«Made in» заграница

Как всегда бывает в таких случаях, что-то из запланированного сделано было, что-то — нет. Например, барьеры перед челноками возведены были, но импорт одежды и обуви обвалился по другой причине: девальвация гривни сделала обычный ширпотреб роскошью, да и доходы населения подсократились процентов на 20. Благие намерения по борьбе с зарубежным демпингом тоже не принесли особых результатов. Ведь легальный импорт по-прежнему является не правилом, а исключением. Что же касается кредитной поддержки, то разнарядки правительства банкам — не указ: у них уже в прошлом году были новые нормативы оценки кредитных рисков, а выдавать кредиты по политическим соображениям от них никто и не требовал — как никак это не шахтеры (исключение составляет лишь гарантированный правительством американский кредит для текстильщиков).

На прошлой неделе Президент встречался с «цветом» отрасли, от которой он, очевидно, узнал, что легкой промышленности опять нужна государственная защита. И он ее, естественно, пообещал. Кстати, в прошлом году, согласно официальной статистике, рост в легкой промышленности составил 7%. Но радоваться этому особенно не стоит.

Падение объемов промышленного производства в январе-феврале составило 2,1%. Легкая промышленность на фоне других отраслей выглядит еще прилично: она потеряла всего 1,9% своих объемов. Зато каких объемов! К сожалению, правительство вряд ли даже догадывается, чего лишилась легкая промышленность на самом деле.

У нас принято считать, что нынешний удел швейников, текстильщиков, обувщиков и т.п. — работать исключительно по «толлинговым» схемам. Суть их в следующем. Лишившись в результате «окончания социализма» средств к существованию, обычно крупные предприятия легкой промышленности оказались вынужденными сотрудничать с зарубежными компаниями. Последние покупали сырье, привозили его на предприятие, заказывали ассортимент и оплачивали труд работников предприятия (как правило, «натурпродуктом»). По некоторым оценкам, неполученная прибыль отечественных производителей колеблется от 20% до 40%.

Казалось бы, спустя столько лет после появления первых проблем в отрасли (а такие проблемы характерны почти для всей отечественной промышленности) можно было и с причинами разобраться, и лекарства хорошие подыскать. Но не тут-то было. Резкое обесценивание оборотного капитала после 1992 года начали лечить массированными накачками пустых денег. Разрушение кредитования оборотных средств лечили принуждением банков к выдаче невозвратных кредитов. Свою лепту внесла и действующая фискальная система, — с одной стороны — высокие ставки и запутанное законодательство, с другой — безрисковое, высокоэффективное и поэтому широкомасштабное уклонение от уплаты налогов, — сделало легальное производство товаров для населения бессмысленным. Как следствие, «толлинг» — просто стал одной из двух возможных форм существования легкой промышленности.

Нужно сказать, что о легкой промышленности №2 в Украине говорить не принято. Она нигде и никем официально не учитывается. Но она реально существует, и в этом может убедиться каждый, кто чуть-чуть разбирается в «легко-промышленном» производстве и хотя бы раз посещал вещевой рынок. Точно так же, как Болгария и Китай славились подпольным производством компакт-дисков, так Украина славится теперь своими швейниками (до прочих подотраслей «бум» пока не докатился исключительно в силу технических особенностей их производства).

По неофициальной информации, еще недавно (до российского кризиса) подпольной столицей швейников был Харьков. Согласно официальной статистике, производство одежды в городе или вообще отсутствует, или имеет незначительные объемы. В то же время принимающая итальянский и прочий харьковский импорт соседняя Россия оценивает среднегодовой импорт за 1991—1997 годы в 1,5-2 млн. изделий, то есть около 85% всего украинского псевдоимпорта.

Заметим, становление самостоятельной отрасли легкой промышленности, специализирующейся на производстве подделок, стало возможным благодаря именно государственной промышленной политике. Государство, в одном случае вводило всяческие ограничения на импорт, тем самым заставляя волей-неволей переносить производство внутрь страны. В другом случае государство не давало крупному предприятию абсолютно никакой надежды на выживание. Здесь стоит упомянуть нетрадиционную для рыночной экономики структуру затрат крупных предприятий (содержание социальной сферы, избыточного оборудования, производственных помещений и рабочей силы), а также неповоротливость старого менеджмента. Одним словом, легальные производства проигрывают в ценовой борьбе с нелегальными на всех фронтах.

Читатель может нам, конечно, возразить: вот Президент пообещал фиксированный налог, а к нему в придачу — упрощение бухучета и прочие блага. Оно-то так. Если бы не одна, проверенная мировым опытом оговорочка.

Страны, «севшие на иглу» протекционизма, часто недооценивают, как трудно исправлять укоренившиеся искажения. В украинском варианте положение отягощено еще и тем, что протекционистские меры, как правило, должны были не столько создавать тепличный режим для производителя, сколько маскировать сопротивление рыночным преобразованиям, защищать конкретных лоббистов или просто обеспечивать получение монопольной прибыли. В нашем конкретном случае с легкой промышленностью протекционистские меры лишний раз доказывают, что «ценовые» интересы потребителя для государства — ничто.

Что же касается мирового опыта, то только очень немногим странам удалось с помощью госопеки укоренить мощные, конкурентоспособные на мировых рынках отрасли. Куда чаще убытки от провалов и просчетов правительств оплачивались простыми потребителями или работниками других отраслей, которые вынуждены были покупать товары плохого качества за высокие цены. Чтобы обеспечить успех государственному регулированию экономики в целом, Кабинету Mинистров следовало бы учесть международный опыт и принять во внимание, что производство не является приоритетом ни для одного успешно управляющего правительства. Напротив, среди правительственных приоритетов должнo быть прежде всего поддержание законности и порядка, т.е. обеспечение равных условий для нормального существования всей экономики, а не отдельных ее субъектов.

Критерий для определения сферы вмешательства государственных институтов достаточно прост. В тех отраслях, где рыночная система не срабатывает, задача правительства — восполнить ее недостаток. Правда, в украинской экономике получается так, что рыночная система не срабатывает нигде. Вот тогда-то на ее место (вопреки пожеланию государства) приходит система нелегального «выживания», замещающая и рынок, и госрегулирование. За это ли боролись?