Новый год для Нового Орлеана

Уже второй Новый год встречает этот город в низовьях Миссисипи c момента самой крупной катастрофы в своей истории. Почти 16 месяцев прошло с тех пор как смертоносный ураган, названный красивым именем Катрина, разрушил дамбы вокруг городских каналов, затопив 85 процентов территории Нового Орлеана, забрав жизни около 1000 человек и оставив бездомными более 100 тыс. горожан. Крупнейшая природная катастрофа в истории Соединенных Штатов продемонстрировала всему миру, что даже богатое и сильное государство не застраховано от трагических капризов природы.

Современные американские политики в своих публичных выступлениях стараются лишний раз не затрагивать тему Катрины. Мутные воды Карибского залива, накрывшие город в то злополучное утро, вынесли на всеобщее обозрение весь комплекс экономических, политических и расовых противоречий американского общества, которые зачастую скрываются от иностранных глаз в тени вашингтонского Капитолия и за сияющими витринами нью- йоркских магазинов. Беспомощность, а порой и безразличие местных и федеральных властей в первые недели после катастрофы надолго останутся в памяти жителей Луизианы, вынужденных сутками ждать решения своей участи в автобусных конвоях для беженцев и под крышей стадиона Супердом. И хотя различные государственные ведомства до сих пор ищут виновных в произошедшем, большинство ученых и простых орлеанцев, похоже, нашли ответ на этот вопрос. Глобальное потепление, самонадеянная постройка судоходных каналов, бездумное осушение болот вызвали ответную реакцию экосистемы и сделали город, некогда защищенный стеной мангрового леса, катастрофически уязвимым перед лицом могучих ураганов. А халатность и отсутствие взаимной координации со стороны ответственных лиц только усилило разрушительный эффект природы.

Насколько неуверенной была реакция властей на случившееся, настолько сочувственный отклик нашла трагедия в сердцах простых американцев. В первые месяцы после наводнения сотни тысяч долларов негосударственных средств были собраны в помощь пострадавшим, и тысячи добровольцев отправились в Новый Орлеан помогать в восстановлении разрушенного города. Прошло больше года, но старинный порт все еще не оправился от катаклизма. Из 480 тыс. жителей домой вернулась только половина. Целые районы ждут своего восстановления, и не уменьшается поток волонтеров, готовых в этом помочь.

НА ЮГ

3 января нового 2007 года группа в составе 50 студентов Университета штата Массачусетс в Бостоне отправилась в Новый Орлеан, чтобы провести неделю своих каникул, восстанавливая беднейшие городские кварталы. Средства на автобус и питание выделил студенческий парламент университета и несколько частных меценатов, а одна из приходских церквей предоставила свое полуразрушенное здание под общежитие для волонтеров. Движимый непреодолимым желанием воочию познакомится с катастрофой по-американски, я — участник академической программы студенческого обмена имени Фулбрайта — покидаю промозглый северный Бостон и вместе с этой волонтерской группой отправляюсь в самое сердце американского юга.

Новый Орлеан был основан французскими поселенцами в 1718 году, но уже в 1763-м французов сменили испанцы, управлявшие городом и всей Луизианой почти 40 лет. В 1801 году Наполеон Бонапарт вернул провинцию во французское владение, но только затем, чтобы продать ее Соединенным Штатам Америки двумя годами позже. В 1812-м британцы безуспешно пытались захватить Новый Орлеан, а в 1862-м с этой задачей успешно справились войска северян во время Гражданской войны в США. За свою бурную историю город впитал в себя разнообразие креольской, франко-канадской, испанской, афро-американской, ирландской, итальянской, греческой и многих других культур, нашедших отражение в архитектуре, кухне, музыкальных традициях. Со времен своего основания и вплоть до 2005 года он был одним из крупнейших портов в стране, привлекая тысячи туристов и миллионы тонн грузов каждый год.

Незаметно пролетают 26 часов автобусного пути. За окном сменяются унылые зимние пейзажи. В одном из придорожных туалетов где-то посреди Вирджинии гордо красуется надись «Динамо-Киев». Как говорится, «нашого квіту по всьому світу». Луизиана встречает своих благодейтелей туманом и свежей листвой на деревьях. Проезжаем по одному из самых длинных в мире мостов, соединяющему берега озера Пончатрейн. Сразу за мостом — кварталы разрушенных домов. Непривыкшие к таким картинам американские студенты молча прильнули к окнам. Находим церковь, пообещавшую приютить наш дружный коллектив. Располагаемся в спортзале церковной школы. Откуда-то появляется мяч, и возле баскетбольного кольца завязывается мини-турнир между несколькими афроамериканцами. На улице +25. Пальмы и кактусы слабо вяжутся в сознании с надувными Санта-Клаусами во дворах небольших двухэтажных домов. Путешественники, уставшие после переезда, раскладывают спальные мешки. Завтра всех ожидает первый трудовой день.

