Как Финляндия получила и защитила государственность

6 декабря финский народ отметил 100-ую годовщину получения государственной независимости. «Отцом», архитектором и защитником национальной государственности был выдающийся политик, барон Карл-Густав-Эмиль Маннергейм (04. 06. 1867 — 27. 01. 1951), единогласно признанный наибольшим государственным и военным деятелем страны в ХХ веке.

Барон Маннергейм (он вплоть до конца жизни никогда не отрекался от этого титула, даже обращаясь к рядовым солдатам, хотя отличался удивительным аскетизмом в быту: во время «Зимней войны» в 1939—1940 гг. часто передвигался на простых санях), главнокомандующий армией Финляндии (январь-сентябрь 1918 г.), регент Королевства Финляндия (декабрь 1918 — июль 1919 гг.), фельдмаршал (1934 г.), а в дальнейшем и маршал (1943 г.), президент Финляндской Республики (август 1944 г. — март 1946 г.) — этот блестящий аристократ шведского (а также немецкого и голландского) происхождения был потомком старинного графского рода (впрочем, в семье были и научные работники, и предприниматели, и конечно военные. Бароном он титуловался лишь потому, что не был старшим в семье (тогда он имел бы право на графский титул). Прадед нашего героя, Карл Эрик Маннергейм, возглавлял делегацию, которая в 1809—1811 году вела с царем Александром І переговоры об оформлении автономного статуса для Великого княжества Финляндского в составе Российской империи, и вела их достаточно успешно. Дед, Карл Густав, был известным судебным чиновником и в то же время ученым-биологом, отец, Карл-Роберт Маннергейм, — богатым промышленником (впрочем, он разорился, когда будущему маршалу и президенту было 13 лет, и оставил семью, вскоре умерла мать Карла-Густава).

Маннергейм часто подчеркивал, что, невзирая на дворянские титулы, ему пришлось всего в жизни достичь самому. Пришлось самостоятельно принять решение: стать военным (кавалеристом — он обожал лошадей), следовательно, приучать себя к самодисциплине, невзирая на надменный, непокорный характер, учиться в элитном Николаевском кавалерийском училище в Санкт-Петербурге (а для этого нужно было в совершенстве выучить русский язык, он занимался этим в 1887 году в Украине, в Харькове; а вообще маршал хорошо знал семь языков, однако всегда говорил, что его родной — шведский, на финском всю жизнь разговаривал с заметным шведским акцентом...), потом был путь кадрового военного, карьерный рост в русской армии от корнета (1892 г.) до генерал-лейтенанта (1917 г.), участие в русско-японской (1904—1905) и Первой мировой войнах (именно во время двух этих военных кампаний он познакомился с Павлом Скоропадским; к сожалению, информация об их отношениях, разговорах, встречах, переписке является на сегодня достаточно скупой). А еще — Густав (родные, друзья и окружение употребляли в общение с ним это имя) сопровождал царя Николая ІІ во время коронации в мае 1896 г.; причем царь, заходя в кремлевскую церковь, случайно зацепил саблей орден Андрея Первозванного, который висел на его шее, и оборвал его. Поручитель — кавалергард Маннергейм  ловко подхватил падающий орден так, что никто не заметил. В 1950 г. уже больной экс-президент Финляндии в «Воспоминаниях» вспомнил об этом и написал, что свита императора строго запретила ему рассказывать об этом, ведь это — очень плохая примета... А еще — было удивительное, почти мистическое путешествие Густава Маннергейма в Китай и Тибет в 1906—1907 гг. (по сути, путешествие военно-разведывательное, в интересах Империи), когда он встретился с Далай-Ламой и подарил тому браунинг, сказал: «В настоящее время для святого человека полезнее браунинг, чем молитва»...

