Тени забытых дипломатов

22 декабря, в День работников дипломатической службы, украинским дипломатам представился случай вспомнить не только свои победы и поражения, но и светлые и мрачные времена своих предшественников, ведь становление внешнеполитической службы Украины связано еще с созданием Центральной Рады. При Гетманате Украина отправила дипломатические миссии в десять государств, приняла у себя более двух десятков иностранных представителей. При Директории представительство Украины за границей еще расширилось. Свою дипломатическую деятельность вела и Западно-Украинская Народная Республика. Советская власть уже в октябре 1922 года поторопилась издать постановление о свертывании Народного комиссариата иностранных дел УССР. Деятельность внешнеполитического ведомства Украины была возобновлена в феврале 1944-го, — конечно же, при полной подотчетности московскому центру.

Настоящая информация о тех, кто менее века назад создавал дипломатическую службу украинского государства, тогда потерпевшего крах, начинает возвращаться к нам только сейчас. «День» уже писал о романе одной из основательниц Украинской Центральной Рады, жены первого консула УНР в Швейцарии Александра Вилинского Валерии О’Коннор-Вилинской «На еміграції». Рукопись книги нашел во время работы в должности Генерального консула Украины в Кракове начальник Управления государственного протокола МИД Александр Медовников. Сегодня его работа — заботиться, чтобы «никто ни к кому не опаздывал», а также, чтобы иностранные гости были довольны пребыванием в Украине. Например, накануне приезда бывшего министра иностранных дел Германии Йошки Фишера пришлось определять трассу, по которой он должен был два часа бегать (конечно, вместе с охраной), чтобы не изменить своей привычке. Правда, тогда пробежка была отменена из-за длительной встречи с президентом Кучмой. Кроме дел протокола бывший заместитель декана львовского филфака Александр Медовников продолжает исследовать прошлое украинской внешнеполитической службы.

— Мне кажется, что праздник 22 декабря правильнее было бы назвать Днем украинской дипломатии. День работников дипломатической службы, на мой взгляд, слишком сухо и не так по-государственнически звучит. Впрочем, как бы ни назывался этот праздник, стоит вспомнить имена первых украинских дипломатов, ведь сейчас наступило время для возрождения памяти о корнях украинского государства. О многих людях, которые строили его в начале ХХ века, на протяжении 70-ти лет опасно было говорить. В 1996 году, когда я работал в нашем посольстве в Чехии, в Прагу в составе украинской делегации приехал Вячеслав Чорновил. В свободное время я отвез его в Подебрады: там в 1920-х годах была Украинская хозяйственная академия, там в колумбарии похоронены одиннадцать выдающихся украинцев: Валерия О’Коннор-Вилинская, Дмитрий Антонович, Михаил Брынский, Александр Вилинский, Евгений Чикаленко, работавший в Подебрадах председателем украинской языковой комиссии, и другие. Мы подошли к этому колумбарию, как вдруг Вячеслав Максимович упал на землю и обнял руками мраморную табличку с надписью: Евгений Чикаленко. Потом сказал: «Я никогда не знал, что он похоронен здесь». Чорновил писал кандидатскую диссертацию о Чикаленко, но был арестован, сослан в лагеря...

