«Ласточка» возвращается

 Бывшая швейная фабрика им. Смирнова-Ласточкина, а ныне ОАО «Ластівка» — одно из немногих уцелевших предприятий украинской легкой промышленности — удваивает торговые площади своего магазина. 

Когда директор фабрики Элла Чуренова сказала мне об этом, я сразу же вспомнил, как плотно, словно утрамбованные, висели здесь платья, брюки, костюмы, куртки, плащи и пальто. Среди них вполне современные модели и даже вещи, способные украсить любой модный магазин, торгующий зарубежной одеждой. Однако объединяли эти изделия с ярлыками «Ластівка» два признака: низкая цена и слегка помятый из-за тесноты на стеллажах вид. Словом, магазин очень напоминал наши старые универмаги... С той лишь разницей, что товаров тут было куда больше, а покупателей меньше.

Перед Эллой Прохоровной — рукописный альбом выпускаемых моделей. Она переворачивает страницу и делит чистый лист на несколько частей. «Вот это — элитные 10 процентов. Они шьют у модных портных или покупают одежду в дорогих магазинах. Ниже — 70 процентов — это наши покупатели, так называемая массовка. В самом низу — 20 процентов — это те, кто вообще не покупает одежду. В принципе примерно такое же соотношение во всех странах. Но на Западе из нашей группы 10 процентов перешли вверх, а в Украине, наоборот — примерно 20 сошли в нижнюю группу. И все равно рынок объемом в половину населения — это прекрасно. Такие возможности!»

Тем временем я осматриваю кабинет и вижу старую мебель, стершийся лак на полу и не нахожу прижившихся в других начальственных кабинетах телевизоров и компьютеров. «Ластівка» живет бедно.

— Но почему, — спрашиваю у Эллы Прохоровны, — ведь вы, как я слышал, много работаете на экспорт?

И она рассказывает, что на давальческие схемы работы с инофирмами предприятие перешло не от хорошей жизни и ничего на этом не заработало. По сути, оно продает один лишь труд своих мастериц. Качественный — это на Западе признали, но очень дешевый. А раз так, то там теперь вообще позакрывали швейные фабрики. Направляют в страны Восточной Европы и бывшего Союза ткани, фурнитуру, технологии, модели, а вывозят готовые изделия, которые затем продаются совсем не дешево. В сравнении с работой на внутреннем рынке такая приносит меньше дохода предприятию, но позволяет сохранить рабочие места. Если бы не она, из 1000 работниц сегодня на улице оказалось бы около 750.

— Кажется, на днях правительство вспомнило о легкой промышленности...

— Это очень запоздалые меры. Отрасль практически уничтожена. И боюсь, что теперь ее остаткам под видом помощи окажут медвежью услугу в виде препятствий для импорта. Ведь значительная часть пошитой нами одежды возвращается сюда и продается как челноками, так и в богатых магазинах. Я каждое воскресенье — на базаре. Интересуюсь ассортиментом, качеством, происхождением товаров. Поверьте, мы ни в чем не уступаем конкурентам и даже во многом их превосходим. И цены у нас, как вы видели, вполне конкурентоспособные. Что нам нужно, так это недорогие долгосрочные кредиты для пополнения оборотных средств да ослабление налогового пресса. И, конечно, мы зависим от покупательной способности населения. А от конкуренции отказываться нельзя.

— А где вы покупаете одежду для себя и семьи?

Элла Прохоровна рассказывает, что любит шить сама. Когда по фабричным моделям, а когда и по своим лекалам. Вот и сейчас на ней костюм собственного изготовления. Но времени не хватает. Поэтому покупает на фабрике. Здесь же полностью одевается и ее семья.

От повседневной одежды плавно переходим к зарплате. Не нарушая коммерческой тайны, выясняю, что она выше, чем средняя в отрасли. К примеру, на Лейпцигской ярмарке фабрика недавно предлагала образцы своей работы. Они понравились, но когда дело дошло до стоимости, то партнеры сообщили: другие украинские дельцы предлагают более низкую цену. (В провинции зарплата ниже, чем в столице, — объясняет Элла Прохоровна, — и при всех остальных равных условиях, это дает ей выигрыш.)

Хотя задолженности по зарплате в последнее время нет, но отпуска за свой счет стали обычным явлением. В одном из цехов я видел заявление, подписанное всей бригадой. Правда, работницы пояснили, что материал, из-за которого намечался простой, уже привезли, и теперь они обеспечены работой.

Девятнадцатилетняя швея Аня, пользуясь отсутствием работы, читала журнал. Ее зарплата — 120 гривен. Совсем немного! Но, как пояснила Элла Прохоровна, нередко эти деньги люди зарабатывают всего за одну-две рабочие недели...

А еще одна парадоксальная примета времени — зарплата вперед. На фабрике можно приобрести в долг любые собственные изделия. Кое-кто их носит, другие продают, несколько даже увеличивая при этом свой заработок. Мне показалось, что такая практика даже поощряется, и каждая работница имеет возможность подработать в качестве реализатора. Впрочем, все это — в рамках закона. Предприятие, расположенное в центре столицы, работает на свету.

Сохранив самый широкий ассортимент — от блузочек до пальто, «Ластівка» перешла на мелкие (100—200 штук) партии. Это — не просто, но иначе изделия не продать. И главное. Фабрика постепенно возвращается на отечественный рынок, используя беспроцентные товарные кредиты зарубежных партнеров.

Между тем, помыслы о рынке, равном 50% населения, на практике оказываются мечтой. Лишь 10% продукции, предназначающейся для внутреннего потребителя, реализуется в регионах Украины. Остальное — в собственном магазине. Словом, «Ластівка», крупнейшее из ныне действующих швейных предприятий Украины, пытается вернуться на родину...