МАРШАЛ МАННЕРГЕЙМ — НАИБОЛЬШИЙ ВОЕННЫЙ И ГОСУДАРСТВЕННЫЙ ДЕЯТЕЛЬ ФИНЛЯНДИИ ХХ ВЕКА / ФОТО C САЙТА WIKIPEDIA.ORG

Как же случилось, что убежденный имперец-монархист Густав Маннергейм (до конца жизни он держал в кабинете портрет Николая ІІ!) стал отцом финской государственности? Сам маршал, регент и президент в своих «Воспоминаниях» (опубликованы за полгода до смерти) достаточно четко ответил на этот вопрос. Категорически не приняв Февральскую революцию, не говоря уже об октябрьском перевороте, 50-летний генерал увидел «отвратительную беспринципность, хилость и трусость военной верхушки» своей Большой Родины (то есть Империи Романовых), ведь тогда, в первой половине 1917-го, даже Корнилов, Деникин и Колчак «присягнули на верность» революции — и тогда вспомнил, что у него есть «малая Родина», Финляндия, и что родился он недалеко от Тампере (Таммерфорса), в отцовском имении Вилянс, и что не был на родной земле 30 лет.

И когда после того как Сенат Финляндии 6 декабря 1917 года провозгласил государственную независимость, а в стране очень быстро начались вооруженные столкновения (по сути, гражданская война — украинцы очень мало знают о ней) между «белыми» и «красными», когда нужно было спасать новое государство от общих объединенных действий «красных» и Кремля (разве «дедушка Ленин» был таким наивным, чтобы признать финскую независимость «надолго и всерьез»?) — тогда Густав Маннергейм вспомнил свой корень (ну и что от того, что по-фински он говорил с акцентом?) и нелегально, с риском для жизни, через революционный Петроград вернулся в Суоми. Отныне он становится жестким и убежденным финским державником! Единственным государственным деятелем, кто дважды (во время гражданской войны 1918 года и знаменитой Зимней войны 1939—1940 гг. против Сталина) дал эффективный отпор «советскому» (все больше — «русскому») миру и сохранил государственность страны.

Как ему это удалось? Густав был жестоким человеком (это отмечали еще во время 1-й мировой) и если считал необходимым принимать чрезвычайные меры — так и делал, невзирая на «парламентские догмы» и «демократические каноны» (перед смертью он говорил: «Я убежден, что именно таким способом и можно было спасти демократию в Финляндии»). Когда Сенат, чтобы отвернуть угрозу «большевизации» страны, поручил Маннергейму создать национальную армию (с нуля, потому что ее тогда не было) и защитить государство — генерал действовал быстро и решительно. Он покинул Хельсинки, где состоялся «красный» переворот (январь 1918 г.), создал свою ставку на севере Финляндии, объявил общую военную обязанность (новация!), в то же время начал создавать «национальное ополчение» из крепких крестьян-середняков, которые защищали свои хозяйства (Скоропадский опирался на практике на больших землевладельцев, отчасти даже реставрируя дореволюционные порядки — здесь видно разницу между ними), и из финской интеллигенции (эти соединения назывались «шюцкор»). Заручившись поддержкой немецких войск генерала фон дер Гольца, он начал весной 1918 г. решительное наступление на «красных», на Юг, на Хельсинки. И победил. Финляндия не стала советской — ни тогда, ни потом.

Нужно знать, что за это, за победу в Гражданской войне, Маннергейм заплатил страшную цену. Во время «белого» и «красного» терроров было расстреляно (всего, в сумме) до 25 тысяч людей, ранено 40 тысяч, забрано в лагеря 60 тысяч (общее количество населения Финляндии составляло тогда 3,5 млн людей — все узнается в сравнении...). Если же спросить себя: почему «Маннергейму удалось», а «Скоропадскому не удалось», то один из возможных (конечно, не единственный и не исчерпывающий) вариантов ответов будет таким: финский лидер нашел социальную точку опоры, общественную базу для своей политики — крестьянство и интеллигенцию — гетману это не удалось. Кроме того, ужасающая, кровавая Гражданская война позволила Густаву надолго «придушить» левых.

