«Чтобы дерево свободы расцвело в Киеве»

Великая французская революция положила начало коренным изменениям представлений о сути нации и дала толчок национально-освободительной борьбе европейских народов, лишенных государственности. Понятие «нация» в общественном сознании отныне распространяется не только на аристократические слои, но и на весь социум того или иного этноса, что способствовало пробуждению национального сознания и массовости национальных движений, их распространению в ряде стран Европы. К тому же национальному пробуждению народов способствовала внешнеполитическая позиция революционной Франции, которая открыто заявляла о своей поддержке национально-освободительных движений в странах с реакционными режимами, — Австрии, России, Пруссии и др.

С ростом интереса к Украине во Франции в конце XVIII в. связано появление в 1788 г., накануне Великой французской революции, труда французского и немецкого историка Ж.-Б. Шерера «Анналы Малой России, или история запорожских и украинских или Малой России казаков от ее начал до наших дней, в сопровождении краткой истории казацких гетманов и соответствующих документов».

На виденье Шерером истории Украины повлияли идеи эпохи Просветительства. Внимание его было приковано главным образом к героической борьбе казачества за собственную свободу, ведь казаки «от отца к сыну передают чувство гордости за свою независимость наряду с девизом «победить или умереть»». О влиянии на творчество Шерера просветительской идеологии свидетельствуют его обращения к античной истории, стремление найти в ней исторические параллели, поучительные примеры для обоснования своих идеалов свободы. Он отвел казачеству, которое сдерживало разрушительные турецко-татарские нашествия, важную роль в истории Европы, вспоминая его имя наряду с народами Древней Греции и Рима: «...Козаки не преумножили наши знания; Рим нам оставил законы и руины; Греция поэтов и статуи... Какие чувства будут у нас связаны с казаками, среди которых нам показывали лишь изменников...» Сравнивая казаков с воинами античности, Шерер отмечает, что воспитанные, как спартанцы, воинственные, подобно римлянам, «граждане Казацкой республики», однако, никогда не стремились к захвату чужих земель, но доблестно защищали свои алтари и домашние очаги, отдавая предпочтение бродячей и непокойной жизни перед податливостью рабства.

Шерер дал подробное описание устройства Гетьманщины, Запорожской Сечи, обычаев и быта запорожцев, детальный рассказ об освободительной борьбе украинцев в XVII в., войне под руководством Богдана Хмельницкого. «Анналы Малой России...» свободные от трактовки перехода Мазепы на строну Карла XII во время Северной войны как измены. Шерер пытался показать его адекватные причины, обратил внимание на общее недовольство казаков действиями российского царя, который преследовал цель ликвидации их давних привилегий. «Этот мятеж, — пишет он, — мог бы иметь самые значительные последствия, но Карл не сумел им воспользоваться». Несмотря на то, что в конце XVIII в. в Европе было распространено представление об Екатерине ІІ как о философе, просветителе на троне, Шерер осудил политику царицы, направленную на разрушение Запорожской Сечи, закрепощение украинского крестьянства.

Революционная Франция проявила особый интерес к оппозиционному движению в Украине. Собственно политика Комитета общественной безопасности в определенной степени опиралась на традицию позитивного отношения Франции XVII и XVIII в. к украинской освободительной борьбе. Еще в начале 1790 г. во французском Комитете иностранных дел был составлен мемориал «Об опасности для Европы политики анексий России», в котором резко осуждалась внешняя политика российского царизма начиная с Петра I. Члены Комитета иностранных дел Конвента — Карра и Буаси д’Англь — были инициаторами приказа Конвента своему представителю «для Польши и восточных стран» Парандьеру «пристально следить за настроениями в Украине и подавать информации об украинских делах». В одной из инструкций Комитета иностранных дел высказывалось мнение, что «Польша и Украина должны распространить лозунги свободы на всем Севере». В специальных инструкциях французскому послу в Турции, где Семонвилю летом 1792 г. говорилось о «возможности восстания в Украине, Кубани и Грузии против российского правительства». Подчеркивалось также, что «в конце концов, можно будет найти между казаками какое-то смелое лицо, которое отважилось бы организовать восстание и повторить историю Пугачева». В другом документе Конвента говорилось о необходимости «возродить в этой нации чувство свободы, чтобы она могла уничтожить гнет, под которым стонет, и чтобы дерево свободы расцвело в Киеве».

