Искатель справедливости

Джеймс Эрнест Мейс родился 18 февраля 1952 г. в штате Оклахома. Когда-то его предков, легендарное племя черокки, правительство США сюда насильственно переселило. Тогдашнее государство плохо понимало, что такое право индейца на жизнь. За что они и заплатили тысячами жертв. Мейс хорошо знал историю «Дороги слез», поэтому был особенно чувствителен к подобным трагедиям — с каким бы народом они ни происходили.

Свой бакалаврат Мейс получил в Оклахомском государственном университете (1973 г., г. Стилвотер          —  Stillwater), а магистерский курс проходил в Мичиганском университете (1978 г., г. Анна-Арбор — Ann Arbor). В США нет системы лицензирования и аккредитации вуза, главное, на чем они держатся — престижность, которая, в свою очередь, опирается на успехи выпускников. Качество предусматривает требовательность. Для Мейса переход из малоизвестного университета в один из престижнейших стал шоком — он даже боялся не выдержать академическую нагрузку. Пережить проблемы помог выдающийся украинский историк Роман Шпорлюк, преподаваший историю Центрально-Восточной Европы. Под его влиянием Джеймс изменил свои первоначальные намерения заниматься русистикой и избрал тему для  своего исследования по истории Украины. Возможно, тому способствовала также его длительная (с 1971 по 1981     гг.) работа в Североамериканском центре изучения Польши.

Как ни странно выглядит сейчас, но мостиком к Украине стали для Мейса его левые (чуть ли не марксистские) убеждения в юности и увлечение радикализмом — пожалуй, решающий фактор во время избрания места учебы. Для американской университетской среды это нормально. И не только для нее. Скажем, прошлогоднее посещение университета в Салониках поразило доминированием на территории этого учебного заведения не то что левой, а откровенно левацкой пропаганды. Но это еще не означает поддержку тоталитарных идеологий. Последнее        — точно не о Мейсе. Он — искатель социальной справедливости. Такие люди иногда появляются на свет Божий среди разных народов. Их никогда не бывает много, большинством они всегда воспринимаются как чудаки, для власти являются неудобными, что очень часто в несвободных обществах приводит к трагическому финалу. Со временем самых выдающихся начинают считать героями или даже пророками.

Вряд ли сложность, подчас — жертвенность этого пути представлял юный Мейс. Он просто жил и искал справедливости в современном ему мире — именно поэтому не захотел стать юристом, ведь считал, что неморально защищать интересы крупных корпораций перед обманутыми гражданами. Добывая себе средства на учебу, Мейс не гнушался никакой работой — включая осмотрщика и уборщика. Такой характер в итоге влиял на его творчество. Скажем, среди украинских  статей Мейса можно увидеть несколько с экономической составляющей, где автор искусно оперирует данными и профессиональной терминологией, разоблачая угрозу перерождения коррупционных схем и создания общества, сознательно толерирующего клептоманию. Чем завершается такое развитие — понятно. Выяснилось — в поисках работы молодой Джеймс овладел и этим направлением — работал помощником в банке. Поэтому на общественные явления историк смотрел взглядом экономиста.

В случае с Мейсом американская демократия оставляла пространство для творческого меньшинства, которое является мощным источником инноваций и, в конечном итоге, двигателем развития этой страны. Но свою правду нужно еще доказать, иногда — идти против догм, укоренившихся в человеческом сознании. А это страшная сила, даже в открытом конкурентном обществе. Только убежденность в собственной правоте, преданность избранным идеям и огромная энергия могут изменить ситуацию.

