Идея, время которой назрело

Начало. Продолжение читайте в следующем выпуске страницы «История и «Я»

Сразу после революции 1917 г. ведущие ученые Украинского научного общества в Киеве инициировали постановку вопроса об Украинской академии наук. К попыткам решить его был причастен Глава Украинской Центральной Рады М.Грушевский, который возглавил упомянутое объединение украинских ученых еще в 1906 г. Уже 29 марта 1917 г. на общем собрании УНО он предложил избрать комиссию для разработки устава Академии, а также отдельную комиссию для проработки финансовых принципов дела. У М.Грушевского не было сомнений, что УАН органично вырастет из УНО. 8 июля 1917 г. на заседании совета УНО была сформирована такая комиссия в составе: А.Лобода, Г.Павлуцкий, В.Лучицкий, А.Грушевский, М.Грушевский, А.Корчак-Чепуркивский, И.Ганицкий.

Однако бурные события начала Украинской революции не позволили даже проработать основные принципы концепции будущей Академии наук. Тем более речь не шла о каких-то конкретных действиях в этом направлении, составлении расчетов для осуществления государственного финансирования национального научного центра. Современные исследователи роли М.Грушевского в создании Национальной академии вынуждены констатировать, что «УНО и его глава просто не имели возможностей в период нарастания украинской революции претворить в жизнь давно вынашиваемую идею УАН».

На счет первого социалистически-демократического этапа Украинской революции можно записать лишь формирование общественной инициативы по предоставлению УНО в Киеве статуса национальной Академии. Павел Скоропадский, касаясь в воспоминаниях 1930-х годов этой темы на общем фоне культурной работы Украинского Государства, вероятно, был прав, отрицая определенную привязку основания Украинской академии наук к периоду Центральной Рады: «Такі твердження не витримують критики: мало ще того, що думка була — треба було її реалізувати».

К тому же создавалось впечатление, что ни сам М.Грушевский, ни другие известные украинские ученые из круга сотрудников УНО не слишком торопились с созданием Академии. Возможно, объяснения такого факта содержатся на страницах дневника В.Вернадского, посвященных его встрече с Грушевским 8 июня 1918 г. по поводу участия последнего в академическом проекте. Грушевский всячески убеждал, что в такое беспокойное, неопределенное время не надо спешить. Конечно, бывший Глава УЦР надеялся на быстрый крах гетманского режима. Но кроме того он, вероятно, учитывал то, что в Украине еще недостаточно национально сознательных ученых, даже в социогуманитарной сфере. В воспоминаниях 1943 г. Вернадский привел такие слова своего собеседника: «Ви знаєте, що в нас зараз недостатньо вчених-українців, фахівців поза межами українознавства. Отже, ми повинні звертатися до росіян. Мине ще багато часу, доки вони в нас будуть — ці фахівці». Из этого вытекает, что на данном этапе Грушевский усматривал опасность создания в Киеве какого-то филиала российской академии наук вместо национального научного центра.

Такой вариант был вполне реальным, учитывая украинофобские настроения, господствовавшие среди ведущих профессоров киевских, харьковских и одесских вузов. К тому же в Украину из Петрограда, Москвы и других российских центров,  оказавшихся под властью большевиков, с конца 1917 г. массово начали переезжать представители высшего и среднего классов России, интеллигенция, в том числе и ученые. Все они мечтали пережить в «Благодатной Малороссии» беспокойные времена. Многие из них радостно заняли бы «хлебное место» во вновь созданной академии. Лишь некоторые готовы были признать себя украинцами и искренне послужить Украине своими научными талантами, например биолог В.Арцимович. Он писал В.Вернадскому из российского Белгорода: «нашей дорогой молодой Украине необходима сплоченность творческих работников и специалистов, отторгнутых войной и переворотами от своего дела, и всякий культурный работник, тем более научный специалист, любящий свою отчизну, должен незамедлительно быть использован и приставлен к своему делу, особенно природовед». Поэтому можно понять неторопливость М.Грушевского и его единомышленников, которые ориентировались на Академию национальную не только по статусу и месту расположения, но и по основному научному составу. По их мнению, стоило бы подождать прихода нового поколения ученых, более национально сознательных.

