Как тайное стало явным

Недавно на страницах газеты «День» в полемике с профессором Иваном Хмилем я вспоминал английскую поговорку о «скелетах в шкафу», которыми так богато советское прошлое. Газетная площадь не позволила тогда развить тему. Сегодня в Украине — День памяти жертв голодомора и политических репрессий. Пусть другие скажут о самом событии, а мне стоит рассказать о том, как во время горбачевской «перестройки» раскрывался самый ужасный шкаф сталинской эпохи с миллионными жертвами террора голодом. У однопартийцев профессора И. Хмиля был свой расчет накануне парламентских выборов, когда добивались напечатать его материал. У меня также расчет, но с надеждой на противоположный для них результат.

О голоде 1933 года всегда знали все. Но для тех, кто родился в 30-х годах и позже, знание было специфическим — неопределенным и туманным. Родители не рассказывали о голоде детям, чтобы не подвергать их опасности. Публичные разговоры на эту тему угрожали сроком в концлагере. Табу сохранилось и позже, когда исчез ГУЛАГ.

По-видимому, современной молодежи предыдущий абзац малопонятен. Поэтому расскажу, что случилось летом 1966 года. Тогда председатель Украинского общества дружбы и культурных связей с зарубежными странами Юрий Смолич заказал нам с коллегой серию статей в газету об экономическом развитии Украины к пятидесятилетнему юбилею советской власти. Речь шла об еженедельнике «Вісті з України», который распространялся только в западной диаспоре. Газету регулярно просматривал Петр Шелест. Наши статьи появлялись одна за другой в хронологической последовательности. Когда подошла очередь для статьи о коллективизации, первый секретарь ЦК Компартии Украины через помощников распорядился дать абзац о голоде. Ровно год после этого рукопись статьи ходила по различным инстанциям. Никто не осмеливался взять на себя ответственность публиковать статью с упоминанием о голоде или санкционировать публикацию без заказного упоминания. Не осмеливались также попросить у Шелеста письменное распоряжение на упоминание о голоде вместо устного указания. Только когда вплотную приблизился юбилей, газета возобновила публикацию серии, но без «взрывного» абзаца. Для историков, которые взялись бы изучать содержание газеты, годовой перерыв в публикации серии из 12 статей показался бы совершенно загадочным.

Украинская диаспора стремилась донести правду о сталинском преступлении до мировой общественности. Однако правительства западных стран, как теперь выяснилось из публикаций архивных документов, благодаря своим спецслужбам хорошо ориентировались и без нее в том, что происходило в СССР в 1933 году. Но они в отношениях с советским руководством исходили из собственных интересов. В частности, западные демократии приветствовали курс Сталина на сближение после прихода к власти А. Гитлера. США признали Советский Союз осенью 1933 года.

Накануне 50-й годовщины голодомора общественность стран Запада заинтересовалась наконец проблемой голодомора. В Эдмонтоне уже функционировал Канадский институт украинских студий, а в Гарвардском университете (США) начал работу Украинский исследовательский институт, основанный Омеляном Прицаком. В 1983 году в Университете Квебека (Монреаль) была проведена научная конференция, посвященная украинскому голодомору. Наиболее обстоятельные выступления сделали молодые воспитанники Гарварда, которые специализировались на истории советской Украины — Богдан Кравченко, Джеймс Мейс, Роман Сербин. О голодоморе полувековой давности заговорили. Журналисты начали обращаться к советским работникам в ООН за разъяснениями. Последние уклонялись от ответа. Некоторые яростно отрицали «фальсификации украинских буржуазных националистов». Из песни слова не выбросишь — к последним принадлежал И. Хмиль, который возглавлял делегацию УССР на сессиях Комиссии ООН по правам человека в 1983 — 1984 годах.

Украинские дипломаты обратились, наконец, за разъяснениями в Киев: как реагировать? Политбюро ЦК КПУ поручило изучить вопрос секретарю ЦК по идеологии и председателю КГБ УССР. 11 февраля они подготовили на имя Владимира Щербицкого докладную записку, суть которой отражена в самом названии: «О пропагандистских и контрпропагандистских мерах по противодействию развязанной реакционными центрами украинской эмиграции антисоветской кампании в связи с продовольственными трудностями на Украине, которые имели место в начале 30-х годов».

Молодой американский историк Л. Герец в 1984 году начал собирать свидетельства людей, которые пережили голодомор. Был создан Канадский исследовательский центр по украинскому голоду в Торонто, который подготовил научно-популярный фильм «Жнива розпачу». Конгресс США принял решение создать комиссию «для исследования причин голода в Украине 1932 — 1933гг., инспирированного советским правительством». Подобной парламентской комиссии еще не знала мировая практика!

В аппарате ЦК КПУ сделали вывод о том, что нужно принять контрмеры. Осенью 1986 года была создана комиссия из ученых, перед которой поставили задачу разоблачить фальсификации и доказать, что голода в Украине не было. Оказался в этой комиссии и я. Нам показали копию фильма «Жнива розпачу», открыли доступ в архивный фонд ЦК КП(б)У. Теперь я понимаю, что у тех, кто создавал комиссию, представление о голоде было размытым. Иначе они держались бы до конца, как с пактом Риббентропа — Молотова или с «катынским делом».

Историей коллективизации я раньше не занимался. Исследование этой темы в ракурсе голода перевернуло все прошлые знания. Проанализированные факты давали картину даже голодомора, а не голода. Тем временем в ЦК поняли, что перед учеными поставлено нереальное задание, и о нас забыли. Введенная М. Горбачевым гласность уже начинала раскрывать «шкафы со скелетами».

