«Дело Гонгадзе» — новый поворот

Пока все заняты приговором по делу Юлии Тимошенко, формируется новый грандиозный скандал. Он будет иметь не менее разрушительную силу. Дело Гонгадзе разворачивалась на глазах у всего мира и имело большие политические последствия. Парламентская ассамблеи Совета Европы еще 27 января 2009 года приняла Резолюцию № 1645 (2009) «Расследование преступлений вероятно совершенных высокими должностными лицами во время правления Кучмы в Украине — дело Гонгадзе, как показательный пример», в котором отмечалось, что «власть должна делать все возможное, чтобы выявить не только тех, кто действительно совершил эти преступления, но и их заказчиков и организаторов, безотносительно к чину или должности подозреваемых». Президенту Виктору Ющенко немного удалось развить (во многом благодаря генпрокурору Святославу Пискуну и председателю СБУ Валентину Наливайченко) «дело десятилетия». На сегодняшний день исполнители убийства Гонгадзе уже несут наказание в местах лишения свободы. Но дальше дело не продвинулось. С приходом к власти Президента Виктора Януковича расследование убийства Гонгадзе получило новое дыхание — было возбуждено уголовное дело против экс-президента Леонида Кучмы. Как сказал тогда, комментируя этот факт, Виктор Янукович: «Дело в отношении второго президента Украины Леонида Кучмы — это намерение завершить процесс по делу об убийстве журналиста Георгия Гонгадзе и расставить в нем все точки ... Ему (Кучме — Ред.), Как говорится, никто не позавидует, но необходимо прежде заканчивать, наконец, и хватит спать над таблетками снотворными, надо когда-то жить уже, дать ответ на этот вопрос».

Но похоже сегодня зреет новый «разворот» в расследовании дела убийства Гонгадзе. Целенаправленная кампания Кучмы и окружения с целью отвести от ответственности экс-президента дает свои «результаты». Первым звоночком в этом направлении стало возобновление уголовного дела против главного свидетеля Николая Мельниченко, который неоднократно заявлял, что готов сотрудничать с Генпрокуратурой. Ситуация дошла до того, что в результате Мельниченко даже пришлось покинуть страну.

С адвокатом Мельниченко Николаем Недилько мы договорились встретиться около Печерского райсуда Киева, где рассматривалась жалоба на постановление Генпрокуратуры относительно возбуждения уголовного дела против его подзащитного. Несмотря на открытость судебного процесса, журналистов в зал заседаний так и не пустили. Хотя, по словам Недилько, назвать помещение, в котором проходило заседание, залом сложно, потому что фактически это была приемная судьи. В результате после 10—15 минут судебного процесса в заседании был объявлен перерыв. Уже после нашего интервью Недилько привел показательный пример: «Было бы интересно сравнить, в каких условиях работают адвокаты Мельниченко, Кучмы и Литвина, тогда бы стало понятно, что является определяющим в нашей стране — сила права или право силы. Полагаю, ответ понятен — последнее».

Об уголовных делах, касающихся Николая Мельниченко, Леонида Кучмы, Алексея Пукача в рамках расследования убийства журналиста Георгия Гонгадзе, беседуем в эксклюзивном интервью с адвокатом Николаем НЕДИЛЬКО.

«В МАЕ СОСТОЯЛАСЬ ВСТРЕЧА ДВУХ ВЫСОКОПОСТАВЛЕННЫХ ДОЛЖНОСТНЫХ ЛИЦ, НА КОТОРОЙ БЫЛО РЕШЕНО ПРОВЕСТИ КАРАТЕЛЬНУЮ ОПЕРАЦИЮ ПРОТИВ МЕЛЬНИЧЕНКО И НАЧАТЬ ДИСКРЕДИТАЦИЮ РЕНАТА КУЗЬМИНА»

— Известно, что Николай Мельниченко находится в США. Знали ли вы о его намерениях уехать из Украины? Сейчас вы поддерживаете с ним связь?

— Связь мы поддерживаем периодически. Окончательно о том, когда именно он собирается покинуть страну, я не знал, но такие намерения у него были. В последнее время к нам поступало много проверенной информации об угрозе его жизни. Обнаруживались группы внешнего наблюдения. Из достоверных источников стала поступать информация о том, что готовятся покушения — в какой форме и кто за ними стоит. Об этом я пока не могу говорить. Эта информация начала подтверждаться теми событиями, которые происходили вокруг Мельниченко. Ситуация относительно дела убийства Гонгадзе и «кассетного скандала» развернулась на 180 градусов. Перелом произошел в мае этого года. Если анализировать периоды — с сентября 2010 года по июнь 2011 года и после этого, то произошло что-то такое, что кардинально изменило движение уголовного дела относительно Мельниченко не в его пользу. Это касается в том числе уголовного дела относительно убийства Гонгадзе.

