Дэн Сяопин и китайские реформы

В декабре 1920 года пароход «Портос» прибыл в Марсель. На берег Франции вышли 120 эмигрантов, в основном — вьетнамцы и китайцы. Среди них был и 16-летний низкорослый юноша с умными и живыми глазами. Парень ехал в Париж не столько заработать, сколько понаблюдать за европейской жизнью и набраться знаний, а если повезет — крепко встать на ноги в новой стране.

Юношу звали Дэн Сисянь. Родом он был из самой большой провинции Китая — Сычуань. Дэн с ранних лет усвоил слова, которые ежечасно повторял отец, зажиточный крестьянин Дэн Вэньмин: «Учись, сынок, учись, и будешь счастлив». Отец позаботился о том, чтобы дать сыну наилучшее образование. В Китае образованность была непременным условием удачной карьеры и давала возможность стать уважаемым чиновником, судьей, офицером. Так, минимальным требованием было знание не менее 5 тысяч иероглифов — в среднем в каждом из знаков 20—25 линий!

Мог ли знать юноша свою судьбу? Ему предстояло прожить еще 76 (!) лет, изменить на склоне лет весь жизненный уклад Китая. В Париже он прошел суровую школу жизни: работал на автомобильном заводе, кочегаром, официантом в бистро. В 1924 году по рекомендации своего друга Чжоу Эньлая (будущий премьер-министр Китая) Дэн вступил в Компартию Китая, еще через два года был выдан ордер на его арест, но молодой китаец через Берлин успел выехать в Москву, сменив заодно свое имя на новое, подпольное: Дэн Сяопин.

Пробыв полгода в столице СССР, 23-летний революционер возвращается на родину, где в разгаре была гражданская война. Страна была разорвана на части милитаристскими кланами, «удельными князьками», и к тому же к власти рвался «Бонапарт» всеазиатского масштаба — Чан Кайши.

Дэн вступает в созданную коммунистами Красную Армию, воевавшую буквально со всеми, а в 30-е годы — прежде всего, с японцами, захватившими значительную часть страны. Он, приговоренный к расстрелу и Чан Кайши, и японцами, участвует в Великом походе Красной армии (середина 30-х), редактирует армейскую газету, становится опытным политработником, методично и неспешно выдвигаясь на заметные роли в партии. В 1945 году 41-летний Дэн избирается в ЦК, через 4 года гражданская война заканчивается и коммунисты в Китае приходят к власти...

В старости Дэн Сяопин, очень не любивший много рассказывать о себе, как-то признался: «22 года непрерывной войны научили меня терпеть, не хныкать от неудач, быть готовым к любому повороту событий». Как же пригодилось это умение будущему реформатору Китая №1, когда «Великий кормчий» Мао обрушил на огромную страну вихрь «культурной революции» (1966—1976 гг.)! Дэн был тогда человеком №5 в китайской иерархии, а в партии возглавлял аппарат ЦК. Но это не спасло 62- летнего политика от ярости хунвейбинов, за которыми стоял сам Мао. Вот один из их «боевых лозунгов» тех дней: «Нужно бороться с Дэн Сяопином, с этой змеей, плюющейся капиталистическим ядом, и сокрушить его!».

За что же Дэну достались такие проклятия? Когда страна отходила от последствий «Большого скачка» (1958—1962 гг.), по сути, рывка «прямо в коммунизм» в бедной стране, Дэн Сяопин сказал: «Неважно, какого цвета кошка: белая или черная, важно, чтобы она хорошо ловила мышей». Фраза относится к эпохе правления Мао, тем удивительнее смелость Дэна, бросившего вызов инквизиторам от коммунизма. Мао не простил ему этих слов. Ведь он избавлялся любыми способами от соперников в своем окружении, бросив с этой целью демагогический лозунг: «Огонь по штабам!». По всей стране прошли «чистки», жертвами которых стали десятки миллионов людей. В основном пострадала интеллигенция.

По требованию «революционных масс» (за которыми, как всегда в истории, ярко сиял образ какого-нибудь «Великого кормчего», в данном случае — Мао) Дэн Сяопин был сослан с женой и дочерью в глухую деревню на «перевоспитание». Его старшего сына, студента, выбросили из окна хунвейбины и до конца жизни он оставался инвалидом. Но Дэн, давно выработавший в себе «стойкость перед трудностями, хладнокровие при удачах и философский взгляд на судьбу» (слова жены), не унывал: заполнял жизнь физическим трудом и чтением. Именно тогда он понял: казарменный коммунизм» давно изжил себя, стране необходимы глубокие реформы.