ОБЩАЯ ЗЕМЛЯ

Американское общество воспитано на идеалах относительно раздельного существования государства и общества. Исходя из этого, даже в самой сложной ситуации среднестатистический американец никогда не будет ждать государственной помощи сложа руки, а попытается решить проблему сам или сообща с коллегами по несчастью. Хотя Белый дом, действуя через специальное государственное агентство FEMA, направляет значительные материальные средства в помощь пострадавшим жителям Нового Орлеана, важную роль в восстановлении города играют негосударственные благотворительные организации. Они на свой страх и риск привлекают деньги частных меценатов и организовывают расчистку улиц, раздачу гуманитарной помощи возвращающимся жителям, подготовку домов к восстановлению и прочие ежедневные услуги, до которых у государственных чиновников еще не скоро дойдут руки.

Одной из таких организаций является «Коммон Граунд», с которой наша группа волонтеров должна была работать во время пребывания в городе. Городская штаб-квартира этой группы разместилась в здании старой начальной школы прямо посреди Ловер Найн Ворд — городского района, наиболее сильно пострадавшего от наводнения. В наспех отремонтированном здании расположились столовая, интернет-центр, душевые, несколько офисов и общежитие для почти 350 волонтеров. Перед входом — три симпатичных девушки заполняют какие-то документы за столом импровизированной приемной. Интересуюсь, как проходит работа. Оказывается, что организация предоставляет крышу над головой и трехразовое питание всем желающим поработать на восстановлении города. Единственное требование к волонтерам — заранее зарегистрироваться по интернету. Начало января — пора студенческих каникул, и желающих провести их с молотком в руках оказывается больше, чем мест на полу заброшенных классных комнат. Многие студенты приезжают из других стран, в основном — из Западной Европы и Японии. Никого из украинцев девушки припомнить не смогли.

В переводе с английского «Комон Граунд» означает «общая земля». Не перестаю задавать себе вопрос: почему вечно влажная земля Нового Орлеана стала общей для сотен волонтеров, приезжающих сюда уже больше года. Что заставляет всех этих молодых людей, живущих так далеко отсюда, тратить свое время и силы, помогая жителям чужого им города. Скорее всего — подсознательное ощущение того, что в современном мире подобных размеров катастрофа может случиться где- и когда угодно, и дети людей, которым они протянули руку помощи сейчас, возможно, придут на помощь их собственным детям.

Каждое утро волонтерские группы, состоящие из приблизительно 10 человек каждая, получают объекты для работы на целый день, инструменты и комплект одноразового рабочего обмундирования. Основной объем работ — расчистка подтопленных домов и их подготовка к последующему восстановлению. Профессиональным рабочим за один дом нужно заплатить четыре-пять тысяч долларов, но для клиентов «Коммон Граунд» все услуги безоплатны. Неплохая экономия для жителей района, где до наводнения 80 процентов населения проживало за чертой бедности. По американским понятиям, это означает меньше чем 20000 долларов годового дохода на семью из четырех человек или около 400 у.е. в месяц на каждого члена семьи. Приличные, но только по украинским меркам, средства не позволяли собственникам застраховать свои жилища, и после урагана большинство из них оказались один на один с несчастьем.

Волонтеры разъезжаются по своим объектам, и я спешу прогуляться по соседней со школой улочке. Асфальт разбит. Кое- где вывернутые деревья до сих пор пугают засохшими корнями. Дома встречают гостей облупившимися стенами, проваленными крышами и выбитыми оконными стеклами. На стенах странные знаки, нарисованные пульверизатором. Позже нам объяснили, что это маркировка, оставленная спасательными командами, осматривавшими дома в первые месяцы после наводнения. Каждый знак представляет из себя букву Х, вокруг которой по часовой стрелке вписываются номер спасательного отряда, дата обыска, количество найденных человеческих тел и количество живых или мертвых животных.