— Что именно произошло?

— У Николая Мельниченко с момента его приезда на территорию Украины были договоренности с Генеральной прокуратурой, в частности с первым заместителем генерального прокурора Ренатом Кузьминым.

Какие договоренности? О том, что Николай Иванович будет активно содействовать следствию (хотя он и до того активно содействовал) по уголовному делу, возбужденному по факту убийства журналиста Георгия Гонгадзе. Также Мельниченко способствовал возбуждению уголовного дела против экс-президента Леонида Кучмы. Планировалось активно сотрудничать в качестве свидетеля и по другим уголовным делам, которые намеревалась возбудить Генпрокуратура. В первую очередь, относительно нынешнего спикера парламента Владимира Литвина.

— Откуда у вас эта информация?

— Я это знаю со слов Николая Мельниченко. Он об этом лично говорил с первым заместителем генпрокурора Ренатом Кузьминым... После Кучмы должен был быть Литвин. Эти договоренности начали реализовывать. Но по моей информации в мае этого года состоялась встреча двух высокопоставленных должностных лиц, на которой было решено провести карательную операцию против Мельниченко и начать дискредитацию Рената Кузьмина с целью его отстранения от занимаемой должности. Впоследствии этот сценарий стали реализовывать.

— Вы можете назвать этих высокопоставленных должностных лиц?

— Это люди, занимающие наивысшие должности в государстве.

На Рената Кузьмина стали оказывать колоссальное давление. Вследствие этого должность под ним серьезно пошатнулась. Один из показателей такого давления — это снятие начальника главного следственного управления Генпрокуратуры Александра Калифицкого. Кстати, недавно его назначили прокурором Ивано-Франковской области. На место начальника главка ГПУ был назначен другой человек — Андрей Курысь. С Калифицким Мельниченко активно сотрудничал. После его увольнения сотрудничество начало отдаляться и дошло до той черты, когда Мельниченко понял, что те договоренности, которые были заключены с Кузьминым, на сегодняшний день уже потеряны, более того, его жизни существует реальная угроза.

Привожу пример. Адвокаты Кучмы подают жалобу на постановление бывшего генпрокурора Святослава Пискуна о закрытии уголовного дела против Мельниченко. Какой дается ответ Генеральной прокуратурой? Постановление Пискуна законно, рекомендуем обратиться в суд. То есть сама прокуратура дала шанс адвокатам Кучмы отменить это постановление. Хотя ГПУ, если руководствоваться нормами Уголовно-процессуального кодекса, должна была дать другой ответ: «Во-первых, ваша жалоба не подлежит обжалованию, поскольку вы не наделены правом обжалования этого постановления. Во-вторых, сроки обжалования этого постановления, в том числе в суде, истекли. В-третьих, постановление, которое вынес генпрокурор, нельзя обжаловать к генпрокурору, поскольку его постановление можно обжаловать только к прокурору, пребывающему на более высокой должности, а выше генпрокурора должностей нет». Поэтому адвокаты Кучмы должны были обжаловать это постановление сразу в суде, но исходя из того, что все сроки истекли, они практически заручились поддержкой Генпрокуратуры, потому что в противном случае было бы явно видно, что суд идет им навстречу. Хотя это было и так понятно. Также показательной была позиция Генпрокуратуры во время самого рассмотрения жалобы. Кстати, обращу ваше внимание, что жалобу рассматривал судья Родион Киреев. Насколько этот судья Киреев высококвалифицированный и объективный, полагаю, сегодня в Украине и за ее пределами всем известно. В первой инстанции прокурор возразил против жалобы адвокатов Кучмы и сказал, что постановление Пискуна законно, поэтому оснований для его отмены нет. В Апелляционном же суде он уже сказал другое: «Постановление Пискуна законно, но решение Киреева тоже законно». То есть и вашим, и нашим. Сегодня сам генпрокурор также дает комментарии о том, что решение Печерского суда законно, тем самым ставя под сомнение профессиональность своего коллеги Пискуна и вообще действия Генпрокуратуры. В данном случае генпрокурор должен высказывать не свое видение, а позицию прокуратуры как правоохранительного органа.

— Прокуратура вообще должна быть независимой: никто, ни с кем не должен договариваться...

