В «формате сердца»

Когда после толчеи в маршрутке, скачущего в руках «мобильника» и связанной с ним постоянной боязни куда-то опоздать оказываешься на выставке Кортеса, в первые минуты чувствуешь себя не в своей тарелке. Тебя вдруг вырвали из нашей сумасшедшей жизни и, как испуганного котенка, бросили в иной мир, и поначалу ты не знаешь, что с этим миром делать. И только побродив перед полотнами (потому что сказать «фотографиями» будет, по-моему, слабовато), вдруг начинаешь ровнее дышать. И вспоминаешь, что где-то есть (не затерялось!) сердце. И оно болит, ноет, как у человека, вернувшегося наконец-то домой, к себе самому. Настоящему, без фиглярства и прикрас.

Оказывается, можно сфотографировать булыжник, стену, колесо, даже полколеса, и в них будет жизнь и своя философия. Ничем не примечательная улица, череда пустых стульев, лестница… Вроде бы пустяк, да и только! Это же вам не краски заката, не пьянящий, стремительный водопад и не гробница Агамемнона в Микенах… Но что-то поразило и заставило замереть. Так бывает. Так бывает, когда сталкиваешься с настоящим искусством.

Все-таки не зря французы так чтят Андре Кортеса, этого уроженца Будапешта, умершего в Штатах и только часть жизни посвятившего Парижу. Правда, он потом до конца дней возвращался во Францию, а перед смертью завещал этой стране все свои фотографии — так велика была его любовь к ней. И то, что львовяне увидели 163 снимка Кортеса — просто счастливая, редкостная возможность, дарованная месячником «Французская весна в Украине». Кстати, за последние годы выставку не вывозили за границы Франции, поэтому фотохудожники знают Кортеса фрагментарно, а чтоб вот так — полно, бенефисно увидеть классика из классиков, мастера для братьев своих по ремеслу — для них, конечно, архиинтересно, поэтому и едут во Львов из других городов. Впрочем, в залах Дворца искусств подолгу стоят люди разных возрастов и профессий. Именно подолгу. Потому что это на выставке, где все на вскрике, на крови и сногсшибательных скоростях, можно оббежать все по быстрому, а тут нужна неспешность. Рассказ ведь идет о Париже — «Париже в форме сердца». Так озаглавил когда-то свою статью Арман Лану, и его статья и фоторассказ Кортеса ну просто один к одному — в форме сердца.

Инвалид продает подснежники, утренние кафе, старый профессор, переходящий улицу, и, конечно, мосты Парижа, Эйфелева башня и лица друзей-художников. И женщины, женщины. Редко молодые, потому что, как писал Жорж Сименон, а уж он знал толк в женщинах: «Чаще всего наша типичная парижанка не обладает блеском первой молодости — ей присущ более приглушенный, более утонченный и глубокий блеск сорокалетней женщины, ибо, откуда бы она ни вышла, из низов или из высшего общества, ей пришлось пройти некоторую школу.

Спрашивать ее, где проходила она свою учебу, было бы нескромно и против правил игры. Так или иначе, важно одно — она достигла зрелости, видит мужчину насквозь, разбирается в людях, способна ничему не удивляться, ничем не возмущаться и умеет слушать, улыбаясь при этом понимающей и мудрой улыбкой». Лучше не скажешь.

Хотя у Кортеса есть и другие женщины — совсем без лиц, а их оголенные тела отражаются в кривых зеркалах. Известная сюрреалистическая серия «Дисторсии». Можно сказать, что это дань эксперименту, а можно — что женщины бывают и такими. И они тоже радуют глаз того, кто разбирается в мастерстве.