Обозы на юг,

Когда люди впервые создали государство, они делали это в силу обстоятельств и, как мне кажется, не особенно задумывались над теоретическими проблемами существования государства и общества. Но прошло время и в обществе появились лежебоки, у которых было свободное время думать о том, о чем раньше никто не задумывался. Этих людей называли философами, и они создали первые теоретические труды о государстве и обществе. Прошло еще немало столетий, и появились целые толпы других людей, которые уже не были любознательными лежебоками, а считали, что профессионально делают важное дело — изучают отношения людей между собой. Часть из них стала называться политологами, другие — историками, третьи — социологами и разными другими обществоведами. Вот так всем миром мало-помалу и были созданы современные учения о государстве и обществе и объяснения природы различных исторических явлений.

Когда лет четыреста назад тихим осенним вечером несколько мужчин с оселедцами на головах сидели в курене на острове Хортица и тихо мечтали о неожиданных встречах с очаровательными девушками, они как-то совсем не задумывались над теоретическими проблемами политологии. И дело не только в том, что эти парни были необразованными, а учебники по политологии были еще не написаны. Ведь мечты мечтами, а нужно было точить сабли, подсушить порох, проверить исправность оружия и быть готовым к любым неожиданностям. Ведь вместо темноглазых красавиц, совсем недалеко, за днепровской волной, их ждали кровь и смерть. Поэтому и спать они ложились по очереди, а в степных кустарниках затаились их друзья-часовые, поэтому рядом был готов большой неразожженный костер как сигнал для других товарищей в нескольких десятках километров к северу, которые в свою очередь должны были передать сигнал об опасности мирным жителям мирных сел Украины.

Тем же осенним вечером такие же группы вооруженных мужчин занимались такими же привычными делами в горах Хорватии, в долине Дуная в Венгрии, в кустарниках у Дона и на берегу затерянного в Средиземном море острова Мальта. Они отличались друг от друга одеждой, разговаривали на разных языках, почти ничего не знали друг о друге, но были частью одного большого сообщества с трудной судьбой, но великой миссией, хотя о ней они также задумывались нечасто. Это были люди Великой Границы. Позади за ними была христианская Европа, а впереди — чужой мусульманский мир. Внешне достаточно разные, эти люди были практически одинаковыми в своем поведении, привычках и желаниях. Например, в горах Хорватии предупредительный огонь не был виден издалека, поэтому вместо светового сигнала-костра использовались звуковые сигналы — колокола. Эти люди Границы были одинаковыми на линии границы, но за их спинами, в тылу, который они прикрывали, творились отнюдь не одинаковые дела.

Тем же тихим вечером в одном из австрийских замков императоров Священной Римской империи Габсбургов суровые чиновники занимались рутинным делом — считали серебряные монеты, складывали их в мешки и подписывали акты передачи-приема денег. У них было ответственная задача — подготовить назавтра немалую сумму для отправки на юг. А в имперском арсенале с той же целью мускулистые грузчики бережно складывали в возы мушкеты и порох. Парням на горе в Хорватии нужно было и то и другое, чтобы Вена могла спать спокойно, чтобы в ней строились новые дворцы на радость будущим туристам.

Первая половина XVI в. была трагичной для истории Балкан. Вслед за Византией, Болгарией и Сербией под власть Османской империи попали большая часть Венгрии и Хорватии. Казалось, что не найдется сила, которая остановит продвижение турок на север. Но потихоньку, шаг за шагом, тут начала создаваться система обороны, которая включала в себя систему замков, государственные войска, личные подразделения магнатов, ополчения шляхты и населения. Но особенно эффективной оказалась деятельность добровольных военных поселенцев: граничаров в Хорватии, гайдуков и секеев в Венгрии. Пренебрегая опасностью, они селились непосредственно на пограничье, занимали опустошенные земли, строили хутора и села, объединялись в военные общины с собственным самоуправлением в повседневных делах, с особым вниманием к нуждам обороны. Эти люди рисковали всем: собственной жизнью, жизнью своих родных, всем своим имуществом, но они и знали, как себя защищать. Жесткая самодисциплина, постоянная готовность к борьбе, полная мобилизация всех имеющихся сил в случае опасности, прекрасные военные навыки позволяли выжить в экстремальных условиях.