— Как относиться к Генпрокуратуре, когда Ренат Кузьмин делает одни поступки — содействует возбуждению уголовного дела против Кучмы, а Виктор Пшонка дает свои комментарии, отличающиеся от заявлений Кузьмина. Сам прокурор в суде первой инстанции говорит одно, а в апелляционном — другое. Это значит, что единого мнения относительно дела Гонгадзе, Кучмы, Мельниченко — нет.

— То есть в ГПУ идет борьба?

— Конечно.

«ЕСЛИ ПРЕЗИДЕНТ ЗАХОЧЕТ, ТО ВСЕ ЭТИ ДЕЛА МОГУТ БЫТЬ РАССМОТРЕНЫ ОБЪЕКТИВНО»

— Вы, наверное, принимали участие в допросах Мельниченко в Генпрокуратуре? Когда и кто последний раз допрашивал вашего подзащитного?

— Насколько мне известно (на допросах в прокуратуре по большей части присутствовал адвокат Павел Сычев), последнее общение Мельниченко было со следователем Генпрокуратуры Андреем Курысем. Общение касалось того, почему Мельниченко незаконно задержали на государственной границе с Польшей во время ее пересечения с целью выезда на международный экономический форум.

— Кстати, почему Мельниченко не разрешили поехать в Польшу?

— Во всех документах, а именно в решениях Государственной пограничной службы об отказе в разрешении для выезда за пределы Украины, была указана информация, которая не позволяла точно понять основания отказа. Государственная пограничная служба ссылалась на постановление о запрещении выезда какого-то следователя или прокурора ГПУ по фамилии Буцяк. Когда Николай Иванович связался с начальником Главного следственного управления Генпрокуратуры, тот сообщил, что следователя с такой фамилией нет и ему ничего не известно о решении Генпрокуратуры, запрещающем выезд Мельниченко за пределы Украины. Я в тот же день написал жалобу в Генеральную прокуратуру, в которой просил рассмотреть ее срочно. Это было 7 сентября. Сегодня у нас — середина октября. Ответа до сих пор нет, хотя сроки уже все вышли. Это значит, что кто-то в ГПУ пытается блокировать рассмотрение наших жалоб на противоправные действия относительно Мельниченко. Это говорит о том, что Генпрокуратура не хочет содействовать главному свидетелю в привлечении лиц, которых он считает преступниками, более того, действия которых задокументированы на пленках.

— Мельниченко неоднократно заявлял, что он очень откровенно помогал следствию, поверил прокуратуре. Сейчас генпрокурор объявил Мельниченко в розыск? Выходит, ГПУ сдала главного свидетеля?

— Когда стало понятно, что сотрудничество с Генпрокуратурой под угрозой, я Николаю Ивановичу озвучил такую версию: «Они сделали так, чтобы ты приехал в Украину. Здесь в отношении тебя возобновляют уголовное дело, запрещают выезд за пределы Украины и начинают давить — выставлять условия. Если ты на них не соглашаешься, они меняют меру пресечения с подписки о невыезде на взятие под стражу. А дальше в СИЗО с тобой якобы происходит несчастный случай». Впоследствии эта версия начала подтверждаться.

Если бы дело Мельниченко находилось в Генеральной прокуратуре, думаю, что ход досудебного следствия был бы под контролем Рената Кузьмина. Но дело отправили на расследование в СБУ. Почему? Для того, чтобы на него не мог влиять Ренат Кузьмин. Отправить это дело в СБУ — это была не обязанность ГПУ, а право. Действительно, подследственность рассмотрения уголовных дел в отношении разглашения государственной тайны — это компетенция следственных органов Службы безопасности. Злоупотребление или превышение власти — это компетенция Генеральной прокуратуры. Если в рамках одного уголовного дела рассматривается ряд статей, где разная подследственность, то кто будет проводить досудебное следствие, решает прокурор. Генеральная прокуратура могла оставить у себя это дело: во-первых, потому что ГПУ начала заниматься этим делом еще с момента его возбуждения, то есть с 2001 года, во-вторых, Генпрокуратура знает, каково отношение СБУ к личности Мельниченко. За эти годы в обществе через СМИ сформировали (в том числе и у сотрудников СБУ) мнение, что Мельниченко — «предатель». Известно, что следственная работа требует от следователя быть независимым и объективным. Если следователь ГПУ сможет смотреть на Мельниченко как на лицо, совершившее поступок, направленный на привлечение к уголовной ответственности высших должностных лиц государства, то работник СБУ будет смотреть на Мельниченко, как на «предателя», поэтому внутренне будет склонен к тому, чтобы в известной степени не проводить объективного досудебного следствия.