Период возврата к относительному социальному покою на украинской территории фактически начался лишь с марта 1918 г. Тогда произошли выход Украины из Первой мировой войны путем заключения мирного соглашения с государствами Центрального блока (Германия, Австро-Венгрия, Турция и Болгария), освобождения территории от российских большевиков и их местных сторонников с помощью призванных Украинской Центральной Радой союзных немецких и австро-венгерских войск. Однако военная победа над ультралевыми российскими и пророссийскими силами, вытеснение их за пределы Украины не смогли привести к полному успокоению общества. Оно вообще было слишком организационно высокомобилизованным, политически и морально дезориентированным, готовым к решению существующих социальных проблем исключительно насильственным путем.

Следующим шагом к ликвидации беспорядка, установлению социального порядка, переходу к реальному созданию государства стал гетманский переворот 29 апреля 1918 г. Власть фактически выпала из рук эсеровского леворадикального правительства УНР, которое в решении многих проблем пыталось неудачно подражать российским большевикам, утратило контроль за ситуацией и доверие большинства общества, тайно интриговало против приглашенных им самим союзников. При снисходительном нейтралитете военных и дипломатических кругов Германии и Австро-Венгрии ее перехватил либерально-консервативный режим гетмана Павла Скоропадского. Глава Украинского Государства по требованию широких собственнических кругов населения прекратил социалистические эксперименты последнего периода деятельности Центральной Рады, в первую очередь в земельной и производственной отраслях, восстановил примат частной собственности, однако не спешил отменять социальное законодательство УЦР. В целом из большинства проблем государственного строительства новый режим выступал правопреемником, продолжателем государственнических начинаний своих предшественников. Гетман пытался придать этим первым шагам по строительству нового государства системный характер, создать крепкий фундамент, строить его не социалистически-романтическим, а государственническим образом.

Еще одной характерной чертой нового режима стала попытка возродить исторические традиции, которые вытекали из воспоминаний о Гетманщине XVII-XVIII вв. как последнем периоде существования самостоятельной Украины. Оттуда был заимствован титул главы государства, задача сословной социальной политики. К числу таких заимствований из исторического прошлого принадлежала также традиция персональной опеки над развитием науки, культуры, церковной жизни со стороны главы государства.

По поручению гетмана связанный с ним долголетним сотрудничеством на ниве исторической заинтересованности преподаватель киевских вузов М.Василенко, один из главных деятелей украинской группы российской партии конституционных демократов (кадетов), сразу после переворота сформировал первое правительство Украинского Государства. Скоропадский хотел видеть там представителей всех украинских национальных партий даже социалистического толка, за исключением эсеров и социал-демократов. Однако большинство украинского политикума, в первую очередь влиятельная партия социалистов-федералистов под руководством А. Никовского и С. Ефремова, признавая закономерность переворота, не хотело пачкать руки участием в правительстве, заняло неконструктивную позицию в отношении нового режима. Поэтому Совет Министров Украинского Государства составили преимущественно представители украинских групп либеральных общероссийских партий (кадетов, октябристов). Они представляли интеллигентское сословие: университетских преподавателей (Ю. Вагнер, М. Василенко, В. Зиньковский, М. Чубинский), юристов (И. Кистяковский), общественных и земских деятелей (Б. Бутенко, Ф. Лизогуб, В. Любинский), а также финансистов (Г. Афанасьев, А. Ржепецкий — оба были еще и университетскими преподавателями), предпринимателей (С. Гутник). Лишь часть из министров имела дореволюционный административный опыт (С.Гербель, С.Завадский). Исследователь правительств Украинского государства Р. Пыриг утверждает, что все они «були фахівці у певних галузях економіки, науки, управління, переважно етнічні українці, члени партії кадетів».

Интересным кажется анализ научной составляющей правительства вновь созданного Украинского Государства. Значительная часть министров и их товарищей (заместителей) имели ученые звания, научные степени, опыт преподавания в университетах Киева, Одессы, других городов Российской империи. Следовательно, Павел Скоропадский предпочитал видеть на ключевых постах в Совете министров УГ не просто специалистов-профессионалов, а людей науки, с широким полем зрения, либеральных и прогрессивных. Очевидно, именно таким составом правительства Гетманата можно объяснить и его благосклонное отношение к «академической революции», всевозможную поддержку процессу основания УАН.

Главой правительства с 3 мая стал крупный полтавский землевладелец Ф. Лизогуб, известный своей земской, общественной и меценатской деятельностью, во времена Временного правительства России — товарищ министра внутренних дел, по политической принадлежности — член российской Партии 17 октября (октябрист). После формирования Совета министров М. Василенко был предоставлен портфель министра народного образования, временно также министра иностранных дел.