Невольно на ум приходят ассоциации со зловещей Чернобыльской зоной. На улице из приблизительно шестидесяти домов — всего три белых вагончика. Правительство снабжает желающих вернуться вагончиками на колесах, в которых люди могут жить на своей земле, пока идет восстановление их дома. Подхожу к одному из вагончиков, возле которого трудится средних лет афроамериканец. Узнаю, что он волонтер, а хозяйка — пожилая женщина — возвратилась в город, как только сошла вода, и активно помогала «Коммон Граунд» обосноваться по соседству. Остальные соседи не столь привязаны к своему дому. Большинство хозяев приезжают, убирают в своих полуразрушенных домах, но возвращаться не спешат. Перспектива безработицы и непомерных строительных расходов заставляет многих жителей района искать счастья в тех городах, где их приютили как беженцев после катастрофы.

— Сколько лет понадобится чтобы полностью восстановить город, — спрашиваю у рабочего.

— Лет 10, не меньше, — вздыхая отвечает тот с сильным южным акцентом.

Во дворе соседнего дома — слегка помятая и присыпанная илом моторная лодка, явно принесенная наводнением. Судя по пустым окнам, хозяева еще не нашли время, чтобы удивиться неожиданному подарку, равному по стоимости дорогому автомобилю. Возвращаюсь в старую школу, чтобы получить синий рабочий комбинезон, пылезащитную маску, резиновые сапоги и задание на рабочий день. Апокалиптические пейзажи мотивируют приобщиться к общему благородному делу как можно быстрее.

РЖАВАЯ ПОДКОВА

Английское слово gutting дословно означает «потрошить». Именно этим термином кто-то обозвал процесс подготовки затопленного дома к реконструкции. Абсолютно вся мебель, электроника и более мелкие вещи должны быть безжалостно выброшены на свалку. Следом отправляются гипсокартонные перекрытия стен и потолков, двери и, очень часто, вся сантехника в доме. Причиной такого радикального «потрошения» является плесень. Большинство затопленных кварталов в городе оставались под водой на протяжении почти шести недель. За это время черные пятна плесени покрыли все деревянные и картонные вещи и детали в домах и значительно усложнили работу по их восстановлению. Влажный субтропический климат создал дополнительную благоприятную среду для зловредного грибка. Не стоит забывать, что американские дома представляют из себя каркас из сосновых брусьев, обшитый досками или дранкой снаружи и гипсокартоном изнутри. Изредка, внешние стены такого дома обкладываются одним рядом кирпича, внутренних кирпичных стен ни мне ни кому- либо из моих собеседников видеть не доводилось. Естественно, что плесень стала самой серьезной проблемой связанной с наводнением, и восстановителям приходится наполовину разобрать дом прежде чем начинать его восстановление.

Наша команда получила объект немного в стороне от Ловер Найн Ворд. За автобусным окном мелькали все те же печальные пейзажи всеобщего запустения. «Наш» дом оказался небольшим одноэтажным особнячком с приусадебным участком. Хозяева — молодая супружеская пара, вынужденная переселиться в соседний Техас. Злополучная Катрина положила конец семейному счастью, и молодые люди находятся в процессе развода. Для определения рыночной стоимости и последующего раздела в судебном порядке, дом должен быть полностью очищен от плесени и прогнивших внутренних стен. Принимаемся за работу. Первое что попадается мне на глаза — ржавая подкова рядом с входной дверью. Осторожно кладу находку в карман.

Вокруг кипит работа. Волонтеры энергично сдирают влажный гипсокартон со стен и выносят на свалку сгнившие остатки мебели. Очень скоро на обочине вырастает гора мусора. Организаторы утверждают, что до завтра весь мусор будет убран. Федеральные власти подрядили частные компании для расчистки улиц и вывоза строительного мусора в городе, и те добросовестно относятся к своим обязанностям. Действительно, ближе к вечеру на улице появляется маленький бульдозер и гигантских размеров контейнер на колесах. В течении получаса, гора мусора исчезает, оставляя позади одиноко стоящий холодильник. Холодильники считаются опасными материалами и утилизируются отдельно. Студенты работают на удивление слаженно и быстро. Дисциплина — почти военная. Каждые 8 человек имеют своего лидера и конкретный объем работы. Одни люди срывают гипсокартон, другие разбирают дверные проемы, третьи выносят мусор. Чувствуется недостаток тачек для вывоза мусора. Кто-то приспосабливает для этих целей старую детскую коляску. Удивительно, что большинство из волонтеров не имеют практически никакого опыта строительной, а порой и просто любой физической работы.

