Знамена и люди

Новый фильм Клинта Иствуда носит название, которое заранее определяет как пафос, так и направление картины — «Знамена наших отцов» («Flags Of Our Fathers»). Довольно привычно для Иствуда как публичной фигуры, поскольку патриарх Голливуда известен своими ультраправыми убеждениями. И несколько парадоксально для Иствуда- режиссера, который прославился прежде всего среди любителей интеллектуального кино неторопливыми психологическими драмами вроде «Малышки за миллион долларов» или «Волшебной реки», а к батальной тематике никогда не был склонен. А «Знамена» — именно военная драма о Второй мировой.

А впрочем, сюжет является всего лишь предлогом, чтобы снова углубиться в разработку индивидуальных судеб. В «Знаменах» рассказывается об истории трех парней — индейца Айры и англосаксов Дока и Рени, которые участвовали в захвате японского острова в 1944 году, и, среди прочего, оказались причастными к водружению американского флага на одном из тамошних холмов. К несчастью, фотография этого патриотического поступка стала слишком популярной и сделала всех трех общенациональными знаменитостями.

Итак, две темы «Знамен» — люди на войне и вне войны. В окопах все понятно — опасность, смерть подкарауливает на каждом шагу, бессилие и отчаяние, которое чувствуют уцелевшие, теряя одного за другим своих боевых товарищей. Но в мирной жизни еще сложнее: груз славы оказывается неподъемным и каждого ломает на свой лад. Айра, который вообще не был на той вершине, начинает спиваться, в Рени просыпается безграничное корыстолюбие, но ему так и не суждено найти хотя бы пристойную работу, а Док, хоть и выжил и выбился в люди, мучается от постоянных кошмаров — для него бой продолжается бесконечно. Механизм мифотворчества, как его показывает Иствуд, оказывается не менее безжалостным, чем снаряды японцев.

Собственно военные сцены срежиссированы профессионально и масштабно. Довольно убедительны и массовка, и моменты боевых столкновений с огнем и жестокостью. Однако самые ценные — эпизоды тишины. Такие, например, как разговор о девушках в кубрике: вместо фотографий своей любимой Айра кладет на стол фото с пытками и казнями пленных японцами, а из радио в эту минуту под веселую музыку звучит женский голос: «Она любит тебя, ты дождешься ее поцелуев…» — и от этого всего парни замирают, будто окаменев. Т.е. должна была бы быть стандартная сцена о девушках — а оказалась о смерти. Тонко продуманный, красивый момент, и в фильме есть несколько таких находок — как в режиссуре, так и в операторской, актерской работах.

Поэтому под конец намечается ощутимое противоречие — между этим четко очерченным человеческим измерением и заложенной режиссером патриотической интонацией. И в самом финале Иствуд, вместо того чтобы сосредоточиться на сцене беззаботного купания отделения Айры и Дока — когда все парни еще счастливы, веселы и живы — все же дает общий пафосный план горы с флагом и моря с кораблями до горизонта. Знамена отцов победили тех, кто их, собственно, нес под пулями. А вместе с тем проиграл и фильм.