Для докторской диссертации Мейс избрал тему по украинскому национал-коммунизму: «Коммунизм и дилеммы национального освобождения: национальный коммунизм в советской Украине. 1918—1933». Идеальное сочетание для молодого и амбициозного исследователя. Его ожидали драматичные открытия — величайшей трагедии в истории украинского народа. Как впоследствии отмечал историк: «объекту моих исследований пришел окончательный конец в 1932—1933 годах». В последнем разделе своей диссертации Мейс впервые коснулся этой темы. Работая над исследованием, он детально (по-американски, то есть — сверхтщательно) изучал доступные ему в США источника по истории Украины — главным образом воспоминания и прессу (архивные источники в СССР были недоступны). Обстоятельства этому способствовали — недалеко, в Иллинойском университете находилось, пожалуй, самое большое в США собрание украинистики, прежде всего — периодика.

Поэтому для защиты PHD in history ему понадобилось всего лишь три года (1981 г.). Со временем Гарвардский университет издал его диссертацию на английском языке как монографию (1983 г.). На украинский язык она до сих пор не переведена. Так же, как и почти все его англоязычное творческое наследие. Жаль, потому что это суживает возможности знакомства украинского читателя с творческим достоянием исследователя.

Тем временем Джеймс Мейс (возможно, еще сам того не понимая)  превратился в надежду американской и канадской украинистики, да и диаспор в целом. Поэтому почти сразу после защиты диссертации получает приглашение от выдающегося украинского историка Омельяна Прицака. Основатель и первый директор Института украинских исследователей Гарвардского университета предложил Мейсу принять участие в научном проекте по исследованию голода в Украине 1932—1933 гг. в качестве помощника профессора Стенфордского университета Роберта Конквеста. Результатом стала знаменитая монография «Жатва скорби», впервые изданная в 1986 г. Мейс получил невиданные для него до сих пор возможности для поиска источников и познакомился с известными украинскими историками диаспоры (среди них — Иван Лысяк-Рудницкий), фактически — стал частью их круга, а еще он часто выступал перед украинцами США и Канады, поэтому стал лучше их понимать. Роль Мейса была определяющей, ведь в силу обстоятельств (незнание украинского языка руководителем проекта) робота с источниками была на нем.

Кроме того, в 1984 г. группа украинских американских бизнесменов предложила Мейсу приобщиться к другому проекту — «Устная история украинского голода 1932—1933 гг.» (продолжался до 1985 г.). Уже очень скоро собраненые в его рамках более пяти десятков воспоминаний станут частью значительно большей работы.

В том же 1984 г. произошло неординароное событие — после беспрецедентной по размаху и организации компании украинской диаспоры Конгресс США одобрил выделение средств на создание и двухлетнюю деятельность временной Комиссии Президента и Конгресса США по изучению причин и следствий голода в Украине в 1932—1933 г. Выбор исполнительного директора был очевидным — специалист по истории Украины 20 — 30 гг. ХХ в., американский молодой историк, не имеющий никаких корней в Украине (гарантирование непредвзятости) Джеймс Мейс. Фактически Комиссия начала свою работу только в начале 1986 г., когда ее руководителю исполнилось 34 года — возраст для великих свершений. Мейс погружается в ее работу, не жалея ни сил, ни времени — и как организатор, и как ученый. У Комиссии был выбор: пойти более простым путем и привлечь экспертов или же самим провести исследование, что значительно сложнее, но точнее. Мейс настоял на втором варианте. По его свидетельству, работа во многом напоминала проект по устной истории — приглашали свидетелей на Конгресс и опрашивали их по установленной форме. Впоследствии тексты расшифровывались и публиковались как правительственные документы, то есть они становились общедоступными.

Многое историк тогда выполнял сам, в конечном итоге — он стремился сделать больше, чем поручалось. Тем более что часть членов комиссии работала не очень активно. Результатом стало издание в середине 1988 г. трех томов свидетельств очевидцев Голодомора, одного тома выводов. Последний — это полноценное исследование на основе материалов советской официальной прессы. Вместе со свидетельствами очевидцев оно позволило сделать вывод о том, что голод был следствием официальной политики. Представленную работу Конгресс признал успешной, поэтому продолжил деятельность Комиссии еще на два года, чтобы завершить сбор материалов и их расшифровку.

