Человек, который должен быть услышан всем обществом

Сердце правозащитника, диссидента, политзаключенного советских времен, народного депутата Украины I созыва, почетного председателя Республиканской христианской партии, остановилось 13 января на 83-м году жизни. В эти скорбные дни прощания с Михаилом Горинем многие вспоминают строки из его автобиографичной книги «Запалити свічку», вышедшей в 2009-м: «Краще засвітити одну свічку, ніж усе життя проклинати пітьму», поскольку эти слова были жизненным кредо Михаила Николаевича.

Даже если не описывать его крестный путь в советские времена и обратиться к годам восстановления украинской государственности, то масштаб личности старшего Гориня не может не поразить: реабилитированный в 1990 году, он организовал и возглавил Рабочую группу защиты украинских политзаключенных, которая вошла в Междунациональный комитет защиты политзаключенных. Инициировал крупнейшие общенациональные акции, способствовавшие консолидации нации и приведшие к провозглашению и утверждению независимости Украины, в частности – Цепь единения между Киевом и Львовом, Праздник казацкой славы, Конгресс национальных меньшинств… Возглавлял Конгресс национально-демократических сил. Основал Центр исследований проблем гражданского общества. Был избран председателем Украинского всемирного координационного совета. Кавалер орденов «За заслуги», Орден Ярослава Мудрого, «За мужество», Свободы... В последние годы тяжело болел, в связи с чем не принимал активного участия в общественной жизни. Однако пример жизни Михаила Гориня – неизменно актуален, его должен осмыслить каждый из нас. Но он – один из тех, кого за 20 лет Украина так и не услышала, в частности на ТВ в адекватном для этой личности «формате». «Во времена, казалось бы, перепроизводства информации украинцы столкнулись с острым дефицитом Своего, качественного, интеллектуального», – эти слова из предисловия Ларисы Ившиной к сборнику «Бронебійна публіцистика» очень четко накладываются и на уровень осведомленности современных украинсцев с личностью Михаила Николаевича. Конечно, Михаил Горинь не был обделен вниманием своих поклонников, особенно на Западной Украине. Но этого для масштаба всей страны явно недостаточно, ведь большинство отечественных СМИ не сосредотачиваются на фигурах такого уровня. Поэтому ощущение «берлинской стены» между теми, кому нужны умные собеседники, опять же, цитируя главного редактора «Дня», и теми людьми, которые могут наполнить живым содержанием ценностный вакуум общества, на уровне всей страны остается поражающим.

Прощание с покойным состоится сегодня, 15 января, в 11.00 в церкви Святой Троицы по ул. Тершакивцев, 11. Похоронят Михаила Гориня на 67-ом поле почетных захоронений Лычаковского кладбища. Начало похорон – в 12.00.

«МАСШТАБНОСТЬ ФИГУРЫ МИХАИЛА ГОРЫНЯ В ИСТОРИИ ЯВЛЯЕТСЯ БОЛЬШЕЙ, ЧЕМ НЕКОТОРЫХ ЛЮДЕЙ, КОТОРЫМ СТОЯТ ПАМЯТНИКИ»

Иван ДРАЧ, поэт, переводчик, киносценарист, драматург, государственный и общественный деятель:

- Я познакомился с Михаилом Горынем и его братом в 1962 г., когда приехал во Львов с Дзюбой и Винграновским. Он всегда производил серьёзное и глубокое впечатление. Горынь был настоящим украинским патриотом: умным, преданным, организованным. Он делал всё возможное для создания украинского государства, потому что понимал, что без него не может быть и речи об украинской нации, истории и т. п. Горынь пропагандировал украинское государство политическим способом, занимался самиздатом. Его несколько раз арестовывали, садили в карцер. Также он сидел с Левком Лукьяненко, Иваном Кандыбой и другими политзаключёнными.

После встречи во Львове, мы увиделись уже во время создания Народного руха Украины. Тогда Михайло Горынь стал председателем секретариата Руха, он ведь имел безукоризненную репутацию: был очень организованным, умело всё делал. Период деятельности руха, когда я его возглавлял, а Горынь был председателем секретариата, стал годами ближайшего моего знакомства с ним – именно тогда мы начали дружить.

Михайло Горынь организовывал такие большие акции как «Ланцюг єднання», акт злуки Восточной и Западной Украины, 500-летие украинского казачества на Запорожье, Конгресс национальных меньшинств в Одессе – он любил масштабные мероприятия, которые давали много пищи для национальной идеи и возможность украинцам почувствовать себя единым народом.

