Голодомор 1933 года -2

Продолжение. Начало в №№212-213 от 27 ноября 2017 г.

В результате трехлетней сталинской продразверстки сельское хозяйство страны оказалось в состоянии руины, начался голод. Тот же голод 1932 — 1933 гг., который русские ученые называют общесоюзным и добавляют: украинский голод зря называют голодомором, он ничем не отличается от голода в российских регионах. Однако украинский голод все-таки отличался от русского даже тогда, когда еще не перерос в Голодомор. В 1930 г. из Украины было выжато 437 млн пудов зерна против 400 млн из Центральной черноземной области, Северного Кавказа, Средней и Нижней Волги. Ни до революции, ни в годы нэпа Украина не давала столько товарного зерна, сколько все остальные хлебные регионы Европейской России, вместе взятые. Документально нельзя доказать, что таким способом Сталин мстил украинскому крестьянству за восстание 1930 года, которое заставило его на полгода прекратить сплошную коллективизацию в Советском Союзе. Но цифры — вещь упрямая. В 1931 г. из Украины изъяли 415 млн зерна, то есть уже меньше, чем в четырех перечисленных выше регионах (439 млн), но только потому, что продразверстка прошлого года существенно подорвала производительные силы украинского села. Наконец, в 1932 г. в умирающем от голода украинском селе, которое в третий раз переживало продразверстку, государство изъяло 263 млн пудов зерна, то есть практически все, включая продовольственные, семенные и фуражные фонды. Вот тогда Ворошилов и Буденный увидели необработанные поля. Зачем крестьянам было работать на колхозном поле, если государство забирало зерно без счета? Они сосредоточивали свои трудовые усилия на приусадебном участке, который в 1930 году отвоевали для себя (Сталин сначала под видом артели пытался объединить крестьянские хозяйства в коммуны). Выходит, что нужно сделать вывод, которого в «Красном голоде» нет: сталинская команда использовала хлебозаготовки как орудие подавления не только социального, но и национального сопротивления. Такой вывод сделал в сентябре 1932 г. сотрудник Всеукраинской академии наук В. Денисенко в письме к М. Грушевскому: «Политика направлена на то, чтобы окончательно сломать украинскую нацию как единую национальную силу, способную на серьезное сопротивление».

Тема преследования украинцев по национальному признаку возникает во втором очерке, посвященном анализу решений, которые привели к голоду (с подзаголовком «Конец украинизации»). Как отмечает Э. Эпплбом, Сталин переложил вину за провал хлебозаготовок, вызванный его собственной экономической политикой, на «классовых врагов — кулаков и украинских буржуазных националистов». Связь между этим провалом и атакой на украинизацию в яркой форме проявилась в постановлениях политбюро ЦК ВКП(б) от 14 и 15 декабря 1932 г., где украинизация впервые была официально разделена на «большевистскую» и «петлюровскую». Кампания украинизации во всех компактно населенных украинцами регионах за пределами УССР прекратилась. В самой УССР допускалась только так называемая большевистская украинизация. Это означало то, что чрезвычайный и полномочный представитель Сталина в компартийно-советском руководстве Украины П. Постышев начал масштабное истребление украинской интеллигенции не в сталинском френче, а в национальной вышиванке. Большой террор, который в целом по СССР развернулся лишь в 1937 — 1938 гг., в Украине начался в 1933 — 1934 гг.

Третий очерк, посвященный анализу правительственных решений о голоде и их воплощению в жизнь, имеет подзаголовок «Обшуки і обшуковці». В нем показано, как распространяемый по просторам Советского Союза голод перерастал в Украине и украиноязычной Кубани в Голодомор. Термин «обшуковець» является прямым переводом с английского (searcher) и несвойственен украинскому языку. Крестьяне называли таких людей активистами. «В эту зиму (1932         — 1933. — Авт.), — пишет Э.   Эпплбом, — команды «обшуковців» действовали везде в Украине, выискивая не только зерно, но и все, что можно было съесть». На многочисленных примерах, взятых из рассказов тех, кто выжил во время Голодомора, в разделе показано, как Украина превращалась в территорию без еды. Сталин наказывал колхозников и единоличников за отказ работать в поле конфискацией продовольствия, полученного ими из приусадебного хозяйства. Один нюанс показывает, насколько автор книги далека от тогдашних украинских реалий. Приводя одно за другим свидетельские показания о том, что активисты во время обысков убивали собак и клали трупы на свои подводы вместе с изъятым продовольствием, она комментирует: убивали, возможно, чтобы собаки не лаяли и не кусались. Нет, собаки были мясом...