Порожденные этими условиями, они были идеально адаптированы к ним, поэтому меньше погибали в пограничных стычках, наоборот, их численность с каждым десятилетием постоянно возрастала. Австрийские императоры, которые после краха Венгрии оказались основными противниками Османов на Балканах, быстро поняли, насколько полезными для дела обороны могут быть эти поселенцы. Австрия стала всячески поддерживали граничаров Хорватии, так же, как правители венгерских земель — гайдуков и секеев. Этим сообществам поставлялось все необходимое, а от них взамен почти ничего не требовалось, ведь они и так хорошо знали свое дело. За их спиной и под их прикрытием государство потихоньку набиралось сил для будущих побед.

Тем же тихим осенним вечером где-то лет четыреста назад в тысячах километров к востоку от Австрии, в неприметной балке в степи в верховьях Дона, под хорошей охраной бородатых стрелков уже стоял большой обоз — с продовольствием, оружием и всяческим снаряжением. Уже много недель было потрачено на дорогу из Москвы. Через леса и раскисшие от дождей степные черноземы секретный груз должен быть доставлен по назначению. Осталось только два дневных перехода, и щедрые дары от государя получат своевольные и непокорные, но такие нужные в степных делах донские казаки.

Столетиями Московия противостояла татарам. К концу XVI в. уже существовала давняя традиция способов борьбы с ними. Для прикрытия государственной границы строились и поддерживались так называемые засечные линии длиной в добрую тысячу километров. Ежегодно в приграничные города отправлялись десятки тысяч стрелков, а степи от Путивля и Тулы до Азовского моря были заполнены специальной разведкой — станичниками. С середины XVI в. московская власть заметила новую силу, которая могла помочь ей в деле защиты страны. Это были донские казаки, сначала смесь людей из разных народов, не признававших никакой власти, но признававших себя христианами и в силу хорошего опыта знавших, как жить и воевать на степном пограничье.

А в далекой Варшаве где-то лет четыреста назад звучала музыка и реками лилось вино. Шел очередной сейм Речи Посполитой, и вечером утомленные от политики послы-депутаты отдыхали и заодно обсуждали дневные дела. Как раз сегодня занудные послы от украинских воеводств опять повторяли уже давно надоевшую всем просьбу о выделении средств на защиту южной границы от татарских нападений. Этим вопросом они «достают» всех на каждом сейме. И потому часто не хватает времени на куда более важные для польского шляхтича дела — поговорить о придворных интригах, семейных делах, ценах на зерно и скот на немецких рынках, таможенных сборах и пр. Новости о сожженных городах и селах, тысячах убитых и угнанных в плен кажутся польской шляхте далекими, нереальными и, в любом случае, не имеющими к ним никакого отношения. Татарские чамбулы ни разу не достигали их имений, имений их близких и дальних родственников. Поэтому просьбы с Галичины и Подолья, Волыни и Киевщины о военной помощи они оставляют без внимания.

С начала XVI в. польская власть начала создавать систему защиты южной границы от турок и татар. Это дело шло с переменным успехом, но в основном, на бумаге. Люблинская уния 1569 года, когда была образована Речь Посполитая, все украинские земли перешли под власть Польской Короны и южная граница с Турцией и Крымским ханством растянулась на восток еще на полтысячи километров, от Карпат и за Днепр, ничего не изменила в отношении польской власти к проблеме обороны. Вплоть до начала XVII в. основным официальным местом сбора войск для защиты в случае татарской угрозы был район Бугская-Олесская. Трудно найти более красноречивый факт — задачей войск было прикрытие этнически польских, но отнюдь не украинских земель. По планам мобилизации даже Львов, один из крупнейших городов Польской Короны, оставался без прикрытия.

На юге, на государственной границе, Польша держала только около двух тысяч человек, да и то не каждый год, так как на них не хватало финансирования. Польские и украинские жолнеры из так называемого кварцяного войска были храбрыми и мужественными воинами, нередко демонстрировали чудеса героизма в пограничных стычках, но как настоящие профессионалы, которые служат за деньги, знали цену собственной жизни и не любили рисковать головой зря. Их ротмистры и гетманы были мудрыми командирами и тоже зря не посылали своих людей на верную смерть, а поэтому в случае серьезной опасности осмотрительно отсиживались со своими немногочисленными ротами в спокойных местах под прикрытием крепостей западного Подолья, справедливо требуя от правительства поддержки, которая почти никогда не поступала.

