Игры для «избранных»

В лабиринтах текстов Достоевского блуждали зрители на спектакле «Серенада Полишинеля, или Забавы для Фауста» — на премьере, показанной на малой сцене в Театре им. И. Франко. Исполнители и публика шли за Свидригайловым...

Режиссером инсценизации романа Ф.Достоевского «Преступление и наказание» стал львовянин Владимир Кучинский. Каждый из своих спектаклей постановщик пытается сделать тайной и особенным языком театра разгадывать тайну человека.

«Серенада Полишинеля, или Забавы для Фауста» (перевод И.Сергеева) начинается с музыки. Классические шлягеры звучат в исполнении оркестра франковцев под управлением Владимира Гданского. Зрители в фойе внимают чарующим звукам... и вдруг, причудливо загримированная актриса Лариса Руснак, эдакий озорной «Полишинель в юбке», перебивает оркестр исполнением залихватской песенки. В таком контрасте эстетического противостояния постановщик предлагает зрителю предмет своего нового театрального исследования. Извечное добро и зло, черное и белое, прекрасное и обыденное, преступление и наказание... Кто же, в конце концов, Раскольников, преступник или жертва?

Пространство малой сцены расширено с помощью компьютерных технологий — на экраны проецируются изображения, пульсирующие черно-белым миганием, которое множится, вибрирует и создает впечатление огромного, непонятного окружающего пространства внешнего мира, в центре которого оказывается растерянный, запуганный, потерянный Раскольников (Андрей Водичев). Рядом с ним мать героя — Пульхерия Александровна (Лариса Руснак), блестяще вылепившая эту роль и на одном дыхании проникновенно проведшая сцену со своим любимым Родей. Яркая условность персонажа соединилась в исполнении актрисы с достоверностью настоящих переживаний, описанных Достоевским...

Разбираться в ключевых философских вопросах человечества в спектакле поручено Свидригайлову (Олег Драч). Здесь он назначен Мефистофелем и будет безжалостно проводить опыты над человеками... Появляется этот элегантный красавец с живой белой мышкой на плече (подопытный материал), без сожаления он держит за хвостик дергающееся пушистое «облачко», словно препарирует Раскольникова. Тот в нервном забытьи лежит на кровати, единственном элементе декораций (художник Мирослав Вайда) в виртуальном пространстве сцены. Одним движением (режиссер по пластике Ольга Семешкина) Свидригайлов превращает кровать в подобие гигантской мышеловки, в которой оказывается, похожий на испуганного мышонка, Раскольников. Он не тянет на роль серьезного противника Свидригайлова... Еще одна трансформация кровати, и зримым оказывается дверной проем... В пресловутою комнату с пауками? Или это вход в мир иной, размеры которого точно укладываются в два метра?

Задачи спектакля перехлестывают через поединок миров Раскольникова и Свидригайлова. Вступают в силу обобщения глобальных масштабов. Возникающие ассоциации о Фаусте и Мефистофеле не прозрачны, но режиссер Кучинский и не декларирует что-либо сценически прямолинейно (он слишком тонкий и чуткий на фальшь художник, и любая мысль у него облечена в неожиданные визуальные и эмоциональные образы). Вездесущее, вселенское зло подстерегает человека повсюду.

Стремительный Свидригайлов в пространстве сцены возникает неожиданно, из разных точек. Выходит в одну дверь и тут же появляется из другой, витает между колоннами, вьется по залу, общается со зрителями. Он меняет костюмы, обличья, становится гипертрофированно величественной фигурой на фоне возникающих на экранах изображений своеобразной круговой панорамы мира. Актер являет целый спектр переживаний, демонстрирует мощный темперамент, покоряет таким эмоциональным посылом, что кажется — вся сцена залита его энергетикой. Трудно оторвать взгляд от этого отвратительного (по сути) и очаровательного ( внешне) мужчины. Очевидно, настоящее зло должно выглядеть именно так, изысканно и цинично, ему ведомы все слабости человека, известно, какие ловушки нужно расставить наверняка.

Когда на театральной афише стоит имя Федора Достоевского, то присутствует опасение, что наших современников испугают сложности литературы. Но в спектакле «Серенада Полишинеля, или Забавы для Фауста» тяжеловесные теоретизирования и философскую наполненность текста классика режиссер превращает в изысканную театральную игру с хорошо прочитываемыми посылами к метафорам времени, с переводом истории отношений в плоскость притчи, с выходом на серьезные эстетические обобщения.