ЭНН ЭППЛБОМ ПОСВЯТИЛА СВОЮ КНИГУ УЖАСНОЙ ТРАГЕДИИ В ИСТОРИИ УКРАИНЫ — ГОЛОДОМОРУ 1932—1933 ГГ. ЭТОТ ГЕНОЦИД НАШЕГО НАРОДА ОТРАЖЕН И В ИЗОБРАЗИТЕЛЬНОМ ИСКУССТВЕ, В ЧАСТНОСТИ НА ПЛАКАТАХ / ПЛАКАТ АЛЕКСАНДРА НИКОЛАЕЦА, КИЕВ

Этот раздел основывается исключительно на свидетельских показаниях. Опубликованы тысячи таких показаний, и мы знаем, где жил каждый свидетель. Их села обозначены точками на карте в Атласе Голодомора, который создается в Кембриджском  университете (США), и эти точки покрывают практически всю территорию Украины. Карта является убедительным документальным свидетельством причины превышения в 10—15 раз украинских потерь от голода по сравнению с потерями в большинстве российских регионов.

Начиная рассказ о смертных обысках, Э. Эпплбом замечает, что не найдено письменных инструкций относительно изъятия всей еды и высказывает предположение, что таких документов вообще не существовало. Это логично, ведь письменные документы прямо и убедительно засвидетельствовали бы намерение власти подвергнуть крестьян-саботажников ужасным смертным пыткам. Или, как цинично высказывался Генеральный секретарь ЦК КП(б)У Станислав Косиор в доверительном письме к Сталину, «научить крестьян уму-разуму» (в «Красном голоде» эта цитата приводится).

Да, все делалось на основании устных приказов, Эпплбом права. Мы даже знаем реакцию коммунистических вождей на возможное появление письменных документов такого содержания. Виктор Кондрашин в книге «Голод 1932 — 1933 годов: трагедия российской деревни» (М., 2008) процитировал датированную ноябрем 1932 г. инструкцию Староминского райкома ВКП(б) Северо-Кавказского края, который рекомендовал такие репрессии относительно станицы Новосельской: «Применить самые строгие меры влияния и принуждения, осуществляя изъятие всех продуктов питания». В письме к секретарю ЦК КП(б)У М. Хатаевичу глава советского правительства и глава чрезвычайной хлебозаготовительной комиссии в Украине Вячеслав Молотов неискренне назвал эту рекомендацию «не большевистской» и такой, которая происходила «от отчаяния, на что мы не имеем никаких оснований, поскольку партия выступает против практики местных властей брать любой хлеб и где угодно, не считаясь и тому подобное». Как видим, даже в таком отрицании Молотов говорил только о хлебе, а не обо всем имеющемся продовольствии. Кампания по изъятию еды осуществлялась под прикрытием хлебозаготовок.

«Обшуковцями», как указано в книге, были преимущественно местные жители — члены сельсовета, учителя и врачи, комсомольцы, участники кампании «ликвидации кулачества как класса» в 1930 — 1931 гг. Э. Эпплбом добавляет: «Как и в предыдущих исторических геноцидах, их убедили убивать тех людей, которых они прекрасно знали». Относительно замечания об «убеждении» нужно сделать два уточнения. Во-первых, трехлетняя продразверстка разрушила прежнюю крестьянскую солидарность. Спущенный на село хлебозаготовительный план распределялся между крестьянами не по решению сельсовета, а полностью демократически — на сельской сходке. Доводили план до двора бедняки, которые не имели хорошо поставленного хозяйства, а потому не страдали от продразверстки и помогали власти ее осуществлять. Во-вторых, их не нужно было уговаривать конфисковать продовольствие у своих более зажиточных соседей. Они раньше других начинали голодать и охотно присваивали конфискат.