Тенденция французской политики в это время выразительно демонстрировала намерение расчленить Российскую империю, а союзом с Турцией и Швецией создать «восточный барьер», в котором Украина должна была сыграть свою важную роль. В определенной степени эти намерения переводились в практическую плоскость и Франция имела в Украине своих тайных агентов. Один из них в письме к председателю Комитета иностранных дел 24 декабря 1795 г. заверял, что «в опасении московской силы необходимо, главным образом, рассчитывать на казацкую силу на Украине. Этот народ, когда-то свободный, не забыл еще, чем он был. Несмотря на деспотизм России, которая все душит, казацкая нация сохранила чувство свободы. В глубине вещей это будет смертельным ударом для России, когда удастся поднять Украину, которая тогда сыграет большую, если не главную, роль в деле освобождения всех славянских наций, стонущих под московским игом».

Есть немало свидетельств, что в руководстве Франции в этот период преобладали проукраинские настроения, которые доминировали сравнительно с польскими планами восстановления Речи Посполитой и включения в нее украинских территорий. Один из французских тайных агентов Муасонюр, побывавший в Киеве, Полтаве и Правобережье, в 1797 г. предостерегал министра иностранных дел Ревеля: «Связать дело революции на Украине с планами польских настроений это — предварительно провалить все наши проекты в отношении этой страны. Население на Украине относится с чрезвычайным недоверянием ко всему польскому, хорошо помня времена господства польской шляхты в стране казаков». Он предлагал расселить агентов на территории от Азовского моря до Волыни, которые должны были напоминать жителям об их героической истории и разъяснять опасность российскогоо господства. Создав оппозиционное настроение, можно будет направить в Украину несколько французских офицеров-инструкторов для организации восстания. Поддержку восстания должна была, по мнению Муасонюра, обеспечить французская эскадра с экспедиционным корпусом, который будет направлен в Южную Украину. Он считал, что Россия не может рассчитывать на поддержку казацких частей и украинского населения, потому, оторвав Украину от России, Франция, отмечал Муасонюр, «нанесет последний решительный удар, от которого это хищническое государство никогда не сможет опомниться, потому что единственное больное место российской империи — это Украина. А тогда новая братская республика образуется в бывшей свободной стране казаков и дети возрожденной Казацкой Республики благословят навсегда французскую республику, и имя нашей страны навечно будет жить в степях Надднепрянщины».

Понимание государственнических стремлений украинцев и в то же время резко критическое отношение к общественно-политическим системам Польши и России выявили и руководящие круги революционной Франции. Одним из них был член Конвента, генеральный прокурор Республики Гарран де Кулон. В 1795 г. вышла в свет его книга «Политические опыты над старым и новым польским государством, приложенные к ее последней революции ¹». В этом произведении целый раздел посвящен казачеству и Украине, «стране красивой и большой, как пол-Франции, где господствовала приятная атмосфера свободы, независимости, братства и равенства...». Автор отмечает, что подчиненность Украины Польше не могла продолжаться долго без изменений. «Неисчерпаемый гений Хмельницкого выдержал долгую войну с лучшими генералами Польши, пока мир не подтвердил сепарацию этих двух стран (Польши и Украины. — Авт.). Но легче было Украине освободиться из-под польского гнета, чем сохранить свою независимость, а ее судьба должна бы послужить образцом для народов, которые настолько слепы, что пытаются найти искреннюю защиту у чужих правительств».

Анализируя обстоятельства включения Украины в состав Российского государства и отмены украинской автономии, де Кулон демонстрирует оптимизм в определении ближайших политических перспектив. Причем этот оптимизм опирается на понимание действенной общественной роли казачества, его антикрепостнической сути, которая способна изменить лицо и Украины, и России. «Гений независимости блуждает меж несчастными остатками украинских казаков, — пишет он. — И возможно, недалеко уже время, когда мгновенно с крымскими и кубанскими татарами под руководством нового Пугачева украинские казаки изменят лицо России, а Украина, порабощенная в разное время своей истории, не будет испытывать больше стыда, чтобы быть несвободной от рук, предназначенных работать иглой и веретеном (женщина — Екатерина)».

Примечательно, что накануне польского восстания 1792 г. Костюшко обратился за денежной помощью к Конвенту. Его специальный агент, отправленный в Париж, засыпал это учреждение соответствующими просьбами, но Конвент решительно отказал, поскольку, по его мнению, «восстание в Польше делает шляхта». Руководство Французской революции было убеждено, что в этой стране «свобода не касалась ни селян, ни некатоликов».

Начало. Окончание  читайте в следующем выпуске страницы «История и «Я»

¹ Речь идет о восстании под руководством Т. Костюшко