Этот аристократ прекрасно владел словом и пером. Победив, он не оставил сомнений в том, какую землю считает своей Отчизной. Вот отрывок из его приказа от 23 февраля 1918 года (финны хорошо знают его как «Клятву Меча»): «Нам не нужна, как подарок или милость, та земля, которая уже по кровным узам по праву принадлежит нам, и я клянусь от имени финской крестьянской армии, чьим главнокомандующим я имею честь быть, что не опущу свой меч на землю, прежде чем законный порядок не воцарится в стране, прежде чем последний воин и бандит Ленина (не была ли это «гибридная война»? — И. С.) не будет изгнан как из Финляндии, так и из Восточной Карелии. Веря в правоту нашего благородного дела, полагаясь на храбрость наших людей и самопожертвование наших женщин, мы создадим сильную, большую Финляндию». Это не были пустые лозунги.

Но, возможно, наиболее известная страница в биографии маршала (тогда уже 72-летнего) — это Зимняя война в 1939—1940 гг. Вряд ли, если бы финскую армию возглавил не Маннергейм, а кто-либо другой, государство бы устояло. И дело здесь не в знаменитой «линии Маннергейма», инициатором построения которой в 1937—1939 гг. был наш герой (кстати, он всегда с иронией, а то и с раздражением выслушивал разговоры о «полной неприступности» этой линии и говорил: «Настоящая «линия Маннергейма» — это финский солдат!»). Дело в том, что Маннергейм — и как полководец, и как политик — прекрасно понимал, что, собственно, поставлено на карту. А именно: свобода и независимость Отчизны. И никаких «минских договоренностей» с оккупантами — или с правительством так называемой «демократической» (читай — советской) Финляндии во главе с Куусиненом. Никаких переговоров — даже в условиях отсутствия помощи Запада!

Вот текст его приказа от 1 декабря 1939 года «О начале Зимней войны»: «Победоносные солдаты Финляндии! Я приступаю к выполнению своих обязанностей главнокомандующего в момент, когда многовековой враг опять напал на нашу страну. Доверие к руководителю является первым условием успеха. Вы знаете меня. А я знаю вас и верю в то, что каждый из вас готов выполнить свой долг — вплоть до самой смерти. Эта война — ни что другое, как продолжение нашей освободительной войны и ее последнее действие. Мы боремся за наш дом и нашу Отчизну». Доверие, о котором говорил маршал, было. Не потому ли у Финляндии тогда совсем не было «пятой колонны»?

А это — приказ от 14 марта 1940 года «Об окончании Зимней войны». Тяжелые потери — и человеческие, и территориальные, однако главное — государственность отстояли. И потому — тон победителя: «Солдаты прославленной Финской армии! Между нашей страной и Советской Россией заключен суровый мир, передавший России почти все поля боев, на которых вы проливали свою кровь ради всего того, что дорого и свято для нас. Свыше 15 000 из вас, которые пошли на поля битв, никогда больше не увидят родительский дом. Но и вы нанесли ощутимые удары! И если в настоящий момент двести тысяч ваших врагов лежат в снегах, пустыми глазами всматриваясь в наше звездное небо — в этом нет вашей вины. Солдаты! Я дрался во многих войнах, но еще не видел таких солдат, которые могли бы уравняться с вами. Я горжусь вами так, будто вы все — мои дети. Одинаково горжусь я жертвами, которые принесли как жители бедного жилища, так и зажиточные финны».

 ***

Национальный герой страны (кстати, успешный дипломат: он сумел весьма «элегантно» вывести свое государство из войны осенью 1944-го, будучи три года союзником Гитлера, добровольно или вынужденно — другая большая тема, силой разоружил немцев в ходе так называемой «лапландской войны» и единственный из союзников Берлина, не только не привлекавшийся к суду, но и ставший президентом! Непростой человек...), маршал Маннергейм умер в Швейцарии (Лозанна) во время операции — лечил язву желудка. С немецкого языка его фамилия означает «сообщество мужчин». И он, как настоящий дворянин, был достоин ее...