Взяться за это сложнейшее дело Дэн Сяопин смог только в декабре 1987 г., когда пленум ЦК КПК объявил о переходе страны на курс модернизации, реформ и открытости. Но этому событию предшествовал ряд бурных событий: реабилитация Дэна в 1973 году и его возвращение в высшие эшелоны власти (чему способствовал его старый друг Чжоу Эньлай), смерть Мао Цзэдуна и Чжоу Эньлая в 1976 г. и тогда же — «вторая опала» (Дэн был объявлен «главным контрреволюционером, идущим по капиталистическому пути»). Летом 1977 года последовала его вторая реабилитация. Спас Дэна прежде всего его опыт и качества отличного политического игрока, и тот факт, что китайская номенклатура устала от «классовых» чисток и хотела стабильности, верила, что ее может обеспечить именно Дэн. Он тоже хотел стабильности — но ценил ее не саму по себе, а как непременную предпосылку намеченных глубоких реформ (противоречие, трагически проявившееся в 1989 году).

В реформах Дэна поражает неторопливость и последовательность. Впечатление такое, что он отлично продумал заранее, с чего начинать, что делать потом (признак качественности реформ!). В экономике вначале последовала настойчивая, но не поспешная приватизация сельского хозяйства (необходимо было в первую очередь накормить Китай), занявшая 6—8 лет. Затем — постепенная приватизация мелкой и средней промышленности (1982—1990 гг.) с осторожным привлечением инвестиций из-за рубежа — вначале зарубежных китайцев-«хуацяо», затем Запада, с сохранением рычагов контроля за их использованием в руках КНР. Впрочем, в начале 90-х годов с многократным увеличением объема зарубежных инвестиций «правила игры» в этой сфере были заметно либерализованы. Китай последние несколько лет занимает первое место в мире по темпам экономического роста. Достигнуть таких впечатляющих результатов Китай смог в первую очередь благодаря мудрым советам «патриарха китайских реформ» Дэн Сяопина.

Еще более интересны идеологические сдвиги, инициированные Дэн Сяопином. Ему принадлежат слова: «Бедность — не социализм. Мы бедны, поэтому социализма у нас нет. Только в середине будущего столетия, когда мы достигнем уровня среднеразвитых стран, можно будет в полный голос говорить о преимуществах социализма и о том, что он построен у нас». Сравним это с «коронным лозунгом» Мао: «Три года упорного труда — десять тысяч лет счастья» или еще его же: «Только бедные люди Китая обладают настоящим классовым чутьем». И Мао, и Дэн говорили о социализме, но разве трудно ощутить разницу? Вот еще мысль Дэна: «Экономическое развитие выше классовой борьбы».

При этом Дэн до конца жизни (он умер в феврале 1997 года) подчеркивал: только социализм может спасти Китай и сделать его великой державой. Он верил в это искренне. Еще важнее было для него сохранение стабильности в обществе и государстве. Наверное поэтому Дэн (отказавшийся в 1987 г. от всех официальных постов, но неофициально одобрявший все важные решения), поколебавшись, дал в июне 1989 года добро на кровавый разгон студенческих демонстраций на пекинской площади Тяньаньмэнь. Здесь, очевидно, сказалось то трагическое противоречие, которое в 1981 году подметил сам Дэн Сяопин: экономические реформы без политических будут натыкаться на препоны, чинимые людьми. А может, «патриарху китайских реформ» изменило присущее ему Великое Терпение?..

Пару слов о Дэн Сяопине в обыденной жизни. Он — заботливый отец, дедушка и прадедушка, не составлявший, однако, протекцию своим родственникам; азартный футбольный болельщик и прекрасный игрок в бридж; знаток бильярда и отменный альпинист, в 79 лет совершивший восхождение на высокую гору Эмэйшань. В общении и на девятом десятке лет он поражал блестящей реакцией и иронической скромностью (свою роль, он, конечно, понимал!). Итальянской журналистке Ориане Фаллачи Дэн сказал: «Я ничего из себя не представляю. Конечно, что-то я сделал. Но какой же это революционер без деяний!» Когда Фаллачи спросила, почему в Китае нет биографий Дэн Сяопина (кстати, сейчас уже есть), тот ответил: «Куда спешить? Я еще успею повстречаться с Марксом, тогда и напишут биографию. И если уж писать биографию, то в нее следовало бы обязательно включить ошибки, поэтому самое лучшее — ее не писать».

Как долго Китай будет идти по пути, начертанном Дэном, и насколько успешно? Кто знает, ведь «будущее — это дракон, который еще не прилетел» (Мэн Цзы, древнекитайский мудрец). Но вряд ли этот дракон испепелит память о Дэн Сяопине. Она останется в истории Китая, и не только его.