А на широких степных просторах — от Каменца до самых Черкасс и Заднепровья, на многочисленных татарских путях, не было ни одного польского жолнера, то есть солдата, которого содержала за свой счет государственная власть. Поэтому брошенные на произвол судьбы жители украинского пограничья, а, с точки зрения реальной угрозы с юга, это были жители доброй половины территории Украины, могли рассчитывать только на собственные силы. Собственными усилиями города и села, магнаты и шляхта, мещане и крестьяне строили замки и укрепления и сами должны были защищаться от врага в случае опасности.

И так же, как на Балканах, в самой опасной пограничной зоне, нашлись люди, которые по собственным мотивам считали своим основным делом борьбу против «неприятеля святого Креста». Это были добровольные рекруты из всех прослоек традиционного общества. Здесь были люди голубой крови и просто профессиональные воины, юноши от плуга и кузницы и просто любители приключений. Это не были небесные ангелы, но люди из плоти и крови. И они тоже не хотели умирать, а искали лучшей жизни. Но им суждена была такая судьба, и они, хотели того или нет, уже не могли ее изменить.

Они издавна обороняли степные рубежи своего народа, ходили в степь за рыбой и медом, а потом стали заселять свободные земли и заниматься там хозяйством. Они отбивались от татарских чамбулов, а потом и сами потрошили татарские кочевья и турецкие города. Они создали собственно пограничное общество с собственной военной организацией и стали наиболее реальной силой на всей границе Речи Посполитой, которая противостояла грабительским татарским нападениям. И эти люди стали называться украинскими казаками. И знали о них в столицах всех окружающих государств. И знали о них в Вильно, а потом узнали в Варшаве.

Но польской власти, которая не думала о защите собственных границ, не хотелось думать и об украинских казаках. А поэтому хлопцы на Хортице не знали, что такое обозы из Варшавы. Не ждали они ни оружия, ни пороха, ни продовольствия, ни хотя бы доброго слова от власти за свою добровольную опасную службу. Наоборот, им было бы куда лучше, если бы не было Варшавы, потому что оттуда приходили в основном только плохие для них новости о том, что, оказывается, именно они виноваты в конфликтах с турками и татарами, что именно из-за них у польских послов не было времени обсуждать цены на хлеб и скот.

Традиционно считается, что первым большим камнем преткновения в польско-украинских отношениях была казацкая проблема. Но почему-то почти никогда обстоятельно и всесторонне не обсуждался вопрос, почему она появилась, насколько объективным было ее появление и кто виноват в том (если можно браться судить прошлое), что она появилась. А ответ на эти вопросы довольно прост и однозначен. Казацкая проблема в Речи Посполитой возникла не сама по себе. Казачество было закономерным порождением Великой Границы христианской и мусульманской цивилизаций, естественным ответом украинского общества на требования исторических обстоятельств. Далекие и близкие хронологически и географически исторические аналоги прямо свидетельствуют об объективности появления казацкого сообщества на украинском Приднепровье. Казачество было негосударственными вооруженными силами украинского народа. Народа, оставшегося без военной защиты со стороны государства, в состав которого он входил, в условиях, когда эта защита была жизненно необходима.

Чтобы все было нормально в украинско-польских отношениях времен первой Речи Посполитой и наши народы не знали ужасов Хмельнитчины, Руины и Потопа, нужно найти где-то машину времени и отправить в XVI век студента-политолога. Он бы просто прочитал польским королям, вельможам и послам сеймов раздел из современного учебника о функциях государства. Как преподаватель, я не люблю учебников, и потому мое цитирование произвольно. Но истина проста: первая важнейшая обязанность государства заключается в защите его граждан от внешних врагов. Польская Корона и Речь Посполитая не выполнили этот элементарный, хотя и непростой долг в отношении жителей Украины.

Польша десятилетиями закрывала глаза на пограничные проблемы, а когда казачество напоминало об этом, то именно оно в глазах польских политиков оказывалось виновным в нарушении покоя. И власть принималась уничтожать казачество с энергией, заслуживавшей лучшего применения. Польша ни разу не выставляла против татар и турок такие многочисленные войска, как она делала это против казаков. И на это находились и деньги, и человеческие резервы. А находилось это все потому, что именно в казачестве, а не в татарах власть и шляхта видели угрозу собственным интересам. Бессмысленность ситуации заключалась в том, что Польша пыталась уничтожить единственную реальную силу, которая могла противостоять противнику с юга, в то же время ничего не предлагая взамен.