— А какую, с вашей точки зрения, цель ставил перед собой Ренат Кузьмин, возбуждая уголовное дело против Кучмы?

— Ренат Кузьмин неоднократно заявлял, что возбужденное против Кучмы уголовное дело не направлено на то, чтобы обелить экс-президента.

— Как вы оцениваете то, что заявление генпрокурора Виктора Пшонки о нахождении Мельниченко в розыске и заявление адвокатов Кучмы о том, что он убежал от ответственности, появились в один день?

— Дело в том, что стороной Кучмы была начата плановая операция в отношении уголовных дел, касающихся убийства Георгия Гонгадзе. Заявления адвокатов Кучмы полностью вписываются в этот план. Их заявления — это в первую очередь реакция на заявления адвокатов Мельниченко. Сегодня, благодаря возбужденному против Кучмы уголовному делу, избежать ответственности и в определенной степени отбелить Леонида Даниловича будет уже очень сложно. Можно это дело закрыть или выиграть в судах, но его не выиграешь в общественном сознании.

— По вашим словам, в Генпрокуратуре идет борьба. Какую роль во всей этой истории, с вашей точки зрения, играет Президент Виктор Янукович?

— От Президента Украины очень многое зависит в данном деле. Как поведет себя глава государства, так и будут решены дела Гонгадзе, Кучмы, Мельниченко. Вообще, от Виктора Федоровича многое зависит в «кассетном скандале». Если он захочет, то все эти дела могут быть рассмотрены объективно. Поэтому в зависимости от того, как они будут решены, можно будет сделать вывод, какую позицию занимал Виктор Янукович.

«НА МЕНЯ БЫЛО СОВЕРШЕНО НАПАДЕНИЕ... УБЕЖДЕН, ЧТО ЭТО ДЕЛАЮТ НАШИ СПЕЦСЛУЖБЫ»

— Вы заявляли, что во время заседания Васильковского горрайонного суда, в котором рассматривался иск спикера Владимира Литвина к Мельниченко с требованием признать недостоверной распространенную информацию о причастности спикера к делу об убийстве журналиста Гонгадзе, вам угрожал представитель аппарата Верховной Рады Анатолий Селиванов. Подавали ли вы иск? Какова была реакция?

— Я думаю, что Литвин также причастен к этой плановой операции, о которой я уже говорил. Иск Литвина — это одна из составляющих этого плана, кстати, направленного в том числе и на то, чтобы запретить Мельниченко выезжать за пределы страны. На первых же судебных заседаниях адвокаты Литвина заявили ходатайство об обеспечении их иска к Мельниченко путем запрета его выезда за пределы страны. У меня это вызвало удивление, потому что, как правило, такие ходатайства в подобных делах не заявляются. Такой способ обеспечения гражданского иска прямо не предусмотрен Гражданско-процессуальным кодексом Украины. Но они впервые юридически решили ограничить Мельниченко в выезде за пределы Украины. Дальше. Когда в мой адрес поступили угрозы со стороны Селиванова, я написал заявление в милицию. Селиванов тогда мне заявил: «Ты думай о себе, а не о Мельниченко». Я написал, что данные угрозы может подтвердить судья Юлия Грибанова, которая вела этот судебный процесс, Николай Мельниченко, который присутствовал на суде. Но не спросили ни судью Грибанову, ни Мельниченко. В результате мне пришло постановление об отказе в возбуждении уголовного дела по данному факту.

— Угрожали ли вам в дальнейшем?

— Угрозы Селиванова стали первыми. Второе давление проявилось позже. Когда я дал комментарий о том, что команды Кучмы и Литвина объединились с целью отправить Мельниченко за решетку (а не он их), сразу пошла реакция от адвокатов Литвина. Один из них подал жалобу в Высшую квалификационно-дисциплинарную комиссию адвокатуры, которая была перенаправлена в Хмельницкую дисциплинарную комиссию адвокатуры с целью привлечь меня к дисциплинарной ответственности и применить дисциплинарное взыскание — лишение адвокатского свидетельства (деятельности). Жалобу рассмотрели, но не удовлетворили. Потому что она была подана не тем субъектом, который имеет на это полномочия, к тому же оформлена в неположенной форме. Кроме того, жалоба не была удовлетворена по сути, поскольку я выражал свое личное мнение. Это не является нарушением депутатской этики и основанием для лишения свидетельства.