Масштабность фигуры Михайла Горыня в истории является большей, чем некоторых людей, которым стоят памятники. При жизни он был скромным человеком, который никогда себя не ставил на самые передовые роли, – сама жизнь ставила его впереди. Для меня он является образцом искреннего украинского патриота.

«ОН БЫЛ ОБРАЗЦОМ СОЧЕТАНИЯ ВЕРЫ И ЭНЕРГИИ В ПОЛИТИЧЕСКОЙ И ПУБЛИЦИСТИЧЕСКОЙ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ»

Иван ДЗЮБА, шестидесятник, литературовед, критик, общественный деятель:

- Впервые я встретился с Михаилом Горынем в 1962 г. во Львове. После того мы встречались ещё несколько раз с ним и его братом Богданом – после потери работы в Киеве, некоторое время я жил в Брюховичах подо Львовом и братья Горыни часто меня посещали. Оба они были романтично возвышенные. Уже в те времена зарождалось движение, которое позже получило название «шестидесятничество» или «диссидентство», во всяком случае, чувствовалось национальное пробуждение, особенно в Галичине. Поэтому, братья Горыни производили впечатление романтичных энтузиастов и заговорщиков в хорошем смысле этого слова – имели революционный настрой. В отличие от зажигательного младшего брата Богдана, Михайло был более уравновешенным, сдержанным, но, в то же время, твердым и целеустремлённым.

Потом братья очутились в тюрьме, в ссылке. После их возвращения наши контакты возобновились снова.

Михайло Горынь сыграл большую роль в деятельности Народного руха. Он был ключевой фигурой в организации так называемого «Ланцюга єднання» между Западом и Востоком Украины. В этом и других делах он проявил большие организаторские способности.

Последние годы Горынь принимал активное участие в политической жизни страны как депутат Верховной Рады, был членом общественных и политических организаций. В целом, Михаил Горынь был образцом сочетания веры и энергии в политической и публицистической деятельности, с рассудительностью и сбалансированностью. В своём политическом мышлении совмещал романтизм и реализм.

Фигура Михайла Горыня останется в памяти многих людей. Он навсегда вошёл в историю украинского возрождения как светлая и надёжная фигура.

«С ПРИЕЗДОМ ГОРЫНЯ В КОНЦЛАГЕРЬ НАЧИНАЕТСЯ НОВЫЙ ПЕРИОД В ИСТОРИИ ЗОН»

Левко ЛУКЬЯНЕНКО, украинский политик, общественный деятель, политзаключённый, писатель:

- С Михайлом Горынем я познакомился в 1966 г. Тогда я сидел в Мордовии, в с. Сосновка, в концлагере. Горыня привезли с другими деятелями – Михайлом Масютко и Валентином Морозом. С их приездом начинается новый период в истории зон. Они привезли новую нравственность и новую политическую позицию. До той поры в зонах было много повстанцев, полицаев и других людей, боровшихся против советской власти, но они чувствовали себя виновными и оправдывались перед администрацией. Эти же трое оказались новой генерацией борцов за свободу и отказались оправдываться перед администрацией, а наоборот – заняли наступательную позицию. Когда их называли преступниками, они заявляли, что пользовались нормальными демократическими правами, защищали собственно украинское «я», выступая против русификации, подавления украинской культуры и т. д. Кроме того, занимали смелую позицию, переходя в контратаку против администрации: обвиняли власть в лице администрации в незаконности суда. Это была новая позиция и новый дух.

Немало политзаключённых, особенно из Галичины, имели знакомых или родственников, живших, учившихся за границей, или имели бытовые связи с иностранцами. Однако это старательно скрывалось. Из-за того, что коммунистический диктат строился на изоляции советских граждан от заграницы, наличие родственников за рубежом ставило человека под подозрение. Горынь, Масютко и Мороз и тут заняли совсем иную позицию. Они заявили, что очень радуются тому, что имеют культурно-интеллигентные взаимоотношения с людьми из-за границы и поставили вопрос, почему власть запрещает иметь такие взаимоотношения. Это была вторая позиция, которая усиливала новую атмосферу в концлагерях.

