Как провалилось покушение на наш язык

Когда говорим о попытках запрещения украинского языка, обычно вспоминаем о тайном циркуляре министра внутренних дел Российской империи Валуева от 18 июля 1863 года и (также тайном) указе царя Александра II — так называемом Эмском указе от 18 мая 1876 года.

Сегодня же наши языковеды подсчитали, что от несчастного «воссоединения» в 1654 году до 1991 года таких запретов было свыше 200¹ . Они были тайными и открытыми, грубыми и закамуфлированными, пренебрежительными и высмеивающими, — но все до одного враждебными и коварными.

Учитывая некоторые недружелюбные шаги относительно Украины, имевшие место в Варшавском Сейме в 2016 году в предвзятой оценке событий на Волыни 1943—1945 годов, я хотел бы остановиться на одном малоизвестном факте. А именно: отдельные польские шляхтичи — в то время, когда их земля находилась (после Третьего разделения Польши) под протекторатом Австро-Венгрии, Пруссии и России, — пытались не налаживать отношения с такими же подчиненными украинцами, а обесславить и ликвидировать украинский язык под видом замены кириллицы на латиницу.

В языковом вопросе достаточно агрессивную линию вели как раз не хозяева страны — австрийцы, а подчиненные им поляки. После «весны народов» в 1848 году поляки начали мероприятия по возобновлению государственности своей нации. Но они хотели ее возобновить опять как империю, где украинцам отводилась роль подчиненных «холопов». В 1859 году губернатором Галичины стал поляк Агенор Голуховский. Его администрация подняла дерзкую и обидную относительно украинцев проблему, мол украинский язык — это малопонятный диалект, который следует постепенно приближать к польскому языку; и важным шагом на этом пути стала бы замена кирилличного алфавита латинским. Были хитро выдуманы «весомые аргументы»: якобы кирилличный алфавит украинского языка — это благоприятная почва для распространения в Австро-Венгрии москвофильства и русофильсива, сепаратизма украинцев и тому подобное.

Австрийское правительство на время поверило новой польской интриге против украинцев и даже создало специальную комиссию для изучения этого вопроса — под председательством губернатора Голуховского. Если бы не решительные протесты украинских греко-католических священников, то проект, направленный на уничтожение украинского языка, мог бы быть принят. Ведь комиссия даже ввела несколько «неизвестных ни в украинском, ни в церковно-славянском языках букв — и эта азбука должна была служить народному языку»². Против такого самоуправства чиновников относительно украинского языка и нашего тысячелетнего алфавита подняли свой голос украинский греко-католический митрополит Григорий Яхимович, епископ Спиридон Литвинович, почти весь церковный клир священнослужителей. Поляки тут же обвинили руководство УГКЦ в национализме, москвофильстве и всех остальных грехах. Чрезвычайно активную позицию в этом вопросе занял председатель Церкви митрополит Яхимович. Он написал письмо непосредственно австрийскому императору с протестом против азбучной провокации и против фальшивых обвинений украинских священников и интеллигенции в москвофильстве и нелояльности к австро-венгерской власти. 23 сентября 1860 года митрополит направил вторую петицию к цесарю, в которой писал, что если украинцам навяжут латиницу, то он откажется в таком случае принять управление митрополией. Он очертил перед цесарем последствия, которые может иметь «алфавитная война» не только для многомиллионного украинского общества в Австро-Венгрии, но и для всего государства.

Митрополит Яхимович выставил цесарю таких пять требований относительно языка:

1  отменить проект введения латиницы и позволить беспрепятственное развитие украинского народного языка, без навязанных ограничений и поправок;

2  ввести украинский народный язык как правительственный в народных школах, где большинство составляют ученики украинского происхождения;

3  ввести в средних школах преподавание украинского языка;

4  позволить украинцам использовать родной язык в администрациях, трибуналах, общественных местах;

5  правительственные чиновники должны знать украинский язык, если они претендуют на должности в местах украинских поселений.

Петиции Яхимовича и шквал протестов клириков, учителей сделали свое дело: правительство Австро-Венгрии остановило мероприятия по насильственной латинизации украинского алфавита, а через шесть месяцев после представления петиции Яхимовича была дана свобода украинскому языку, обязываясь финансировать печатание украиноязычных книжек кирилличным шрифтом. Таким образом правительство пристыдило поляков, которые, будучи сами подавленными, добивались еще большего гнета по отношению к украинцам.