Далее. Когда начались проблемы в отношениях Мельниченко с Генеральной прокуратурой, мы заметили активизацию спецслужб в плане осуществления внешнего наблюдения за нами, прослушивания наших телефонов и т.п. Обострение произошло в канун исчезновения Мельниченко и набрало обороты после его выезда за границу. В частности, на меня было совершено нападение. Накануне я несколько дней выявлял активное внешнее наблюдение. Они практически дежурили у моего дома, где я проживаю, основного места работы и т.д. Группы наблюдения находились и у дома Мельниченко. Также я выявлял посты внешнего наблюдения в селе Плесецкое, от которого я избран депутатом Васильковского районного совета Киевской области. Когда мы начали проверять номера этих автомобилей, оказалось, что эти автомобили либо уже списаны, либо они им не принадлежат.

По данным фактам я написал жалобу на имя генерального прокурора. Это было утром 28 сентября, а вечером, возвращаясь домой, я заметил, что за мной снова следят. Я специально поехал другой дорогой, чтобы проверить так ли это. После своеобразной «оперативной игры», когда я увеличивал и, наоборот, уменьшал скорость, я убедился — автомобиль едет за мной. Мне удалось оторваться от него, но когда я вернулся домой, оказалось, что он уже там. Один автомобиль перегородил мне дорогу, а другой подпер сзади. У меня не было другого выхода, кроме как прорываться напрямую. После этого они опять начали меня преследовать. Машин уже было три. В результате меня загнали в березовую рощу, после чего из одной машины вышли двое парней спортивного телосложения и начали выбивать мне двери, бить стекла, ругаться матом, угрожать жизни. Но, слава Богу, в этот момент мне удалось нажать на газ и сбежать от них. Утром об этом факте я сообщил работникам милиции, написал заявление и предоставил им номера автомобилей. Но опять оказалось, что они не принадлежат этим машинам. Уголовное дело по данному факту преступления снова не было возбуждено.

Потом, через несколько дней, было обнаружено, что мне надрезали колеса на машине. Это делалось для того, чтобы на большой скорости колесо начало спускать и я потерял возможность управлять автомобилем.

Последнее, что со мной случилось. После «гонок», о которых я уже говорил, у меня был поврежден автомобиль. В результате проверки работники СТО обнаружили под бампером два неизвестных предмета — коробочки размером 5 на 10 сантиметров, перемотанные изолентой. Внешне они были похожи на взрывное устройство. Я вызывал работников милиции, саперов... Они сообщили, что коробочки пустые. Но достоверные источники в милиции мне сообщили, что эти устройства являются радиомаяками. То есть мое перемещение отслеживали.

Эти действия однозначно являются противозаконными. Поскольку для того, чтобы осуществлять какие-то оперативно-розыскные мероприятия в отношении адвоката, они должны быть мотивированы либо постановлением областного прокурора, либо постановлением генерального прокурора или его заместителя в рамках какого-либо уголовного дела. Против меня, слова Богу, сегодня нет уголовного дела... Но уже есть информация, что такие варианты разрабатываются. Почему? Потому что когда против адвоката возбуждено уголовное дело, он не имеет права участвовать в качестве защитника в уголовном процессе.

— Эти нападения вы связываете с вашей профессиональной деятельностью в плане защиты Мельниченко?

— Конечно. Слежка за мной ведется профессионально. Даже те технические средства, которые были обнаружены на моем автомобиле, — это профессиональные устройства. Они стоят очень дорого.

Аналогичные противоправные действия совершаются и по отношению к моему коллеге по защите Мельниченко — адвокату Павлу Сычеву. Когда было возбуждено уголовное дело против Кучмы, ему у его дома подожгли автомобиль.

Мы оба офицеры запаса Службы безопасности Украины, поэтому владеем определенными знаниями о формах и методах оперативно-розыскной деятельности. Кстати, во время нашей недавней встречи в Киеве мы снова обнаружили наблюдение. А на утро следующего дня Сычев обнаружил, что на его машине порезаны две передние шины, а в выхлопную трубу задута монтажная пена... Я убежден, что это делают наши спецслужбы.

«ГПУ НАМЕРЕНА ВОЗБУДИТЬ ЕЩЕ КАКОЕ-ТО УГОЛОВНОЕ ДЕЛО ПРОТИВ МЕЛЬНИЧЕНКО. ИЛИ СБУ, ИЛИ ГПУ УЖЕ ИЩУТ ОСНОВАНИЯ»

— У Мельниченко, кажется, было политическое убежище в США. Как на сегодняшний день выглядит эта проблема?

