Как убивали лучших людей нации

Для утверждения своего контроля за обществом, большевистская власть несколько раз прибегала к массовому террору, который длился иногда на протяжении десятилетий, и в котором счет жертв шел на миллионы и миллионы человеческих жизней, поскольку массовый террор считался не только средством уничтожения «врагов революции», но и инструментом «воспитания и перевоспитания» народных масс. Так, в 1920 году в книге «Экономика переходного периода» один из ведущих большевистских теоретиков Николай Бухарин писал: «Пролетарское принуждение, начиная от расстрелов и до трудовой повинности, является методом производства коммунистического человечества». Это положение нашло одобрительный отзыв со стороны Ульянова-Ленина, который внимательно прочитал книгу Бухарина и высоко ее оценил. Высоко оценил идею Бухарина и его друг Сталин, в знак благодарности через 18 лет, отправив этого «любимца партии» в воспетый им в бурные революционные годы расстрельный подвал.

Но существовала и другая разновидность советского террора, применяемая на протяжении всего периода коммунистического властвования, — индивидуальный, так сказать, точечный террор, направленный против небольших групп или отдельных деятелей культуры, науки, «неправильных» политиков (в том числе «еретиков» из числа самих большевиков), и потенциальных общественных лидеров. На словах такой террор большевики всегда строго осуждали, а на практике сделали одним из краеугольных камней своей политики. И что бросается в глаза: с самого начала такой точечный террор совмещал выполнение «приговоров революционного правосудия» с организацией «загадочных смертей», «несчастных случаев», «внезапных заболеваний», «самоубийств» и так далее. Практика эта протянулась в день сегодняшний; уже свыше четверти века большевистской партии при власти как будто и нет, а ее «боевой отряд», который занимался таким террором, остался, более того — находится у власти в соседней России. Необходимо ли перечислять акты точечного террора, осуществленные этой властью и против остатков русской оппозиции, и против украинцев на украинской территории, и против крымских татар в оккупированном Крыму за последние годы? И нужно ли лишний раз доказывать, что и массовый террор не снят из вооружения «кремлевских чекистов»?

А началось это сто лет тому назад. И главным ареалом разработки и испытания одного из специфических разновидностей индивидуально точечного террору, основанием для которого был не столько социальноклассовый, сколько национальный фактор, стала Украина. Сначала Украинская Народная Республика, потом Украинское государство гетмана Скоропадского, потом опять УНР времен Директории, а вместе с тем — и провозглашена в начале 1919-го номинально независимая Украинская Социалистическая Советская Республика, некоторые политические деятели и военные-командиры которой оказались слишком строптивыми.

Охватить все сюжеты этой темы в одной статье невозможно, потому остановимся лишь на некоторых из них, прежде всего связанных со знаковыми личностями.

«По отношению к прежнему члену Генерального Секретариата, главе Директории и главному атаману, члену франкмасонской ложи Украины, члену мировой франкмасонской ложи, члену Украинской социал-демократической партии Симона Васильевича Петлюры — применить высшую меру наказания, но он не арестован, объявить Симона Васильевича Петлюру вне закона». Это слова из обвинительного заключения на судебном процессе против членов правительства Украинской Народной Республики, лидеров социалистов-революционеров и социал-демократов. Суд состоялся 1921 года, сразу после окончательной оккупации Надднепрянщины Красной армией и, следовательно, поражения Украинской революции. Кстати, высказывания «франкмасонская ложа Украины» и «мировая франкмасонская ложа» являются лишним свидетельством того, что большевистские следователи и судьи сами не знали, в чем они обвиняли подсудимых. Потому что в действительности ни первой, ни второй лож никогда не существовало. Однако большевистских судей такие «пустяки» никогда не обходили сходили стороной.

Выполнение приговора относительно Симона Петлюры большевикам пришлось отложить аж на 5 лет. Он был застрелен в 14 часов 12 минут 25 мая 1926 года на углу улицы Расина и бульвара Сен-Мишель в Латинском квартале Парижа. Убийцей стал прежний участник спецгруппы ГПУ Самуил Шварцбард, который проживал в Париже как агент специального назначения «на консервировании». На этом убийстве была отработана одна из чекистских технологических схем — акт политического террора замаскировали под «личную месть», что дало возможность успешно обмануть «полезных идиотов» из числа западных деятелей культуры. Разумеется, Петлюра стал не первой жертвой индивидуального террора, развязанного большевиками в Украине и против украинцев.