Находясь в Украине, Э. Эпплбом увидела собственными глазами массовые захоронения умерших от голода крестьян и поделилась в книге с читателями своими жуткими впечатлениями. В то же время она уделила пристальное внимание выявлению количества жертв Голодомора и солидаризировалась с подсчетами Института демографии и социальных проблем НАН Украины и Украинского исследовательского института в Гарварде, осуществленными на протяжении последних лет под руководством проф. Олега Воловины (Университет Северной Каролины, США). Прямые потери населения Украины от Голодомора вычислены этой командой демографов в количестве 3,9 млн лиц, а непрямые, то есть дефицит рождений, — в количестве 0,6 млн лиц.

Как отнеслась Э. Эпплбом, изучая весь комплекс фактов о Красном голоде, к проблеме признания Голодомора геноцидом? Такой вопрос ей нередко задавали на многочисленных презентациях этой книги. В частности, 17 сентября с.г. журналист «Голоса Америки» Богдан Цюпин спросил: «Поддерживаете ли вы призывы многих украинцев, которые на протяжении лет добиваются международного признания тех событий в Украине геноцидом?» Ответ был таким: «Я решительно поддерживаю эти требования и считаю, что если пользоваться любым нормальным определением, что такое геноцид, так, как определил Рафаэль Лемкин, юрист, создавший этот термин, то никаких вопросов относительно того, что украинский голод был геноцидом, нет. Это были целенаправленные действия, имевшие цель убить миллионы людей сугубо по этническим и политическим причинам».

Обосновывая свое понимание событий, которые анализируются в книге, Э. Эпплбом сформулировала такой вывод: «Крестьяне, столкнувшиеся с обысками и «черными досками», помнили их как кумулятивную атаку на себя и свою культуру. Украинцы, которые были свидетелями арестов и убийств интеллектуалов — академиков, писателей, артистов, так же помнили их как преднамеренную атаку на свою национальную культурную элиту. Архивные материалы поддержаны свидетельствами тех, кто выжил. Не неурожай, обусловленный плохой погодой, привел к голоду в Украине. Хоть хаос, порожденный коллективизацией, создавал предпосылки для голода, высокое количество смертей в Украине между 1932 и 1934 гг., и особенно весной 1933 г., не было вызвано коллективизацией. Голод стал результатом силового изъятия продовольствия в крестьянских дворах, установки блокпостов, которые мешали крестьянам искать работу или еду, острых мероприятий, наложенных на хозяйства и села, поставленные на «черную доску», запрет на бартер и торговлю, злостную пропаганду, нацеленную на то, чтобы украинцы невозмутимо смотрели, как их соседи умирали от голода».

Силовое утверждение диктатуры коммунистических вождей было одинаково пагубным для граждан всех национальностей, в том числе и россиян. Первые случаи массового уничтожения безоружных людей, которые могут квалифицироваться как геноцид, касались как раз россиян. Речь идет о более чем 100 тысячах беженцев и пленных в Крыму после побега белогвардейцев в 1920 г. Принудительные социально-экономические изменения после утверждения советской власти тоже сопровождались массовым уничтожением населения разных национальностей. Особенно пострадали казахи.

Книга Э. Эпплбом «Красный голод. Сталинская война с Украиной» является документальным свидетельством того, что сталинское государство в ходе построения коммуно-социализма создавало для населения условия, несовместимые с выживанием. Косвенным доказательством геноцида является сама смерть четырех миллионов граждан Украины. Следует надеяться, что украинская трагедия 1930-х годов с публикацией «Красного голода» станет известной на уровне многих убедительных фактов всей международной общественности.