Получалась довольно длинная, но очень простая логическая цепочка: украинские земли нуждались в защите от татарских нападений — Польская Корона должным образом не занималась этой проблемой. Это вело к росту казачества, которое таким образом выполняло одну из функций государственной власти — рост казачества вел к уменьшению влияния польской власти на украинских землях.

Это уменьшение влияния государства на украинское общество было двойным. Во-первых, в полном соответствии с еще одной аксиомой политологии, складывалась ситуация, в которой власть, не умевшая защищать собственных граждан от внешних или внутренних угроз, утрачивала авторитет и доверие, а затем и поддержку этих граждан. (Грустно, но и сейчас в Украине у нас похожая ситуация, но это другой разговор.) Поэтому фактическое устранение польской власти от решения важнейшей для украинцев проблемы породило и их соответствующее отношение к Речи Посполитой. Такое государство просто не было нужно украинцам. Во-вторых, возрастая как реальная сила, казачество создавало собственное поле притяжения и невольно брало на себя все больше функций государства. И не только в военном деле. О быстром развитии этого процесса свидетельствуют множество примеров из истории казачества перед Хмельнитчиной. Казацкое судопроизводство, знаменитый казацкий «присуд» — только один из таких ярких примеров.

Возьмем другой. Дело снабжения пограничного воинства необходимыми припасами, которое на Балканах и в Московии брало на себя государство, в Украине полностью ложилось на плечи самого казачества. Исходя из этой потребности, казачество начало создавать собственные тыловые структуры, а Польша утратила один из важнейших рычагов влияния на казаков. И именно проблема снабжения войска всем необходимым в значительной степени породила социальный конфликт казачества со шляхтой, поскольку шляхетские имения были наиболее удобным местом, где можно было быстро раздобыть все необходимое либо путем прямых реквизиций, либо взиманием военного налога. Готовя все необходимое для войска, казачество получало опыт в гражданском управлении, сборе налогов, экономической деятельности и др. Оно и в этом брало на себя функции государственной власти.

В пристепных регионах и в социальной политике польская власть прямо шла против реалий и потребностей Великой Границы. Ведь попытки ввести в пограничье социальные порядки, характерные для внутренних регионов Украины и Польши, в первую очередь — крепостничество или хотя бы тяжелые личные повинности и ограничения личной свободы, были даже теоретически обречены на неудачу. Пограничье нуждалось в свободных людях, способных с оружием в руках защищать себя и всех, кто находился за их спиной. Поэтому все, кого пытались загнать в какое-то, даже небольшое, ярмо бунтовали и называли себя казаками.

Таким образом, казачество постоянно усиливало свое влияние и авторитет на том, на чем Польша его теряла. Изменить ситуацию и повернуть развитие событий в другую сторону можно было бы только в том случае, если бы власть реально занялась обороной украинских земель.

Студенту, который должен был отправиться с важной миссией в прошлое, стоило бы также проштудировать теорию Великой Границы, чтобы потом просветить польскую элиту. История отношений на границах разных цивилизаций в разные эпохи дает красноречивые свидетельства того, как должно вести себя государство в подобных условиях. Китайская империя мобилизовала все ресурсы страны и построила Великую Китайскую стену для защиты от степных кочевников. Римская империя поселяла военных колонистов на всех опасных границах страны. И не пограничное воинство Рима было виновато в том, что эта империя сгнила изнутри, ибо такова судьба всех империй.

Американские поселенцы осваивали дикий Запад под прикрытием военных фортов, и правительство США никогда не отказывалось от выполнения оборонительных функций, хотя сами поселенцы, которые были выходцами из разных краев и народов, имели очень мало уважения к государственным органам власти. Уважение американцев к своему флагу, приятно удивляющее каждого украинца, возникло еще и потому, что этот флаг помечал рубеж, на котором можно было получить реальную защиту от потревоженных и обиженных индейцев. Соединенные Штаты имели не только правительственное войско, но и узаконенные негосударственные вооруженные силы, военное ополчение-милицию, состоявшее из боеспособных мужчин-добровольцев. Условия Великой Границы всех времен и народов требовали именно такого соединения собственной инициативы пограничных поселенцев с поддержкой государственной власти.

