Смерть Асада: династия меньшинства

Человеку современному, не знакомому с политической историей Ближнего Востока, трудно понять, почему смерть президента маленькой бедной Сирии, не отличавшегося к тому же уважением к демократическим институтам и легко расправлявшемуся со своими противниками, вызвала такую реакцию в мире, почему свои соболезнования в Дамаск направляют крупнейшие мировые лидеры, ведущие информационные агентства размещают новости из Сирии на первой полосе, а ситуация в регионе выглядит непредвиденной. Для того, чтобы это понять, требуется вспомнить, какова была Сирия до Асада — государством, очень нестабильным, с постоянными военными переворотами и мятежами, страной, постоянно находившейся под влиянием больших соседей. Надлежит вспомнить знаменитое — хотя и недолгое — слияние Сирии и Египта в Объединенную Арабскую Республику под председательством, конечно, египетского президента Гамаля Абдель Насера, приверженцем идеологии которого провозгласит себя впоследствии Хафез Асад. Сам Хафез Асад, активист Партии арабского социалистического возрождения (ПАСВ) стал министром обороны Сирии по причине военного переворота, осуществленного этой партией при помощи сочувствовавшей ей части армии. Президентом Сирии Асад стал также вследствие мятежа, однако уже внутрипартийного, когда от власти был устранен лидер страны Нуреддин Атаси, позднее убитый в Париже.

Впрочем, и режим Асада навряд ли просуществовал бы очень долго, если бы не особенность вероисповедания нового лидера. Асад — с алавитской общины, одной из наименьших сект в исламе. Однако до того момента, как Хафез Асад три десятилетия назад стал президентом Сирии, возникало некоторое сомнение по поводу сульманской вообще. Алавиты, скажем, не признают обрезания, хаджу, пост, молитву, однако с уважением относятся к Евангелию. Это — типичный пример «пограничной» секты между христианством и мусульманством в условиях мусульманского мира. Надо ли объяснять, как к алавитам относились представители самых больших исламских течений — суниты и шииты? Надо ли рассказывать, что именно в момент установления власти Асада алавиты наконец-то официально — специальной фетвой — признаются мусульманами? Разумеется, правление Асада стало восприниматься многими в Сирии не только как диктатура социалистически-популистской по сути своей идеологии ПАСВ, но и как власть ранее притесняемой и неравной религиозной группировки.

Асад и его братья руками в железных перчатках заставили подчиниться сторонников таковой точки зрения. Более того, после противоправительственного мятежа организации «Братья-мусульмане» таких врагов режима стало на несколько десятков тысяч меньше, сотни тысяч были вынуждены покинуть родину. Режим Асада доказал — железом и кровью — что может упираться, и что его власть невозможно повалить примитивным мятежом. Враги начали понимать, что фамилия Хафеза значит «лев» вовсе не зря. А неограниченный в своих возможностях лидер Сирии начал старательно строить режим, которого от него и дожидались. Режим, в котором представители семьи Асада и алавитского меньшинства играют ведущие роли, контролируют армию, спецслужбы, полицию... Алавиты стали настоящим сирийским вариантом ордена меченосцев, охранявшего режим своего президента, будучи вооруженный до зубов. Конечно, может быть множество замечаний против такой деспотии — у международных имелись всегда. Но именно благодаря трем десятилетиям без переворотов Сирия превратилась в стабильный фактор международной политики, в страну, к которой относились, как к чему-то установившемуся и понятному. С Асадом можно было вести переговоры, поскольку он был хозяином у себя дома. Израиль на это как раз и надеялся, когда начал решать с уже тяжело больным сирийским президентом наболевшую проблему Голанских высот.

Сейчас все изменилось. Асад, больной лейкемией, конечно, знал о приближении смерти и поэтому сделал все возможное, чтобы подготовить наследника. Он буквально заставил одного из своих детей, 34-летнего врача Башара, заняться политической деятельностью, поручил ему контроль над спецслужбами, а спецслужбам — поддерживать выдвинутого. Президент умер за несколько недель до конгресса правящей ПАСВ, на котором Башара должны были провозгласить лидером партии — это уже шаг к высшей власти. Сейчас же в Дамаске должны делать все немедленно, менять конституцию таким образом, чтобы дать возможность молодому Башару стать новым президентом страны, поскольку раньше вековой ценз ограничивался 40 годами. За несколько месяцев до смерти Асад действовал очень энергично, чтобы обеспечить единодушие в поддержке сына. Отставка сирийского правительства и самоубийство бывшего премьера, обвиненного в коррупции — великолепный этому пример. Однако такое единодушие проявлялось во времена, когда старший Асад был жив. Сегодня можно констатировать, что его наследнику придется столкнуться с многочисленными проблемами в сохранении собственной власти.

Разумеется, алавитское меньшинство прекрасно понимает, что оно может сохранить власть — и самое себя — только в случае сохранения её за семьей Асадов.

Легко представить себе, как очередные религиозные фанатики, приходящие к власти в результате мятежа, утверждают новую фетву. И что тогда делать алавитам? Ведь даже в самой семье умершего президента Башар не признается лидером, братья отца претендовали на власть и обладают сегодня серьезными возможностями влияния на «орден меченосцев». Как Башар найдет взаимопонимание с дядями, которые известны своими ведущими позициями в наркобизнесе? Ведь Хафез Асад оставил ему Сирию совсем не цветущей: это бедная, отягощенная экономическими проблемами страна, очень несовременная — вождь нации противился, скажем, развитию Интернета, больная всеми болячками, что их имеют выросшие под авторитарной дланью поколения. А Башару еще необходимо решать проблему Голанских высот. В последние годы Хафез Асад, проигравший Израилю все свои войны, сделал несколько решительных шагов к установлению мира в регионе. Он приветствовал победу на выборах в Израиле генерала Эхуда Барака, выразил надежду, что ситуация начнет изменяться. В начале года в Женеве Асад провел с американским президентом Клинтоном специальную встречу по вопросу Голан. От женевского саммита ожидался прорыв, однако оказалось, что умирающий президент совсем не желает оставаться в истории своей страны человеком, который пошел на компромиссы по поводу Голанских высот. Однако фундамент для дальнейшего продолжения диалога для своего сына Хафез Асад создал. Другое дело — способен ли будет Башар Асад этим воспользоваться, тем более — в условиях острого внутриполитического кризиса в самом Израиле? И не будет ли любой компромисс с еврейским государством поводом к активизации врагов режима в Сирии — вот Хафез Асад мог этого не бояться?

Хафез Асад не был лидером ведущего государства Ближнего Востока. Однако он был руководителем страны, являвшейся именно той гирей на весах, изменение в собственном весе которой могло привести к дестабилизации всей системы. Тем более, если вспомнить, что именно Сирия сегодня определяет направление событий в соседнем Ливане. В ближайшее время мы увидим: удалось покойному ныне политику создать сильную и способную к преемственности династию или же режим Хафеза Асада был на самом деле всего лишь властью одинокого льва…