Начальный этап этого террора приходится на январь-февраль 1918-го, когда большевистские войска под номинальным командованием Юрия Коцюбинского, а реальным — Михаила Муравьева, штурмовали Киев и овладели им. На 90—95% эти войска состояли из русских интервентов (как вспоминал журналист Григорий Коваленко, почти все они были «из губерний Калужской, Самарской, Тобольской, Рязанской, Вятской»). Еще во время штурма Муравьев издал приказ об уничтожении всех офицеров, юнкеров, гайдамаков, монархистов и других потенциальных «врагов революции». Жертвами целевого террора стало свыше тысячи офицеров и генералов прежней царской армии, которые придерживались нейтралитета, и членов их семей. А вместе с тем настоящая охота распространилась на украиноязычную интеллигенцию. Жертвами точечного террора тогда стали члены Центральной Рады Леонард Бочковский, Александр-Богдан Зарудный (генеральный секретарь земельных дел УНР) и Исаак Пугач (редактор газеты «Народная воля»). Чудом избежал расстрела один из немногих украиноязычных большевистских деятелей Владимир Затонский. Тысячи трупов были свалены в кучи в киевских парках...

Генеральный секретарь образования УНР Иван Стешенко тогда избежал смерти. Его, как организатора и идеолога украинизации образовательного процесса, большевики ловили по «наводке» почитателей Пушкина и Достоевского из числа учителей-россиян. Тогда, невзирая на вьюгу, Стешенко сумел пешком выбраться из Киева. Во времена гетманства Скоропадского он жил в родной Полтаве. Там 30 июля 1918 года его застрелил из револьвера большевик-подпольщик Башловка.

В следующем году жертвами точечного террора, в частности стали: министр образования Украинского государства Владимир Науменко, выдающийся филолог и один из организаторов Всеукраинской академии наук (его подпись стоит под приказом о назначении Владимира Вернадского президентом ВУАН); член Центральной Рады и депутат Всероссийского Учредительного собрания педагог Козьма Корж; член Государственной Думы Российской империи и Центральной Рады юрист Илья Шраг (по официальной версии, умер, находясь под домашним арестом). Член Центральной Рады, министр внутренних дел УНР Михаил Ткаченко был «интернирован» в концлагере в Москве, где в 1920 году погиб. Член Центральной Рады кооператор Александр Степаненко был выслан в Российскую Федерацию, где сразу умер. Наконец, автор прославленного манифеста «Самостійна Україна» Мыкола Михновский на следующий день после очередного освобождения из тюрьмы, по официальной версии, был найден 3 мая 1924 года повешенным в садике киевского дома, где он арендовал помещение. Это было одно из первых тестирований чекистского инструмента под названием «самоубийство из личных мотивов», которое потом неоднократно применялось в точечном терроре против украинских художников и общественных деятелей.

Но упомянутые достойники хотя бы имели прямое отношение к политике. А какое отношение к ней имели художник Александр Мурашко, убитый «при невыясненных обстоятельствах» на киевской улице в июне 1919-го, или прославленный помолог и плодовод Леонтий Симиренко, застреленный чекистами в Рождественскую ночь 1920-го (его младшие братья Николай и Алексей «при загадочных обстоятельствах» погибли в Киеве в 1919 году), или гениальный композитор Николай Леонтович, застреленный в родительском доме в январе 1921-го? Единственным их пороком в глазах большевиков могла быть только принадлежность к числу «сознательных украинцев» («свидомитов», если употребить любимый термин нынешних российских наследников имперских традиций большевиков и чекистов и их малорусских подпевал), и в первую очередь — активная деятельность по перестройке украинской науки и культуры.

В многочисленных научных и публицистических исследованиях теперь детально описанные акты индивидуального террора, которые привели к гибели лидеров украинских националистов Евгения Коновальца, Льва Ребета и Степана Бандеры. Менее известными являются другие убийства. 18 сентября 1946 года чекисты убили в Саратове прежнего наркома образования Советской Украины, впоследствии узника Соловков и «спецпоселенца» в Красноярске Александра Шумского. В свое время он возглавлял так называемый «националистический уклон» в компартии Украины, который на основе его фамилии получил название «шумскизм». По пути из сибирской ссылки в Украину Шумский очутился в саратовской больнице. Этим решили воспользоваться — ведь в первые послевоенные годы Сталин отменил было смертное наказание, а живой идеолог украинского коммунизма национала был власти опасный. Руководитель токсикологической лаборатории госбезопасности Григорий Майрановский был срочно вызван в Саратов, где и сделал свое дело с помощью яда; официально считалось, что Шумский умер от сердечной недостаточности. А 1 ноября 1947 года по инициативе Никиты Хрущова в Ужгороде был убит Мукачевский греко-католический епископ Теодор Ромжа, который отказался присоединиться к Российской православной церкви. Сначала чекисты организовали автомобильную аварию, но Ромжа был лишь ранен и доставлен в одну из больниц. Майрановский передал ампулу с ядом медсестре больницы, где лежал Ромжа, она была агентом местных органов госбезопасности. Она и сделала смертельный укол, а поскольку примененный яд на протяжении суток бесследно развеивается, врачи сделали вывод о смерти в результате естественных причин.

Выглядит так, что московские вожди с помощью сочетания массового и точечного террора надеялись приостановить формирование украинской нации. Но это не удалось. Как пророчески писал за девять дней до своей гибели Симон Петлюра: «Петлюру, коли йдеться не про особу, не так легко знищити, як думають росіяни, і спинити природній розвиток національної свідомості ледве чи пощастить росіянам».