Третий момент – когда кого-то садили в тюрьму, КГБ брало расписку от родственников, что они не будут рассказывать никому подробности об их близком осуждённом. Это изолировало человека от переписки с кем-либо, кроме семьи. Эти же трое поддерживали связи с Союзом писателей, интеллигенцией и т. п. Чекистам они сказали, что не откажутся от связей с высшей прослойкой общества, интеллигенцией и переходили в наступление и спрашивали, почему власть боится таких связей с обычными советскими интеллигентами, которые были в пионерах и комсомоле, закончили советские вузы.

В целом, в истории Украины есть три вида национально-освободительного движения: вооруженное, не вооруженное и шестидесятничество. Шестидесятничество как таковое не ставило вопрос о самостоятельности Украины, но логика его развития – отстаивание языка, культуры – ведет к тому, что они должны были требовать независимости. Все диссиденты были личностями, каждый имел свои особые черты, стиль работы и борьбы. Но, так случилось, что ближайшие отношения у меня были именно с Горынем. Он нравился мне своей смелостью, культурностью, образованностью, широким пониманием проблем.

В концлагере нас с Михайлом на 6 месяцев посадили в тюрьму. После непрекращения антисоветской, националистической деятельности, нас с Горынем, Кандыбой и другими посадили на три года во Владимирскую тюрьму, где нас очень ущемляли: мордовали голодом и не только – но находиться в среде интеллектуально развитых людей было очень приятно. Мы вели содержательные исторические философские, политологические, культурнические дискуссии. Очень ограниченная площадь камеры расширялась за счёт обмена мнениями между людьми с огромным запасом знаний, обсуждения судьбы Украины и СССР.

Интересным было поведение Горыня с кагебистами: он всегда пытался поставить себя выше их и спрашивал, что они понимают в коммунистической системе, которую защищают. Такая позиция, для тюрьмы, где мордовали людей, и они пытались приуменьшить свою антисоветскую сущность, была образцовой.

В следующий раз нас осудили почти одновременно, но сидеть вместе не позволили. Лишь в 1987 г., после разлива реки вблизи концлагеря, возникла угроза подтопления и нас перевезли в другую зону – там мы наконец-то увиделись с Михайлом. Эта встреча была для нас праздником. Мы наслаждались обменом мнениями, обсуждением проблем и политическими разговорами. Горынь не падал духом, был бодрым и размышлял о расширении национального освободительного движения, о мировых проблемах, об отношениях СССР с капиталистическим миром, НАТО. Он верил в то, что демократические силы будут побеждать, а это создаст условия для расширения освободительной борьбы.

Из многих политзаключённых шестидесятнической категории он выделялся тем, что имел действительно политическое мышление. Другие были поэтами или писателями по своей природе, любили Украину и хотели для неё свободы, но обдумывали, что такое государство или политика намного меньше. Впрочем, для планирования борьбы мало эмоционального высказывания любви к Украине и ненависти к врагам – нужно было иметь политический барометр, который даёт расчеты политической борьбы. Я выделял Горыня именно из-за его государственнического подхода.

После встречи на свободе мы активно сотрудничали в Хельсинском союзе, сколько хватало энергии и времени, работали на обоснование своей самостийнической позиции. Потом, Союз писателей отправил Горыня в Народный рух, потому что он самым близким к интеллигенции: Павлычко, Драча, – чтобы он их радикализировал и обращал к националистической идее, независимости. Мы хотели, чтобы Михайло возглавил Рух, но этого не произошло – он стал Председателем секретариата. После я выдвинул его на Председателя Республиканской партии, из которой потом выделилась часть, превратившаяся в Республиканскую Христианскую партию. Каждый по-своему, мы выступали за подъём и расширение национального сознания украинского народа.

Как человек он заслуживает уважения и почёта, потому что всю свою жизнь работал на укрепление украинской государственности и распространение национального сознания. Всю сознательную жизнь этот человек посвятил Украине.    

«НА ТАКИХ МОЩНЫХ ДЕЯТЕЛЯХ ДЕРЖАЛОСЬ НАШЕ НАЦИОНАЛЬНО-ОСВОБОДИТЕЛЬНОЕ ДВИЖЕНИЕ»

Игорь КАЛИНЕЦ, представитель так называемой «позднешестидесятницкой» генерации и диссидентско-самиздатовского движения в Украине, политзаключенный, поэт и прозаик, лауреат Национальной премии им. Тараса Шевченко, почетный доктор Львовского национального университета имени Ивана Франко:

– Михаил Горинь родился в семье Гориней, которая известна тем, что принимала участие в освободительном соревновании во время Второй мировой войны и была преследуема. И, собственно, Михаил, как старший из трех сыновей в семье, был связан с украинским подпольем. Как достойный представитель своего рода, в котором был один из членов руководства ОУН, революционеров-бандеровцев Лебидь, Михаил чувствовал себя украинским националистом и решил в новых условиях что-то делать для своей Родины. Это был период самиздата, лучших культурнических сообществ во Львове, активным участником которых он являлся.