Параллельно с борьбой за права родного языка под австро-венгерским влиянием греко-католическая церковная среда создала соответствующие предпосылки и для литературного творчества. В воскресных и средних школах, опеку над которыми взяла на себя Церковь, учились будущие поэты, прозаики, публицисты — ведь любовь к литературному писательству зарождается еще в детском возрасте и исходит часто из знания и любви к родному языку. Новую украинскую литературу в Галичине в первой половине XIX ст. открывали молодые греко-католические священники — Маркиян Шашкевич, Яков Головацкий, Иван Вагилевич. Еще в стенах Львовской духовной семинарии они поклялись всегда и везде разговаривать на украинском языке. За это их польскоязычные товарищи несколько иронично прозвали «Русской троицей»; но студентам так понравилось это прозвище, что они решили организовать кружок украинской творческой молодежи под этим названием — «Русская троица» (1832). Председателем кружка стал Маркиян Шашкевич. Он завел альбом, в который каждый член кружка должен был вписать собственное стихотворение или какое-то образное высказывание. Начал сам Шашкевич словами народной песни: «Світи, зоре, на все поле, поки місяць зійде».

Из записей в таких альбомах зародились рукописные поэтические сборники-альманахи («Син Руси», «Зоря»), в которых члены литературного кружка высказывали любовь к родному народу, воспевали родную природу, призывали славянские народы к единству. Члены кружка Шашкевича напечатали альманах «Русалка Дністровая» в Будапеште (1837). Цензура долго не позволяла распространять этот альманах в Галичине; лишь с наступлением «весны народов» в 1848 году читатели смогли получить тираж книги, которая свыше 10 лет находилась под арестом. Выход в свет альманаха «Русалка Дністровая» свидетельствовал о том, что в литературе Надднепрянщины и Западной Украины процессы роста национального сознания развивались параллельно.

Особенно ощутимой была роль Греко-католической церкви в развитии народной обрядовой и бытовой культуры. Народное творчество неотделимо от церковных праздников. В обрядах выражались лучшие черты народной культуры и быта. В условиях сосуществования латинского и украинско-византийского обрядов последний был постоянно под угрозой со стороны первого, потому что латинский католический обряд исповедовали господствующие нации Австро-Венгрии, прежде всего австрийцы и венгры, тогда как восточного обряда придерживались самые обездоленные национальные общества украинцев и румын. Давление на восточный обряд было постоянным — в прямых и скрытых формах. Ведь на религиозной карте Европы полоса от Балтии к Черному морю — это давнее приграничье между православием и католицизмом, между византийским и латинским обрядами. И не случайно именно в этой полосе в конце XVI ст. вызрела компромиссная идея унии двух ветвей единой христианской религии — но унии на отрезках главных христианских догматов, церковного управления и церковных структур. На отрезке же обрядов линия распределения осталась очень четкой, точно регламентированной каноническим правом и традициями Церквей. Эта линия распределения зафиксирована в 33-х статьях Берестейского собора от 8 октября 1596 года.

Однако составить договорные статьи и их торжественно провозгласить намного легче, чем добиться их выполнения. Латинская сторона постоянно побуждала если не полностью изменить, то хотя бы дополнить восточную украинско-византийскую обрядность греко-католиков теми или иными латинскими элементами, например, при Божественной Литургии (главной службы у православных, греко-католиков и римо-католиков), в церемониях празднования христианских праздников и тому подобное. Эти вмешательства кое-где имели успех (в частности в Божественную Литургию греко-католиков в отдельных приходах были введены колокольчики, чтение службы, причащение пресным хлебом), но в целом они вызывали большие волнения и недоразумения. Руководство УГКЦ и особенно киево-галицкие греко-католические митрополиты всегда выступали против любого смешивания украинско-византийского и латинского обрядов. Ватикан также всегда официально был на украинской стороне, выступал против навязывания униатам латинства. Но Рим от Украины далеко, а Польша с ее постоянным давлением на греко-католиков — рядом. Как апелляциями в Рим, так и особенно ежедневной борьбой за чистоту восточного обряда по всей галицкой митрополии украинцы укрепили, развили и обогатили собственный церковный обряд. XIX век дал яркие примеры проявлений красоты и разнообразия народно-обрядовой церковной культуры на западных землях Украины. В своей основе церковные праздники, обряды, церемонии украинских греко-католиков очень похожи на православные праздники украинцев Надднепрянщины.

Отстаивание греко-католиками украинских церковных праздников и традиций достойны внимания относительно стойкости и скрупулезности. Живя веками в римо-католическом окружении, они без сопротивления ни на шаг не уступали в национально-церковных обычаях, причем всегда выходили победителями. В этой связи абсолютно безосновательными являются обжалования и нарекания некоторых православных в адрес греко-католиков, что последние якобы изменили православной вере. Наоборот, есть много примеров того, что греко-католики прилежно сохранили суть восточного обряда, не ввели в свои святцы ни одного латинского праздника, тогда как православным украинцам на востоке навязали много московских православных праздников за счет пренебрежения праздниками украинскими.

¹ Галина Куземська. Нездоланна Україна: Хроніка нищення української Церкви, мови, культури, народу. — Київ. 2014.

² Атанасій Великий. З літопису християнської України. Т. 8. — Рим, 1976. — С. 133; Григорій Півторак. Українці: Звідки ми і наша мова. — Київ. 2014. — С. 254-279.