Часы Виктюка отстали. Наши зрители об этом не подозревают

Честно говоря, если бы не груда оторванных пуговиц, аккуратно сложенных капельдинерами Национальной оперы на банкетке при входе, писать о новом «эпохальном» проекте Романа Григорьевича не следовало. Ибо о мертвом (в театре в частности) — или хорошо, или ничего. Виктюк, гениальный манипулятор эмоциями публики, честно «отработал очередной номер» — потешил зрительское око томной группой красивых полуобнаженных юношеских тел, а ухо — как всегда, безукоризненно подобранными мелодиями. Спектакль его идет, как хорошо налаженный часовой механизм.

Горе только, что часы безбожно отстают, и то, чему с таким благоговением внимает публика, мой английский коллега Джон Элсом с недоумением определяет как «кожаные мальчики в ночном клубе определенного пошиба». К сожалению, зрители даже не представляют, что видят отнюдь не писк мировой моды, а ее вполне стандартное, хотя и маргинальное исподнее.

Нет сомнений, что Виктюк талантлив, но, похоже, ажиотаж вокруг его спектаклей связан отнюдь не с мастерством маэстро, как и не с декларируемой спецификой его тематики (если признать, что на «Саломею» ломились исключительно геи, то впору с Украины драпать). Все — и это обидно — намного пошлее. За несколько лет украинскую публику приучили к мысли, что «Виктюк — наше все», и теперь она считает наприличным в это не верить. Хотя даже здоровый инстинкт должен был бы подсказать зрителям, что неприлично присутствовать на шоу, где Христа подозревают в однополой любви к Иуде, даже если столь смелое допущение делает нам всеобщий любимец Роман Григорьевич.