Раз в час объявляется перекур. Около полудня — перерыв на ланч. На привале слышатся шутки и смех, звучит неформальная английская речь, щелкают затворы фотоаппаратов, парни заигрывают с девушками. Американские студенты мало чем отличаются от своих украинских коллег. Группа молодых людей разбилась на две команды и играет в американский футбол бутылкой с водой. На ланч дается не более получаса — все стараются закончить работу до наступления сумерек. Через шесть часов напряженного труда, дом становится похож на коридор старой шахты со стропилами вместо стен. После нас его должны будут посетить дезинфекторы, чтобы окончательно убить споры плесени специальными ядохимикатами. Только тогда можно будет начинать отстройку жилища. Более-менее ценные вещи, вроде фотографий и фамильного фарфора, не отправившиеся в мусорник, складываются в бывшей спальне. Бережно кладу рядом найденную подкову. Может быть, со второй попытки она принесет-таки счастье в этот дом.

На соседней улице необычная картина: хозяева приподняли свое жилище на несколько метров над землей и поставили его на деревянные сваи. Каждый борется с наводнением по- своему. С чувством выполненного долга мы засыпаем в автобусе по дороге в церковное общежитие.

КАРТА НАДЕЖДЫ

Новый Орлеан расположился на узкой полоске земли между озером Пончатрейн на севере и рекой Миссисипи на юге. Географически, эта местность похожа на тарелку, где относительно высокие берега озера и реки соседствуют с болотистой местностью посередине, опустившейся на несколько метров ниже уровня моря. Когда экономическая целесообразность заставила людей соединить озеро и реку судоходным каналом, строители оградили его двумя высокими дамбами, так что столб воды в канале оказался приподнятым над окружающей низменностью. Позднее, дамбы были надстроены герметическим бетонным забором, призванным не допустить «переливания» воды из канала на крыши окружающих домов. Именно обвал этой ограды во время урагана и привел к массовому затоплению городских районов, лежащих в низменности между рекой и озером. В городе упорно циркулируют слухи, что защитная конструкция была преднамеренно сооружена с изъяном в определенном месте, так, чтобы в случае исключительного наводнения, вода затопила именно бедные низинные районы, а не богатые набережные кварталы. Однако никаких подтверждений этому ни федеральным следователям ни вездесущим журналистам найти не удалось.

Профессор Квинтус Джетт из Дармут Колледжа (Массачусеттс) помогает разрушенному городу по-своему. Он наносит на спутниковую карту Нового Орлеана информацию о возвращении жителей в свои дома. Основной целью проекта является предоставление орлеанцам, которые раздумывают над своим возвращением, объективной информации о состоянии их кварталов. Людям интересно знать, кто из их соседей вернулся и в каком состоянии находятся их дома. Именно эту информацию должны были помочь собрать наши волонтеры в одном из районов на севере города.

Разбиваемся на маленькие группы и выходим на местность. Вокруг знакомые по Ловер Найн Ворд сцены: заброшенные особняки, поваленные деревья, разрушенные заборы. Невдалеке виднеется еще одна пустая школа. Кое-где чернеют остовы сгоревших домов. Наводнение и порванные линии электропередач привели к многочисленным коротким замыканиям и пожарам в затопленных кварталах. Однако, чувствуется, что жители все-таки возвращаются в этот район. Примерно каждый четвертый дом соседствует с белым вагончиком. Во дворах работают люди, на перекрестках приходится остерегаться машин. Быстро наносим на карту свои кварталы. В основном, дома вычищенные, но пустые. Возле одного из них работает мужчина. Говорит, что в скором времени планирует привезти сюда свою семью. Узнав о цели нашего визита рекомендует попробовать местные деликатесы во французском квартале. Жители южных штатов вообще знамениты своей приветливостью и гостеприимностью.

Словно в телерепортаже с иракского фронта, из-за поворота неожиданно выскакивает потрепанный джип «хаммер» песочного цвета. Высокие парни крепкого телосложения, одетые в камуфляж с пистолетными кобурами на боку, оказались военнослужащими Луизианской Национальной Гвардии. Заводим разговор. Их подразделение патрулирует город со времен наводнения. Во многих кварталах до сих пор отсутствует уличное освещение и случаи мародерства — не редкость. На прощание нам желают безопасного возвращения домой и берут наши данные для внутренней отчетности.