По собственной инициативе я обратился в ЦК с запиской по существу поставленной задачи, в которой предлагал признать факт голода. Факты в записке выстраивались так, чтобы тема не казалась слишком взрывной для тех, кто имел полномочия решать. Мне было разрешено опубликовать записку как научную статью, но не раньше выступления В. Щербицкого с докладом, посвященным 70-летию установления советской власти в Украине. В тексте доклада планировалось сделать попутную ремарку о голоде. Первым назвать вещи своими именами могло только самое высокое лицо в системе власти. Горбачевская «перестройка» уже мало напоминала бюрократическую кампанию, какой была с начала. Страх перед властью исчезал. 16 июля 1987 года газета «Літературна Україна» напечатала материалы, в которых голод дважды упоминался просто так, между прочим, как всем хорошо известный факт. Это действительно было так, и в ЦК КПУ сделали вид, что ничего не произошло.

О голоде заговорили и в Москве. 11 октября 1987 года историк-аграрник В.М. Данилов заявил в газете «Советская Россия», что зимой и весной 1933 года голод забрал огромное количество жизней. Московский демограф Марк Тольц в заметке «Сколько же нас тогда было?», напечатанной в декабрьском номере журнала «Огонек», впервые рассказал о репрессированной Всесоюзной переписи населения 1937 года. Вместе с переписью были репрессированы ее организаторы, которых обвинили в «недоучете» населения. Причиной «недоучета» назывался голод 1933 года.

В ноябре 1987 года Михаил Горбачев выступил с докладом, посвященным 70-летию Октябрьской революции. О голоде не было сказано ни слова. В. Щербицкий не мог последовать этому примеру. Ведь голод свирепствовал именно в Украине. Исследовательская группа комиссии Конгресса США под руководством Джеймса Мейса начала знакомить мировую общественность с первыми результатами своего труда.

25 декабря 1987 года, впервые за 55 лет член Политбюро ЦК КПСС нарушил сталинское табу на слово «голод». По-видимому, не имело значение, что Щербицкий говорил о голоде, обусловленном засухой и неурожаем. Историки получили возможность открыто изучать и публиковать документы о 1933 годе. В марте 1988 года «Український історичний журнал» опубликовал мою статью. Еще раньше, в середине января, в сокращенном варианте ее опубликовали газеты для украинской диаспоры — «Вісті з України» и «News from Ukraine». А в мае этого года МИД УССР передало нашему институту полученные от советского посольства в США материалы комиссии Конгресса по украинскому голоду. Моя статья с «News from Ukraine» была почти вся процитирована и проанализирована. Общий вывод был такой: «Масштабы голода минимизированы, Коммунистическая партия изображена как такая, которая делала все возможное, чтобы улучшить положение, а действия Коммунистической партии и Советского государства, которые обостряли голод, игнорируются».

Вывод объективный, ведь статья на самом деле была докладной запиской в ЦК КПУ. К тому времени я уже владел архивным материалом и договорился с обществом «Знание» о публикации брошюры. Брошюра «1933: трагедія голоду» вышла в мае 1989 года тиражом 62 тысячи экземпляров. Она относилась, как было отмечено в грифе, к серии пропагандистских брошюр под названием «Теорія і практика КПРС. Історія», но художник сделал обложку черного цвета с белой паутиной, в центре которой размещалось название — белыми и красными буквами. Собственно, тема брошюры отвечала практике КПСС. Пока брошюра готовилась к печати, я с разрешения руководителей общества «Знание» передал ее текст в газету «Літературна Україна». Тогда она пользовалась большой популярностью в кругах национальной интеллигенции, в том числе зарубежной. Текст, опубликованный в четырех номерах газеты в январе и феврале 1989 года, был результатом полуторагодовой работы в архивах. К этому времени я уже избавился от многих стереотипов официальной истории. Изложенные факты вызвали шок. Начало расти число исследователей голода. Группа ученых Института истории партии при ЦК КПУ во главе с Русланом Пирогом разыскала в партийных архивах сенсационные документы. Для публикации необходима была санкция Политбюро ЦК КПУ. Я был на том заседании и вынужден засвидетельствовать, что оно оказалось бурным. Прозвучало и выражение «нож в спину». Однако В. Ивашко, который уже заменил В. Щербицкого на должности Первого секретаря ЦК, не стал задерживать публикацию, поскольку понимал, что «джин уже выпущен из бутылки».

Сборник «Голод 1932 — 1933 рр. на Україні: очима істориків, мовою документів» появился осенью 1990 года. В раскаленной тогда атмосфере он сразу стал библиографическим раритетом. В 1991 году издательство «Радянський письменник» напечатало книгу воспоминаний людей, которые пережили голод. Ее составители — Владимир Маняк и Лидия Коваленко. В Институте истории АН Украины был подготовлен фундаментальный сборник документов «Колективізація і голод на Україні (1929 — 1933)». Его дважды, в 1992 и 1993 гг., печатало издательство «Наукова думка».

Раскрытие преступлений сталинского времени, в том числе наиболее ужасного из них — голодомора 1933 года оказалось возможным благодаря революционной ситуации, которая сложилась в СССР абсолютно неожиданно для вдохновителей бюрократической «перестройки». Вместе с тем правда о голодоморе содействовала разворачиванию национально-освободительного движения. Результатом всех этих процессов как раз и стало утверждение современной независимой Украины.