— Насколько мне известно, официального отказа со стороны США предоставлять Мельниченко политическое убежище нет.

— Что вы как адвокат сейчас советуете Мельниченко?

— Рекомендую сейчас не возвращаться на территорию Украины. Потому что та угроза, которая существовала на момент, когда он покинул ее пределы, существует и сегодня. Внешнее наблюдение за его домом, родственниками, адвокатами не прекращается. Если он вернется в Украину, спецслужбы его обязательно задержат. Что может быть с ним после этого, сказать трудно. Единственное, в чем я убежден — это то, что для его жизни существует реальная угроза.

Николай Иванович готов выступить в качестве свидетеля по уголовному делу против Кучмы. Следствия он не избегает. Поэтому заявления адвокатов Кучмы по этому поводу безосновательны. Думаю, в ближайшее время это подтвердится. Им не удастся запугать Мельниченко.

— Что собираетесь делать сами? Как будете выходить из этой ситуации?

— Теперь мы направляем все законодательные действия, предусмотренные Уголовно-процессуальным кодексом Украины, на то, чтобы уголовное дело против Мельниченко было закрыто. Потому что незакрытое дело — это достаточно эффективный способ влияния на него как на главного свидетеля по делу убийства Гонгадзе и по делу против Кучмы. Процессуально, если возбуждается уголовное дело против Мельниченко и доводится до своего логического завершения, это дает основания автоматически закрыть дело против Кучмы. Если они все-таки «протолкнут» дело Мельниченко и докажут, что пленки не являются доказательством, дело Кучмы развалится. И наоборот — если дело Кучмы доводится до конца, это значит, что дело Мельниченко закрывается. Параллельно оба дела не могут быть доведены до своего логического завершения.

— Если сторона Кучмы обвиняет Мельниченко в государственной измене, получается — они признают пленки аутентичными?

— Еще в 2001 году заместителем генерального прокурора, советником юстиции II класса Баганцом в постановлении относительно возбуждения уголовного дела против Мельниченко по факту разглашения государственной тайны было отмечено, что компакт-диски с записями разговоров, которые были изъяты у семьи Рудьковских, дают основания считать, что они могут быть разговорами президента Кучмы и других должностных лиц государства, запись которых осуществлялась в рабочем кабинете президента. То есть, исходя из этого постановления, в ГПУ пришли к выводу, что эти разговоры достоверны. В противном случае не было бы оснований возбуждать против Мельниченко уголовное дело по факту разглашения государственной тайны. На сегодняшний день, в рамках возбужденного против Кучмы дела, подтверждается, что голоса, записанные на пленках Мельниченко, принадлежат Кучме, Литвину и так далее. Об этом, в том числе официально, заявил Ренат Кузьмин. Поэтому говорить, что эти пленки — фальшивка, бессмысленно. К тому же на сегодняшний день существует ряд экспертиз, подтверждающих подлинность записей.

Зачем вообще Мельниченко запатентовал эти пленки в качестве бренда? Не для того, чтобы нажиться, как некоторые говорят, а для того, чтобы не было поддельных пленок Мельниченко, которые могли бы быть использованы его оппонентами.

— Сейчас сторона Кучмы все еще знакомится с материалами дела?

— Насколько мне известно — да. Закон не ограничивает во времени для ознакомления. Но давайте вспомним пример Тимошенко, Луценко, которым давали определенные сроки для ознакомления со своими делами. Более того, одним из поводов взятия их под стражу было то, что, по мнению Генпрокуратуры, они не так быстро знакомятся с материалами дела. Я, например, видел один комментарий генпрокурора Пшонки о том, что он может ускорить ознакомление стороны Кучмы с делом. Но не нужно забывать, что после ознакомления с делом адвокаты и пострадавшие имеют право на заявление ходатайств следователю. Например, они могут ходатайствовать о проведении дополнительной экспертизы, допросить каких-то свидетелей или вообще требовать закрытия дела. Только после того, если следователь не удовлетворит эти ходатайства, дело может пойти в суд. В целом это затягивание, конечно, в интересах стороны Кучмы. Параллельно они будут делать все, чтобы ускорить дело Мельниченко. У нас есть информация, что Генеральная прокуратура намерена сейчас возбудить еще какое-то уголовное дело против Николая Ивановича. Или СБУ, или ГПУ уже ищут основания. Чем больше будет уголовных дел против Мельниченко, тем легче будет на него влиять.

