Монетаризм по-киевски,

Людвиг Эрхард «Полвека размышлений» МЕЖДУ ИНФЛЯЦИЕЙ И БЕЗРАБОТИЦЕЙ

У председателя Нацбанка Виктора Ющенко как-то спросили, предпринимает ли он какие-то шаги, чтобы расширить островок стабильности, который удалось создать на денежном рынке? На это г-н Ющенко ответил, что он не политик и его дело обеспечивать стабильность национальной валюты, но не более того.

Трудно сказать, что бы ответил на этот вопрос, скажем, председатель Федеральной резервной системы США, но со времен Великой депрессии руководители банковской системы вынуждены считаться с открытым Джоном Кейнсом законом: рыночная экономика всегда стоит перед дилеммой: «инфляция или безработица». Если в данный момент более опасна для общества инфляция, надо уменьшать денежную массу, заведомо зная, что это приведет к спаду производства и росту безработицы. Если же охватившая значительную часть трудоспособного населения реальная безработица грозит массовыми беспорядками, придется смириться с инфляцией ради возрождения реального сектора экономики.

Обратимся в этом контексте к первой половине 1998 года, т.е. к периоду до 17 августа, когда в России произошли события, резко изменившие всю экономическую ситуацию и в Украине. Тогда у нас по сравнению с аналогичным периодом предыдущего года одновременно упали почти в 2,5 раза величина приращения денежной массы и на 14% — скорость ее обращения. Потребительские и оптовые цены выросли на 3%. Однако выпуск продукции промышленности увеличился на 0,7%, сельского хозяйства — на 2,8%, товаров народного потребления — на 4,1%. Объем капвложений вырос на 8,5%. Но вот продавать дополнительную продукцию оказалось некому!

Судите сами: индекс реальной зарплаты снизился за полгода на 5,7%, реальные доходы населения — на 14,4%, причем ежемесячное абсолютное отставание денежных доходов составляло в среднем 10%. Итог был закономерен: реальное потребление упало на 8,7%, что немедленно отразилось на падении розничного товарооборота (1,5%) и реализации платных услуг (2,3%). При низкой инфляции причиной описанного феномена могла быть только задолженность по зарплате и пенсиям, которая за полгода возросла на 26,3% и достигла 7,8 млрд. грн., т.е. почти 9% ВВП. Это означает, что безработица в Украине приняла массовый характер, многократно превышающий ее официальный уровень в 3,5%. А ведь со времен той же Великой депрессии еще никому не удавалось побороть массовую безработицу без запуска в той или иной степени инфляционного механизма.

НБУ ПРОТИВ... НБУ

В последнем за 1998 год пресс-релизе НБУ есть такой абзац: «Обобщая итоги деятельности НБУ в 1998 году, следует указать, что основные факторы, вызывающие напряженную ситуацию в финансовом секторе экономики вообще и на валютном рынке в частности, находятся вне сферы монетарной политики центрального банка страны. К ним в первую очередь нужно отнести внутренний (фискальный) и внешний дисбалансы и как результат этого — из суммы первичной кредитной эмиссии, осуществленной Нацбанком, 80% направлено в госбюджет; отсутствие возможности у НБУ поддерживать коммерческие банки через систему рефинансирования с последующим направлением средств в экономику; значительная утрата валютных резервов НБУ уменьшает возможность надлежащего регулирования покупательной способности национальной валюты». Ну что ж, давайте рассмотрим приведенные аргументы.

Прежде всего отметим, что основной рост денежной массы произошел лишь тогда, когда импортированная из России инфляция и рост в этой связи издержек производства привели к резкому скачку цен (в ряде базовых отраслей индекс оптовых цен достиг 200%). Если за первые полгода денежный агрегат МЗ вырос примерно на 7%, то за год — на 23%. Поскольку, однако, это в полтора раза ниже темпов роста предыдущих лет, коэффициент монетизации экономики упал с 15% в середине года до 13,5% в ноябре, что еще более усилило тенденцию замещения национальной валюты иностранной: уровень долларизации увеличился за год с 13,3 до 22%. Учитывая же, что из-за резкого ужесточения административного регулирования скорость денежного обращения выросла сравнительно мало, объем производства продукции, согласно приведенной выше формуле, не мог не сократиться: в октябре ВВП упал на 2,4%, в ноябре — на 4,8%.

Эмиссия платежных средств происходила в 1998 году в основном через фондовый рынок (62%). Боязнь девальвации гривни в результате выведения резидентами и особенно нерезидентами своих капиталов с рынка гособлигаций заставила Нацбанк поднять учетную ставку с 35% в январе до 82% в июле, так что годовая ставка доходности ОВГЗ доходила в августе до 73,6%. Тем не менее резиденты, погасив облигаций на сумму 3,4 млрд. грн., приобрели их лишь на 1,7 млрд., нерезиденты — соответственно на 2,9 и 0,6 млрд., тогда как НБУ вынужден был приобрести ОВГЗ на сумму 5,6 млрд. грн., или 71,3% их общего объема. Следовательно, вместо того, чтобы своевременно девальвировать гривню и удешевить внутренний долг, НБУ потратил на поддержание курса и выплату долгов 60% валовых валютных резервов, опустив их ниже $1 млрд. Для любой страны это — финансовый крах, ибо удерживать официальный курс при таких резервах без фактического замораживания финансового рынка невозможно.

НЕИСПОЛЬЗОВАННЫЕ ПЛЮСЫ ДЕФОЛТА

Как известно, нет абсолютно негативных и позитивных явлений. Вот и конверсия гособлигаций в долгосрочные обязательства могла бы не только радикально улучшить сальдо и структуру текущего платежного баланса, но и в случае выплаты всех бюджетных долгов за счет «сэкономленных» средств создать реальный платежеспособный спрос в стране.

Всего этого, однако, не произошло. Одна из главных причин — слишком большая вовлеченность финансово-кредитных учреждений в некредитные операции, то бишь в операции с ценными бумагами. Отрицательные последствия участия комбанков в пирамиде ОВГЗ стали очевидны сразу же после ее обвала: у банков возникли проблемы с ликвидностью и, стало быть, выполнением своих обязательств. Самое удивительное, что пока не видно даже намеков на желание пересмотреть сложившуюся систему с тем, чтобы не допустить повторения подобных кризисов. А ведь из опыта все той же Великой депрессии мы знаем, что аналогичный банковский кризис послужил поводом для ограничения участия комбанков на рынке ценных бумаг и выделения инвестиционного бизнеса из общей банковской структуры. Парадокс заключается в том, что нынешняя структура финансового сектора (прежде всего обилие универсальных, а на самом деле сугубо спекулятивных банков при мизерном числе специализированных инвестиционных) не позволяет иметь полноценный денежный оборот.

Создав его, мы добьемся и того, что дополнительная эмиссия, будучи направлена в реальный сектор, вытеснит из оборота суррогаты (которые чуть было даже не попали в бюджет-99) и частично — твердую валюту. Но раз общая денежная масса не изменится, не будет спровоцирована и инфляция. Пока же вместо коренного реформирования банковской системы НБУ намерен то и дело включать административные рычаги для блокирования путей попадания старой и новой денежной массы на финансовые рынки. В результате будут постоянно воспроизводиться условия, когда «могут возникнуть доходы от деятельности, не приносящей реальной пользы экономике».