История украинской дипломатии является неотъемлемой частью созидания украинского государства. Сегодня мало кто в Украине знает об Иване Фещенко-Чопивском. Я сам не знал о нем, пока не приехал в Краков. Это — первый министр экономики и торговли УНР, вице-премьер правительства УНР, советник дипломатической миссии УНР в Бухаресте, в 1920—1922 годах — председатель парламента Украины в изгнании, в Тарнове. К тому же он был выдающимся украинским ученым- металловедом, основал школу металловедения в Польше. По его учебникам там и сейчас учатся студенты. Находясь в эмиграции в Польше, Иван Фещенко-Чопивский делал для польской армии оружие: пушки, гранаты... Его одним из первых арестовал Смерш, когда большевики пришли в Польшу. Фещенко-Чопивского привезли в Киев, он работал как заключенный на восстановлении Крещатика, потом был сослан в концентрационные лагеря, где и умер. Это действительно легендарная фигура. Например, как-то в Киеве его встретил Грушевский и сказал, что Украине не хватает фундаментального труда по географии, — Фещенко-Чопивский за два месяца написал двухтомник украинской экономической географии. Такие имена надо возвратить Украине. Мы установили в Кракове мемориальную доску в честь Ивана Фещенко-Чопивского. Его дочь, пани Ирина Богун-Чопивская, которая живет в Катовице, весь архив отца передала Украине... Чем больше мы говорим о своей истории, о наших ученых, дипломатах, государственных деятелях, тем быстрее становимся более качественным государством.

Когда я в 1992 году приехал работать в украинское посольство в Праге, и нужно было чешским партнерам что- то говорить об Украине как независимом государстве, единственным источником для нас была «Енциклопедія українознавства», где можно было прочитать о том или ином украинском государственнике или дипломате. Но еще шестью годами раньше это издание было запрещено. За его хранение дома можно было получить несколько лет лишения свободы. Сегодня есть прекрасное новое издание, которого Украина ждала очень давно, — двухтомная «Українська дипломатична енциклопедія», но одной такой книги, наверное, мало. К сожалению, не всегда есть средства, чтобы издавать подобную литературу. Но благодаря таким организациям, как, например, Генеральная дирекция по обслуживанию иностранных представительств (ГДИП), мы имеем возможность познакомиться с историей украинской дипломатии. Увидели свет уже шесть выпусков журнала «Україна дипломатична», ГДИП спонсирует и другие издания. В свете недавнего указа Президента о возвращении памяти о выдающихся украинцах, восстановление памяти о тех, кто работал на передовой украинского государства, является прямым долгом дипломатов. Мы должны вспомнить фамилии тех, кто принимал участие в переговорах, например Сергея Шелухина, выдающегося правоведа, который вел переговоры с большевистской Россией. Или Александра Сверстюка, принимавшего участие в Брестских переговорах. Уже предприняты существенные шаги по восстановлению исторической памяти, но очень много шагов еще нужно сделать.

— Часто ли работают в архивах, разыскивая документы о своем государстве, дипломаты из других стран?

— Работают все. Но многое зависит от того, что было сделано раньше. Например, полякам, по-видимому, все известно об их отношениях с чехами, все архивы проработаны. Мы же, те, кто вышел из СССР, были отрезаны от архивных материалов деятельности украинского государства в 1917—1920 годы, деятельности украинской эмиграции за границей. Это все были спецфонды. Даже если такие документы не были в спецфондах, как, например в Праге, все равно, не дай Бог было какому-то советскому ученому «засветиться», что он работает над этой тематикой. Для нас сейчас — кстати, уже в течение 14 лет — благодатная пора изучать архивы за границей, искать, что сохранилось об Украине и украинцах.

Мне повезло поработать в Праге в архиве первого президента Чехословакии Томаша Масарика. В первую очередь известно об их дружеских отношениях с Иваном Франко. Но когда я начал просматривать личный архив Масарика, то там нашлось столько украинистики, материалов, которых никто не знал, даже ученые из украинской диаспоры, которые жили в Праге, что в 1993 году мы смогли сделать большую выставку об Украине и Масарике в пражском Музее национальной письменности. Это при том, что я недолго поработал в этом архиве: не было много времени для поисков, а материалов — множество. Например, очень много документов, связанных с именем Августина Волошина — первого президента Карпатской Украины, который погиб в Бутырке. Потом в Праге также была выставка, посвященная ему. Найдя что-то, мы пытались донести это до сведения широкой общественности. Тогда в Праге, в Чехии люди не очень хорошо знали, что такое Украина, говорили только об СССР, называли нас «русами». Нашей задачей было доказать, что Украина — суверенное государство, и что она была такой в начале ХХ века, и чешские государственники ее поддерживали.