Возвращаемся в базовый лагерь расположившийся возле заброшенной бензозаправки и на удивление работающего фастфуда «Бургер Кинг». Берем новые адреса для описи. Новое задание приводит нас к тем самым каналам, что помогли затопить город. Бетонная стена высотой около трех метров выглядит прочной и надежной. Подтягиваюсь, чтобы заглянуть вовнутрь. За стеной канал шириной около десяти метров зарос травой и совсем не выглядит страшным. Рядом со стеной расположилась улица. Здешние жители представляют средний класс и по большей части уже во всю восстанавливают свои дома. Стучимся в один из них. Хозяева — пожилые афроамериканцы. Он — фармацевт, она — библиотекарь. Хозяин гордо показывает свежий ремонт в доме. Логично было бы предположить, что постройки по соседству с каналом должны были пострадать больше всего, однако оказалось, что прорыв произошел с другой стороны, и уцелевшая дамба наоборот защитила улицу от водной стены высотой в 6 метров, обрушившейся на соседние районы. «Тогда мы думали, что уезжаем на четыре дня, а вернулись только четыре недели назад»,— делится воспоминаниями мужчина. Воистину, судьбы беженцев во всем мире похожи.

— Не боитесь жить на «водяной бомбе?» — спрашиваю я, намекая на соседство с каналом. В ответ хозяин загадочно улыбается.

В нескольких сотнях метров — дом с тремя вагончиками снаружи и шумом строительных работ внутри. Пожилая чернокожая хозяйка приглашает зайти в ее вагончик. Всередине с трудом помещается кухонка, туалет и раскладной диван. Приходится догадываться, как в таком ограниченном пространстве проживают три человека. Хозяйка показывает фотографии своего дома до и сразу после наводнения. На фотографиях знакомые нам картины сгнившей мебели, покрытой черными пятнами плесени. Поскольку дом был застрахован, правительство отказало женщине в какой-либо материальной помощи, и все восстановительные работы ведутся на средства, которые удалось выбить из страховой компании. В соседних вагончиках живут дети и внуки хозяйки. Близкие не забыли про престарелых родителей, как это часто бывает в Америке, а решили все вместе отстраивать семейное гнездо. Рядом с домом припаркована престижная иномарка. «Главное, что мы все вернулись, теперь все будет хорошо», — говорит женщина на прощание.

Уставшие от пеших переходов, берем последнее задание. Отправляемся в район под названием Джентилли Террас. Сразу видно, что местность находится на возвышении — никаких следов наводнения не видно, роскошные двухэтажные дома, как в романе «Унесенные Ветром», радуют глаз присутствием хозяев и вековыми дубами по обочинам дорог. Здороваюсь с мужчиной, покуривающим сигарету на пороге одной такой виллы, спрашиваю об урагане. «Мой дом, как и у большинства из моих соседей, не пострадал от наводнения, потому что построен на земляной платформе. Но я недосчитался 5 000 долларов ущерба от ветра в тот злополучный день». Как говорится, выиграешь в одном — проиграешь в другом. По дороге назад проходим возле католической вьетнамской церкви, построенной в форме традиционной пагоды. По рассказам местных жителей, вьетнамская община пострадала от наводнения едва ли не больше других, однако природная предприимчивость и чувство локтя, присущая всем дальневосточным жителям, позволила вьетнамцам одними из первых отстроить свой район и вернуться в родные дома. Профессор Джетт обещал в скором времени закончить создание карты и поместить ее для всеобщего доступа в интернет. «Я хочу дать людям надежду на то, что город сможет вернуться к нормальной жизни»,— говорит профессор. Что ж, надежда — главное, что может спасти Новый Орлеан.

ФРАНЦУЗСКИЙ КВАРТАЛ

Хотя ураган Катрина и последовавшее за ним наводнение разрушили большую часть города, значительному количеству кварталов все же удалось уцелеть. Это прежде всего касается старых районов, протянувшихся вдоль относительно высокого берега реки Миссисипи. Устав от ежедневного труда в хмурых трущебах, беру выходной и отправляюсь на поиски нетронутого Нового Орлеана.

На дворе воскресенье 7 января, и я направляюсь в единственную функционирующую православную церковь в городе — греческую церковь Св. Троицы, стоящую на берегу одного из упомянутых каналов. Недалеко отсюда произошел прорыв дамбы и дома вокруг не подают признаков жизни. Сам храм видно издалека. Собор поражает размерами, богатством алтаря и количеством прихожан. Настоятель о. Антоний служит Крещенскую литургию (греки в Соединенных Штатах зачастую придерживаются Григорианского календаря). Никаких видимых следов наводнения, кажется, что беда обошла святую обитель стороной. Но нет. Оказывается, когда служители открыли двери церкви через несколько дней после катастрофы, их взорам предстал лик иконы Богоматери, покачивающийся на волнах полтораметрового слоя воды возле нетронутого алтаря. Греческая община Луизианы прочно стоит на ногах и, с Божьей помощью, храм и греческий культурный центр при нем вновь открыли двери прихожанам и гостям. Обхожу дорогие автомобили, припаркованные у церковной ограды, направляюсь в сторону реки.

