Такие разные протесты

Такие непохожие между собой события были в центре внимания мировой прессы на прошлой неделе — мировой нефтяной кризис, югославские выборы... Казалось бы, общего между ними — совсем немного. Разве что это больше всего «задевает» в обоих случаях старенькую Европу.

Как только на мировых биржах началась нефтяная паника, а во многих странах одновременно начали расти цены на горючее, по Европе прокатилась лавина демонстраций. Блокировались нефтеперерабатывающие заводы, главные магистрали, порты. От правительств требовалась быстрая адекватная реакция. Недовольными были все общественные прослойки. Активность общества вылилась в падение рейтингов популярности премьер-министров Тони Блера и Лионеля Жоспена, в «сбое» в координации политики между странами-членами ЕС (ибо одни из них пошли на уступки демонстрантам, другие — нет). Нефтяной кризис показал, что на самом деле «болит» у доброй старой Европы — та самая собственная рубашка, ради которой гражданин не будет жертвовать ничем. Даже в том случае, когда он знает, что те самые 70—80 процентов цены, которую он платит за бензин, идут на выплату ему пристойной пенсии, благоустройство мостов, разрешение социальных вопросов. Он все равно убежден, что нанял себе на работу правительство, которое должно тем или иным способом решать сложившуюся проблему, притом быстро и компетентно, ибо это — его, правительства, главное задание. Что, по-видимому, является одним из признаков так называемого гражданского общества. Что далеко не всегда является удобным для руководства любой страны. При этом ни в одном случае не следует забывать, что западный европеец имеет привычку очень тщательно все подсчитывать. Поэтому ни одно правительство не сможет его совсем уж нагло обмануть. А насколько для западного европейца важна именно конкретика — показало то, что на референдум, который, собственно, касался определения будущей политической системы во Франции, пришло меньше чем треть зарегистрированных избирателей.

Сколько избирателей пришло на избирательные участки в Югославии, все еще точно не сообщалось. Сообщалось различными сторонами, что победил именно их кандидат. Однако уже именно то, что в условиях мощного давления, старательно создаваемой властью атмосферы общего страха, клеветы люди вышли голосовать против режима, который установился в последние тринадцать лет, свидетельствует о многом. Настроения, которые еще несколько лет назад были характерными только для интеллектуалов и молодежи, передались и в провинцию. Люди уже заявили о готовности выйти на улицы в случае, если власть слишком уж нагло «посчитает» голоса, отданные за кандидатов в президенты — хотя много говорилось о возможности использования властью армии, приведенной в боевую готовность, против собственного народа.

Сербы, кажется, также «заболели» созданием гражданского общества. Причем не революционными выступлениями, а выборами, весьма демократический инструмент. Конечно, от желания перемен до возникновения настоящего гражданского общества пройдет немало времени. Но основы, как показали выборы 24 сентября, заложены.

Понятно, что если бы полтора годы назад население Запада протестовало против кампании НАТО в Югославии так же, как сейчас — против повышения цен на горючее — то не только на Балканах многое выглядело бы сегодня по-другому. Но у каждого болит только свое. Югославия стала примером того, что ни одна изоляция не является эффективной в эпоху Интернета. Во всяком случае, в Европе. И что люди там не собираются больше экспериментировать в поисках особого пути и мессианских идей. А значит, имеют шанс, что со временем их протесты также направятся против мелких, как на сегодня, трудностей.