Ревизия

У моих родителей Высоцкий был записан на бобинах, на старой рыжей пленке, беспощадно стиравшей головки магнитофонов.

Потом еще в столе лежала толстая самиздатовская книга с распечатанными на машинке откликами разных знаменитых людей на его смерть. Читать это было невероятно интересно — как будто у разного рода советских, подчас полностью официальных знаменитостей открылась какая-то иная, потайная сторона жизни, о которой никто даже не догадывался.

Власти с Высоцким не примирила даже смерть. Помню, отец пересказывал приговор какого-то очередного собрания, где Высоцкого обозвали «лидером (или певцом, точно уже не помню) ревизионизма». Терминология — великая вещь. Все, что не соответствует партийной серой скуке, заклеймить как ревизионизм — не важно, насколько это явление яркое, насколько талантливые люди за ним стоят — и этого как будто и нет.

Народ все равно потом провел свою ревизию, и по ее результатам коммунистических начальников выкинул.

Я слушал Высоцкого, как и все, — не слушать его были невозможно. Но охладел довольно быстро. Меня увлекли другие слова и другая музыка. «Машина времени» и «Пинк Флойд», потом — «Аквариум», «Кино», «Зоопарк» и далее по списку, обязательному для всех, чья молодость пришлась на 1980-е. Чем дальше становилась советская эпоха, тем больше забывали о Высоцком. Его надрыв и надсад, пафос многих его песен казались несоответствующими времени: вокруг шла совсем другая война, выросли другие горы, а у свободы оказалось слишком много вкусов.

Недавно я нашел в Интернете «Тот, кто раньше с нею был». Одна из его знаменитых песен, причем даже не в его исполнении — пела какая-то девушка, кстати, неплохо пела. Я послушал, потом прокрутил снова и снова, потом послушал в оригинальном исполнении, потом разместил видео у себя на Фейсбуке.

Я вдруг понял, что уход Высоцкого в забвение — по крайней мере для меня — закончился.

Вряд ли я начну слушать его регулярно. Но теперь понимаю, что от него осталось. Осталось то, что было и будет всегда, что человечеству всегда интересно слушать — сказ, повестование.

Он снова и снова будет рассказывать нам о том, что происходит с нами. Одними и теми же словами — все новые и новые истории.