Когда мне пришлось бегло прорабатывать украинские архивы во вроцлавском Оссолинеуме, я нашел там очень интересные вещи. И пришел к выводу, что это — личные архивы, которые были конфискованы НКВД в 1939— 1940 гг., потом их перехватили немцы, и наконец документы осели в Польше. Во Вроцлаве хранится архив министра прессы и пропаганды правительства УНР в изгнании Александра Ковалевского, также политика и очень интересного человека, о котором мало кто знает. Там есть чрезвычайно интересные вещи, связанные с деятельностью украинского парламента в изгнании, с жизнью Симона Петлюры, ряд документов, связанных с историей украинской дипломатии, письма из наших дипмиссий, адреса украинских дипмиссий в Европе... Мы также сделали очень интересную выставку на основе этих архивов.

Чрезвычайно интересные украинские архивы хранятся в Кракове: там не бумажный архив, а вещевой. Например, в Государственном архиве в Кракове находятся 165 печатей правительства УНР, 11 ящиков украинских денег периода гетмана Скоропадского и Петлюры. Сокровища Украины, по-видимому, разбросаны по всему миру. Я убежден, что именно представители украинских дипмиссий должны быть первыми, кто их найдет. Ведь не всегда ученый может позволить себе заграничную командировку. Я также убежден, что профессиональный уровень украинского дипломата позволяет разобраться в архивах на надлежащем научном уровне.

— Отражается ли в документах отношение власти, различных кругов стран пребывания к украинским дипломатам?

— К ним было приковано внимание спецслужб. Почти все архивные документы — под грифами «чрезвычайно секретно», «секретно», это в основном донесения. Например в архиве Масарика есть секретный на то время документ об украинской дипломатической миссии в Праге, построенный на донесениях агентов. Но донесения донесениями, а более важным было отношение официальной власти к украинским дипломатам или экс-дипломатам, которые находились в эмиграции. Наверное, не было более положительного отношения к украинской эмиграции, чем в 1920—1930-е годы в Чехословакии. В Польше ситуация была немного иной, там за украинцами следили, и некоторые документы об украинской эмиграции, например о студентах, мне приходилось находить только в полицейских архивах. А в Чехословакии была даже широкая финансовая поддержка украинской эмиграции.

Очевидной была заинтересованность их жизнью со стороны советских спецслужб. Интерес к украинским дипломатам всегда был очень большим, они находились в осаде многих взглядов, которые пронзали их с различных идеологических направлений, и поэтому они жили так замкнуто.

— Что вас больше всего поразило из тех документов, которые вы нашли? Как бы вы сформулировали главную трагедию украинской дипломатии времен освободительной борьбы?

— Эти люди оказались в критической ситуации, когда вдруг не стало государства, которое они представляли за границей, за которое отдали несколько лет жизни. Бурные события начала 20-х годов кое-кого побуждали за границей продолжать борьбу за независимую Украину. Кто-то в конце концов потерял там веру в то, что украинское государство будет существовать, кто-то продолжал верить. Некоторые вернулись в Украину, например Грушевский или Юрий Тютюнник, — и после возвращения попали под пресс тоталитарного режима, были уничтожены. Например, Андрей Никовский, министр иностранных дел УНР, оказался в Новосибирске, а потом в Ленинграде, работал дворником и умер во время блокады. Они поверили в Украину, но не получили того, во что верили, и закончили жизнь в совсем других условиях, чем те, о которых мечтали. Насколько я понял из документов, с которыми пришлось работать, большинство людей до самого последнего момента своей жизни, пока не были арестованы Смершем в 1945 году, расстреляны, верили в то, что Украина добъется независимости, и то, ради чего они отдали жизнь, наконец осуществится. И они были правы.