Оккупация или колонизация: уточнение к «уточнениям»

Не стану пересказывать статью профессора Кульчицкого - уверен, что постоянные читатели «Дня» ее внимательно прочитали, а те, кто еще не прочитал, легко найдут ее на сайте газеты. Поэтому сразу же буду писать о главном. Вопрос о статусе Украины под властью коммунистов не является чисто теоретическим. Оно - основополагающий для политической, экономической и культурной практики. От того, какой вариант ответа на него утвердится в общественном сознании, как с научной точки зрения он окажется обоснованным, до какой степени политический класс воспримет его и сделает надлежащие выводы, зависит не только скорость и эффективность реформ - зависит, по большому счету, жизнеспособность самого Украинского государства.

Такие дискуссии, посвященные основополагающим вопросам, не могут не вызывать эмоций - и в обществе в целом, и среди ученых в частности. Это нормально. Ведь развитие социальных и гуманитарных наук как общественно значимых явлений является одновременно и изменением самого объекта исследования - определенного человеческого сообщества, в данном случае - украинской нации. Сообщества со всеми его мировоззренческими установками, глубинными чувствами и морально-этическими нормами.

Вспомним, как менялось общественное самосознание, как «оживала» историческая память под влиянием исследований, посвященных Голодомору. Собственно, страна и нация стали другими в результате осознания и трагедии 1932-33 годов, и не в последнюю очередь - благодаря научным и публицистическим текстам Джеймса Мейса, в том числе и напечатанным в «Дне». Конечно, публицистические выступления, адресованные широкой аудитории, отличаются от чисто научных, круг адресатов которых объективно более узок (но отнюдь не сведенным к нескольким десяткам профессоров, например в случае с Голодомором, - речь идет минимум обо всей интеллигенции, и не только гуманитарной). Однако разве в чисто научных текстах Мейса не ощущается - и не случайно - его эмоциональное напряжение?

И что интересно: в статье профессора Кульчицкого, с моей точки зрения, такое эмоциональное напряжение тоже очевидно (хотя и направлено оно как бы «против эмоций»).

Еще одно замечание, которое поможет читателям «Дня» лучше понять суть ситуации. Автор этих строк работает в области, которая в мире носит название Postcolonial Studies, уже более четверти века. Он опубликовал за это время несколько десятков научных и научно-популярных книг, брошюр и статей, посвященных различным сюжетам, связанным с утверждением российского и советского колониализма в Украине, колониальной политике второй Речи Посполитой, современному российскому неоколониализму, антиколониальной борьбе и т.п. Поэтому статья «Украина советской эпохи: оккупация или колонизация?» («День», 2018 год, 10 января) - не эмоциональный экспромт, а результат многолетнего научного поиска, конечно, изложенный в вынужденно тезисной форме (за неимением газетной площади - это не объемы книги или брошюры) и в публицистической форме, ориентированной на компетентного по очень многим вопросам читателя газеты. Было бы странно в публицистической статье не выходить за пределы краткого перечня сухих фактов, не так ли?

И что важно: указанный в начале этой статьи вопрос пока не имеет каких окончательных решений, тем более, когда речь идет о конкретной ситуации. Доктор исторических наук Кульчицкий может иметь по ним свою позицию, а кандидат философских наук Грабовский - свою.

Один лишь пример. Профессор Кульчицкий считает, что на территории Украины большевики начали политику «коренизации» не с 1923 года, как по всему СССР, а с 1919 года. Моя точка зрения заключается в том, что, наоборот, летом 1919 была уничтожена большая часть элементов хотя бы кажущейся украинизации, которые большевики ввели было в конце 1918-го - разумеется, в тактических интересах, о чем откровенно впоследствии говорил председатель марионеточного «правительства УССР» Христиан Раковский. И до этого все директивы шли из Москвы, а во главе «правительства» и КП(б)У не стояли украинцы. Но летом 1919-го это «внешнее управление» было формализовано: официально образовался военно-политический союз РСФСР и УССР; пять ключевых наркоматов - военных дел, народного хозяйства, железных дорог, финансов и труда, провозглашались «общими», то есть напрямую управлялись из Москвы. В декабре 1920-го к ним добавилось еще два наркомата: внешней торговли и почты и телеграфа. Вместе с тем были ликвидированы т.н. «украинские дивизии» в составе Красной армии, их переформатировали в обычные стрелковые и конные соединения с общей нумерацией (кроме разве Красного казачества Виталия Примакова). Так, на основе 1-й Украинской дивизии Щорса была создана 44-я дивизия; расформированы были как 1-я, 2-я и 3-я Украинские советские армии, так и Украинский фронт (управление фронта стало основой для формирования 12-й армии Западного фронта, в которую вошли войска из состава 1-й и 3-й Украинских армий, а 2-я Украинская армия превратилась в 14-ю армию Южного фронта. Нечего и говорить, что эти номинально украинские воинские соединения и объединения как образовывались, так и отменялись по директивам из Москвы.

Реально же украинизация, по моему мнению, действительно началась в 1923 году - вместе с НЭПом (в УССР его ввели с осени 1921 года, на полгода позже, чем в России, чтобы «выкачать» как можно больше зерна и других ресурсов). Начало НЭПа означало и вынужденную легализацию и возрождение украинского кооперативного движения; не случайно Дмитрий Мануильский писал: «Специфика украинских условий начинается там, где речь идет о настоящей украинской кооперации». Следует заметить, что украинская кооперация была очень мощной, она имела миллионы членов, собственные производства и издательства, финансовые учреждения; вместе с тем, как позже писал Сталин, она была «засорена» националистами. Однако большевики вынуждены были идти на уступки украинской массе, предоставляя немало прав УССР, вплоть до права иметь собственный орден Трудового Красного знамени (это 1921-й), отменен (как и все другие права) во время Голодомора. Именно тогда что-то наподобие «московского протектората» УССР превращается в колонию. Таким образом, имеем трансформацию из оккупированной территории в протекторат, а из него - в колонию. Конечно, все эти понятия являются определенными абстракциями; так, оккупация сочеталась с колониальной эксплуатацией, а статус «протектората» (при всей условности этого термина) с началом коллективизации и индустриализации стал быстро размываться. Однако, с моей точки зрения, эти понятия отражают главное измерение положения советской Украины в исторический данный период.

Впрочем, главное здесь - это вопрос о восстановлении - в других формах, под другими лозунгами и флагами - колониального статуса советской Украины в пределах СССР. В статье «Основополагающий вопрос без эмоций» С. Кульчицкий ушел от ответа на него. В позапрошлом году же он вообще в одном из интервью категорически отрицал колониальный статус Украины и в Российской империи, и в СССР. Между тем – по-моему - без применения наработанных уже в мире политико-экономических технологий деколонизации Украина и в дальнейшем будет находиться в «серой зоне» Европы, откуда она в 2014-м ценой огромных усилий и крови начала было выбираться. Что касается необходимости деколонизации, то я полностью солидарен с Владимиром Вятровичем, расходясь с ним по некоторым другим вопросам.

И напоследок. В статье «Основополагающий вопрос без эмоций» несколько раз употреблен термин «надо уточнить утверждение С. Грабовского». Уточнение к текстам Сергея Грабовского может делать в случае необходимости только сам Сергей Грабовский, так же, как к текстам Станислава Кульчицкого - Станислав Кульчицкий, к текстам Петра Кралюка - Петр Кралюк и так далее. Все остальное выходит за пределы науки и научного этоса и возвращает нас к практике «директивных» статей газеты «Правда» известных времен.