— Ваш коллега Павел Сычев считает, что дело Кучмы дойдет до суда, а вы?

— Скажу честно, если полгода назад я мог заявить, что да — я убежден, то сегодня этого достоверно сказать не могу.

— Известно, что против Кучмы возбуждено уголовное дело по статье 166 пункт 3 Уголовного кодекса в редакции 1960 года — «Превышение власти или служебных полномочий, что имело тяжелые последствия», действующего на момент совершения преступления. Но известно, что срок давности по этой статье составляет десять лет...

— Сроки давности, конечно, истекли. Но, опираясь на записи разговоров Мельниченко, мы планировали подать заявление о преступлении Леонида Кучмы против украинского народа. Мельниченко считает, что именно за время своего десятилетнего правления Кучма устроил преступление, которое проявилось в масштабном ограблении и обнищании украинского народа, что привело к резкому уменьшению населения нашей страны на несколько миллионов. Если бы наше сотрудничество с Генеральной прокуратурой продлилось, я думаю, что такое уголовное дело было бы возбуждено. Оно как раз не имеет сроков давности.

«...ПОЛУЧАЕТСЯ, ЧТО ПОД ГРИФ «СЕКРЕТНО» ПОДПАДАЕТ В ЦЕЛОМ УБИЙСТВО ГЕОРГИЯ ГОНГАДЗЕ»

— Как вы думаете, в какой степени засекречивание дела Пукача корреспондируется с обстоятельствами, сложившимися вокруг Мельниченко? Как думаете, почему вообще судебный процесс над Пукачем является закрытым?

— По моему личному убеждению, процесс закрыли для того, чтобы общество не могло услышать те заявления и факты, которые в судебном процессе будет объявлять сам Пукач. Например, о том, что он отрезал голову Гонгадзе после встречи с Литвином. Об этом говорил Мельниченко, а теперь в СМИ это подтвердилось словами Пукача. Я как адвокат имею собственное личное мнение о том, что у Генпрокуратуры достаточно данных для того, чтобы возбудить уголовное дело относительно Литвина: это и показания самого Пукача, и показания Мельниченко, и звукозаписи разговоров в рабочем кабинете Кучмы, и выводы фоноскопических экспертиз, и прочее. По крайней мере, это нужно сделать для того, чтобы дать ответы на многие вопросы. Да, действительно есть определенная тайная информация, но это не значит, что весь процесс должен быть закрытым. Ведь в таком случае получается, что под гриф «секретно» подпадает в целом убийство Георгия Гонгадзе. В таком случае может дойти до абсурда. Например, если сегодня о деле Гонгадзе говорят бывший глава СБУ Валентин Наливайченко или народный депутат Григорий Омельченко, то что получается — они разглашают государственную тайну, и против них нужно тоже возбуждать уголовное дело? Поэтому даже если дело Кучмы дойдет до суда, я думаю, что оно также будет закрыто.

— Как вы оцениваете новые повороты в показаниях Пукача относительно мотивов убийства Гонгадзе?

— Неоднократно бывший глава СБУ Смешко заявлял, в частности, на канале ICTV, что Мельниченко является агентом иностранных спецслужб и совершил ряд действий в их пользу. Когда об этом говорят главы спецслужб, то, по меньшей мере, их слова должны на чем-то основываться. Почему же по состоянию на сегодняшний день против Мельниченко не возбуждено уголовное дело по этому поводу? Потому что нет оснований для его возбуждения. Мы даже подали гражданский иск на телеканал ICTV и Смешко о защите чести, достоинства и деловой репутации. У меня есть документы о получении Шевченковским районным судом данного иска, но уже полгода как судебное производство не открыто. Какова его судьба —неизвестно. Вообще, если проанализировать все судебные иски по Мельниченко, можно сделать вывод, что он еще ни один суд не выиграл. Возможно, мы плохие адвокаты. Но я бы не сказал, что мы хуже, чем адвокаты Кучмы или Литвина. К сожалению, исходя из сложившихся на сегодняшний день обстоятельств, Мельниченко не выиграет ни один суд и в будущем. Приведу пример. Судебное заседание по рассмотрению моей жалобы на постановление Генпрокуратуры относительно возбуждения уголовного дела против Мельниченко. На первое заседание я не явился, так как был несвоевременно поставлен в известность. На днях состоялось второе заседание. Дважды ни Генпрокуратурой, ни Службой безопасности материалы уголовного дела против Мельниченко, требуемые судом, не предоставлялись. Согласно УПК (если немотивированно не предоставили материалы уголовного дела), это является основанием для отмены постановления о возбуждении дела. Я об этом заявил судье Гаркавой, ведущей процесс, подал ходатайство, но она объявила перерыв в судебном заседании. Это вообще трудно назвать судебным заседанием, потому что оно проходило не в зале судебного заседания, а в приемной судьи. Возможно, это связано с отсутствием помещений, но на заседание не были допущены даже журналисты. Исходя из этих фактов, я могу сделать вывод, что наша жалоба удовлетворена не будет.