Университет Тюлейн раскинулся в тени вековых дубов в западной части города выше по течению. Юридический факультет этой старинной школы знаменит своими исследованиями в области морского права. Спрашиваю, как изменилось количество абитуриентов после Катрины. «Выросло», — улыбается женщина в приемной комиссии. Вокруг университета расположились исторические кварталы. Большие деревянные дома с двускатными крышами, колоннами и резными ставнями на окнах похожи на старинную Москву. Невдалеке — парк с площадкой для гольфа и зоопарком. Обеспеченного вида американцы прогуливают собак, совершают обязательные утренние пробежки и махают клюшками на лужайке. Невдалеке плещется мутными водами старушка Миссисипи. Ничто не напоминает о трагедии, кроме заржавевших рельс неработающего трамвая.

Старый автобус довозит меня в даунтаун. Деловой центр города замер в ожидании серьезных инвестиций, людей на улицах почти не видно. Посреди небоскребов сияет купол печально знаменитого стадиона «Супердом». В августе — сентябре 2005 года 20 000 беженцев провели здесь 6 дней мучаясь от недостатка воды и пищи, пока государственные ведомства выясняли, кто и куда должен вывезти пострадавших. Иду во Французский квартал. По дороге встречаю-таки уцелевший трамвай. У нас такие ходили лет сто назад. Французский квартал был не случайно основан колонизаторами на месте индейского поселения. Это самая высокая точка в округе, почти никогда не подвергающаяся затоплению. Дома построены из кирпича и металла, чтобы более успешно противостоять огню и воде. Ажурные кованные балконы и уютные дворики воскрешают в памяти Андреевский спуск родного Киева. В цокольных этажах — многочисленные художественные и сувенирные магазинчики, кафе и рестораны. На центральной площади возвышается собор Св. Людовика. Всюду люди с фотокамерами.

Туризм — вот что не дает умереть некогда славной столице Юга, соперничавшей в роскоши с Нью-Йорком и Вашингтоном. Город, где можно легально пить спиртное на улицах, а казино и стрип-бары встречаются в центре так же часто, как бензозаправки, просто не может не быть одним из туристических центров страны. Орлеанцы научились извлекать прибыль даже из своего горя. На витрине одного из магазинов — наборы открыток и книжек, рассказывающих в ярких картинках историю наводнения. Катрина-туризм стал еще одной статьей городского дохода. Некоторые фирмы возят туристов в Ловер Найн Ворд, чтобы те могли вдоволь нафотографироваться возле живописных развалин, чем вызывают бурную негативную реакцию со стороны немногих возвратившихся жителей.

Одна из улиц приводит меня к старинному кладбищу, напоминающему отдельный город, обнесенный кирпичной стеной. Высокий уровень грунтовых вод не позволял жителям хоронить усопших в земляных могилах, а вынуждал их строить многоэтажные склепы. Возле одного из таких склепов — цветочные гирлянды и ряды из трех монеток. Надпись гласит, что здесь покоятся останки Марии Лаво — знаменитой королевы традиционной негритянской религии вуду. Традиция предписывает каждому, кто хочет попросить заступничества Марии, положить на ее могилу три монетки в ряд или нарисовать на надгробии три маленьких крестика. Старинные верования до сих пор сильны среди афроамериканского населения Луизианы. Темнеет. Возвращаюсь под кованные балкончики Французского квартала. Знаменитая улица Бурбон гостеприимно распахнула двери своих ночных клубов. Отовсюду слышится джаз и латиноамериканская музыка. Захожу в один из баров. Непритязятельный дизайн напоминает типичное кафе на Контрактовой Площади. На сцене джаз-бенд из трех немолодых музыкантов. Жизнерадостная музыка разгоняет сумерки табачного дыма и заставляет забыть о разрушенном городе всего в нескольких кварталах отсюда. Старый Новый Орлеан готовится к Марди Грассу — ежегодному параду-карнавалу, когда тысячи туристов съедутся в этот гостеприимный город, вдохнув новую жизнь в его опустевшие улицы.