Тогда впервые на официальном уровне прозвучало: голод 1932—1933 гг. был искусственным, его организовал тогдашний политический режим с целью геноцида украинского народа. Джеймс Мейс осуществлял миссию своей жизни. Впоследствии он объяснит: «Ваші мертві вибрали мене...» (в 2008 г. именно под таким названием выйдет сборник публицистики Мейса в серии Библиотека газеты «День»).

Тогда, после завершения проекта у Мейса заострились ранние проблемы. Начались они сразу после того, как историк принял приглашение в Гарвардский проект. Некоторые американские коллеги обвиняли его в «занижении стандартов области» (Центр советских исследований при университете Бирмингема), а Коммунистическая партия Канады даже издала книгу «Голод, обман и фашизм: миф об украинском геноциде от Гитлера до Гарварда». Такое отношение в дальнейшем лишь усугублялось. В целом, профессиональная университетская среда США не оценила рвение и добросовестность исследователя в области украинистики, ведь его выводы противоречили устоявшимся представлениям, казалось бы, несомненным теоретическим изложениям, подрывали основы рода занятий — ведь фактически ставили под сомнение предмет исследования многих советологов и русистов. А это уже деньги, должности, курсы и все такое прочее. Коммунисты и другие левые не могли простить подрыв их идеологем. Поэтому услуги историка Джеймса Мейса оказались американским университетам не очень нужными. Почти — ведь работу на непродолжительное время он все же находил: в Колумбийском (научный сотрудник Гарриманивского института советологии в 1990—1991 гг.) и Иллинойском (научный сотрудник программы украиники в 1991—1993 гг.) университетах. Но принципиально это не влияло на ситуацию, сложившуюся вокруг него. Очевидно, это было очень больно — качественно выполнить большую работу, услышать много прекрасных оценок, почувствовать собственные силы и возможности — и предстать перед призраком безработицы. Как иногда случается, потеря престижной и хорошо оплачиваемой работы обернулась для Джеймса еще и потерей жены — женщина бросила мужа.

При таких обстоятельствах Мейс впервые в своей жизни посещает страну, трагическое прошлое которой исследовал. Двухнедельное путешествие он совершил в январе — феврале 1990 г. Мейс считал его поворотным моментом в своей жизни. Он успел увидеть еще советскую Украину, правда — умирающую в вихре общественных процессов перестройки. На то время автор этих строк был студентом исторического факультета Киевского государственного университета им. Тараса Шевченко. Тогда с нами учились американцы — первый такого рода студенческий обмен. Один из них, Джеймс Стеррет (ныне — доктор философии и истории, специалист по военной истории ХХ в.), как-то шутя высказался — я счастлив, что успел увидеть социализм, потому что на моих глазах он развалился. И прибавил по поводу лозунга, что после зимних каникул исчезло с крыши желтого корпуса университета: «А что, коммунизм уже не победит?». Тогда мы впервые увидели в самиздатовских газетах, которые распространялись в студгородке, имя Джеймса Мейса и прочитали краткое изложение его выводов. А он почти в то же время стоял у места массового захоронения жертв голода недалеко от Умани и плакал.

Не знаю, был ли счастлив теска моего американского однокурсника, понимая, что крах политического режима, который вызвал трагедию Голодомора украинского народа, стремительно приближается. Но дыхание истории он чувствовал как никто другой. Поэтому возвращение в США стало серьезным поводом задуматься — что делать дальше, учитывая вполне очевидные тенденции развития и профессиональный кретинизм, проявленный его средой в Америке. В конечном итоге летом 1993 г. Мейс приезжает во Львов на ІІ Конгресс украинистов, встречается с журналисткой газеты «Голос України», со временем — украинской писательницей Наталией Дзюбенко и остается в Украине. Две творческих личности нашли друг друга.

Начало. Продолжение читайте в следующем выпуске страницы «История и Я»