Конечно, путешествие в прошлое студента-политолога или мудрого современного профессора, даже польского, который бы пытался убедить своих земляков в ошибочности их политики, ничего бы не изменила. В конце концов, были и в тогдашней Польше мудрые головы, которые понимали, что происходит и к чему это может привести. Приведу лишь несколько примеров. В конце XVI в., в самом начале конфронтации казачества и польской власти, киевский католический епископ Иосиф Верещинский предлагал создать отдельное автономное казацкое княжество, население которого занималось бы защитой границ Речи Посполитой. Он же выступил своеобразным общественным адвокатом казачества, поскольку был убежден в необходимости его существования.

Через два десятилетия, когда проблема обороны юга и казацкая проблема стали резко обостряться, шляхтич Крыштоф Пальчовский, который только один раз видел казаков, да и то в Кракове, издал отдельный публицистический труд с красноречивым названием «Дискурс о казаках, нужно их уничтожать или нет». Пальчовский не боялся татарских нападений на свое имение, но болел за судьбу страны. Он тоже не читал учебников политологии, но любил сравнения и обобщения, особенно историю Древнего мира. В античной истории, которая является лучшим учебником для всех времен и народов, он нашел объяснение, почему казаки необходимы Польше. И аргумент был еще проще и банальнее, чем формулировка учебника: нельзя уничтожать тех, кто тебя защищает.

Пальчовского, как и всех других мудрых современников, в Польше не услышали, потому что слышать и не хотели. За деревьями отдельных событий, которые казались казацким произволом, польские политики не видели леса главной проблемы, проблемы организации полноценной обороны собственных границ. Но объективная реальность потому так и называется, что, сколько на нее ни закрывай глаза, она все равно даст о себе знать. В результате во второй половине XVII в. внуки скупых владельцев великопольских имений вынуждены были решать проблемы своих дедов, провести всю жизнь с саблей в руках, отдавать последние деньги на военные нужды, покрывать себя славой Вены, но и бесславием бегства из Варшавы и Кракова.

А потом польские историки и писатели написали множество книг о том, как Польша защищала европейскую цивилизацию от варваров-татар и варваров-казаков. Знаменитая трилогия Сенкевича начинается именно с такого сюжета. Грохот битв второй половины XVII в. заглушил разговоры на сеймах XVI в. И согласитесь, что романтическую повесть, призванную возвеличить историческое прошлое Польши и вдохновить поляков на борьбу за независимость, было невозможно начинать со сцены в прокуренном варшавском трактире с болтовней о ценах на хлеб и скот. Так же легко и красиво были найдены виновные во всех бедах Польши. И этими виновными, разумеется, оказались украинские казаки. И снова тактично обходился неудобный вопрос, откуда же они взялись.

Получив власть над украинскими землями, Польша одновременно взяла на себя непосильную ношу обороны южной границы. Она долго надрывалась от этой ноши, принесла множество бед Украине, не выполняя поставленных жизнью задач и помешав ей стать на ноги самой, но в конечном счете все равно была вынуждена отдать все, в том числе собственную независимость соседям. И это было не случайно, а закономерно и символично, что украинские земли на мусульманской границе Польши, как и саму Польшу, разделили между собой именно Австрийская и Российская империи, доказавшие свою способность навести порядок в обороне. Выдержать долговременное противостояние с Османской империей могли только государства, которые рассматривали эту борьбу как важнейшую задачу и подчиняли ей все ресурсы страны. Австрийские и московские правители держали на мусульманской границе десятки тысяч солдат против двух тысяч, которые имела Польша в течение ста лет. Они же мудро мирились с особым положением пограничных военных сообществ, закрывая глаза на их отличия от других общественных прослоек, поскольку понимали главное — те выполняют крайне необходимое для общества дело.

Обозы с припасами, которые регулярно шли на южные границы Австрии и Московии, были частью большой политики. И потому Австрия и Московия-Россия стали великими державами. Первая Речь Посполитая с середины XVI до середины XVII в. была одной из крупнейших стран Европы, но она не направляла обозы с припасами украинским казакам и потому не выдержала испытания Великой Границей. Она пала под грузом непосильных проблем, но украинцам от этого легче не стало, ибо «Польща впала і нас завалила».