— Как вы оцениваете иск адвоката Мирославы Гонгадзе — Валентины Теличенко — о возбуждении дела относительно лиц, фигурирующих в деле Леонида Кучмы именно сейчас, ведь она знала давно обо всех тех обстоятельствах, которыми она обосновывает этот иск. Что это значит с процессуальной точки зрения?

— Мне ее позиция не совсем понятна. Она неоднократно на канале ICTV, который (всем известно) принадлежат семье Кучмы — непосредственно Пинчуку, давала интервью о том, что против Мельниченко нужно возбуждать уголовное дело и расследовать его, таким образом формируя мнение, что Мельниченко совершал незаконные действия. Также она одобрительно прокомментировала то, что Мельниченко не пустили в Польшу. Все эти заявления, разумеется, в интересах Кучмы.

— Недавно на сайте «www.sensacii.net.ua» появился довольно-таки сенсационный материал журналиста Алексея Степуры о том, что командой Кучмы готовилась очередная фальсификация, непосредственно касающаяся Мельниченко. Предоставляется конкретная информация. Знакомы ли вы с этой статьей? Как прокомментируете?

— На самом деле что сделал Ренат Кузьмин? Он впервые попробовал дело Гонгадзе повернуть в правовое поле. Потому что всегда основные фигуранты убийства журналиста пытались вытянуть его из правового поля. А если дело находится в правовом поле, то нужно и действовать правовыми методами. А, следовательно — пытаться закрывать дело Кучмы правовыми методами. Пинчук играет очень важную роль в реализации плана по отведению Кучмы от уголовной ответственности. Пинчука «сделал» Кучма, а не наоборот, потому это его обязанность — защищать тестя. Команда Кучмы-Пинчука использует разные способы для достижения своей цели, и далеко не всегда такие способы имеются в рамках правового поля... То, о чем пишет журналист Степура — это один из способов достижения ими своей цели. Значимость пленок известна, потому они делают акцент именно в этом направлении. Если им удастся каким-то образом задокументировать (заставить или подкупить кого-то), что пленки были подвержены монтажу, все это будет использовано в их пользу в суде. Это вообще может поставить под сомнение фоноскопические экспертизы и доказательную базу против Кучмы.

По моему собственному убеждению, для фигурантов дела Гонгадзе принципиально — наказать Мельниченко. Как это так, что какой-то там майор спецслужб мог позволить себе совершить такие действия? Грубо говоря — как он мог поднять руку на «небожителей», на которых, с их точки зрения, никто не имеет права поднимать руку?

— Не собираетесь ли вы инициировать допрос Степуры?

— По уголовному делу против Кучмы Мельниченко проходит как свидетель, потому у него нет права инициировать допросы. Только следователи могут инициировать допрос данного журналиста.

— Дело против Кучмы — это своеобразный тест на очищение для всех. Соглашаетесь?

— Я думаю, что в обществе по этому поводу уже сформировалось стойкое мнение. Если это дело найдет свое объективное и логическое завершение в суде, то в первую очередь это положительно отразится на действующей власти. Особенно на авторитете Президента. Даже если сегодня ситуация немного изменилась в худшую сторону, это не значит, что в этой истории поставлена точка. Будем надеяться, что Президент услышит нас. Потому что, если честно, у нас — адвокатов Мельниченко — вообще создается такое впечатление, что нам уже некуда обращаться: наши жалобы лежат в ГПУ, МВД, СБУ, но никакой реакции нет. Я убеждаюсь в том, что правовой механизм государства, который должен охранять мои права как адвоката и гражданина, не действует. На нас сейчас — как на адвокатов, а на Мельниченко — как на главного свидетеля оказывается невероятное давление. Существует прямая угроза моей жизни, моей семье, Павлу Сычеву, его семье, я уже не говорю о Мельниченко и его семье. Обращаю внимание всех, что если ситуация и в дальнейшем будет ухудшаться (давление не будет прекращаться), то обязательно прольется кровь тех, на кого оказывается давление.