В 1965 году он был арестован вместе с другими львовянами. В конце концов, аресты были и в Киеве. В апреле 1966-го состоялся суд над ними. Я и моя жена Ирина были на том суде свидетелями. И не давали каких-то злых показаний на тех людей, которых судили. Те суды продолжались три дня и были отмечены во Львове первой политической демонстрацией, так как под тем закрытым судом было очень много людей. Приехали даже гости из Киева – Иван Дзюба и Лина Костенко. Мы заблокировали целую улицу. Нашу группу разгоняла пожарная машина. Мы бросали на тюремную машину цветы, скандировали «Слава!»…

Михаил сидел в Мордовии. Писал оттуда очень интересные письма. Не знаю, передавал ли их в Украину официальной почтой или были ли какие-то другие, нелегальные способы передачи тех писем… Знаю лишь, что Иван Гель в конце 1960-х годов изготовил целый том переписки Михаила Гориня, и этот том был передан за границу.

Потом я не имел контактов с Михаилом, так как был арестован – сидел на Урале. Знаю только, что в 1976-ом, когда была арестована Украинская хельсинская группа, Михаил, не будучи объявлен в качестве члена хельсинкской группы, продолжал издавать их документы.

В 1981 году к нему опять пришли с обысками, во время которых в дом Михаила были подброшены какие-то материалы, за которые он был арестован и снова осужден. После выхода в 1987 году сразу вместе с Чорновилом продолжил издавать «Український вісник», а также контактировал с Иваном Гелем, помогая издавать материалы о греко-католической церкви. Это был подпольный журнал.

22 января 1989 года было 70-летие Злуки, и Михаил Горинь вместе с Ириной Калинец организовал большую манифестацию во дворе собора Святого Юра по случаю годовщины. Его преследовали за это. Так же, как и Ирину Калинец, которая отсидела после того 10 дней.

В то же время Михаил Горинь учреждает Украинский хельсинский союз. Эта организация быстро набирала массовость. А со временем был создан украинский РУХ, «Мемориал», Общество украинского языка – и везде он был активен, во всем – небезучастен, во все вкладывал свое внимание. Были разные провокации – власть хотела выбросить за границу Михаила вместе с Чорновилом. И это были напряженные, но очень интересные моменты истории нашего движения.

Знаю, что когда в ноябре 1989 года было перезахоронение Василия Стуса в Киеве, которым по просьбе Дмитрия Стуса занималась Ирина Калинец, то Ирина решила, что от памятника Шевченко до Софии цепью будут стоять люди со свечами. И когда это удалось, то у Михаила зародилась такая мысль: «А что, если сделать такую цепь из Львова в Киев…» И через два месяца эта идея была воплощена.

Также стоит вспомнить такие достойные моменты, когда Михаил Горинь вместе с Вячеславом Чорновилом представляли украинское диссидентское движение в 1980-х – ездили, в частности, в Прибалтику.

Будучи депутатом, Михаил Горинь достойно отстаивал в небольшом меньшинстве все достижения Верховной Рады на поле восстановления украинской государственности, символики и тому подобное.

Последнее почетное место работы Михаила Гориня – Всемирный координационный совет, который налаживал контакты с украинской диаспорой.

В последнее время Михаил тяжело болел, жил во Львове. Здесь и отошел в лучший мир…

Это был человек могучего ума, выносливости, толерантности. Это тот человек, который был нужен и в 1960-е, и в 1970-е, и в 1980-е годы, да и во времена Независимости Украины. Собственно, на таких мощных деятелях со светлым разумом, серьезным образованием держалось наше национально-освободительное движение в нашу новейшую эпоху, когда уже закончилась повстанческая деятельность и деятельность в подполье.

Он передал нам эстафету от того, предыдущего, национально-освободительного движения к современному движению шестидесятников. Хоть он и был старше нас, но заслуженно считается шестидесятником, потому что, собственно, тогда началась его деятельность – сначала в самиздате, а затем – политически-организационная.

Он до последнего, пока был здоров, стремился служить своей Родине.