая система, правда, очень медленно и с большими зигзагами». Вопрос только в том, дала ли нам История достаточно времени, чтобы успеть создать новую систему на фоне жестоких внутринациональных и глобальных вызовов.