«Победить хамство вокруг себя и прежде всего в себе»

В советское время о Вячеславе Липинском (1882-1931) в Украине предпочитали не вспоминать. Вообще хотели стереть память об этом человеке. Даже его могила в селе Затурцы Локачинского района Волынской области была варварски уничтожена. Слишком вредной для коммунистов-интернационалистов была идеология этого теоретика. Правда, были на Волыни, да и в целом в Украине люди, которые помнили о В. Липинском, в большей или меньшей мере были знакомы с его взглядами.

Знали о нем и украинские эмигранты, проживавшие в странах Запада. Здесь (пусть и небольшими тиражами) издавались его произведения, в частности его главный политологический труд «Письма к братьям-хлеборобам» (1926). Д. Чижевский считал В. Липинского одним из самых великих украинских философов ХХ ст. Были последователи В. Липинского и среди украинских историков, живших в эмиграции. Однако и там, в диаспоре, он был далеко не для всех «политически удобной фигурой», ведь принадлежал к маргинальному политическому направлению гетманцев, или же монархистов, довольно резко критикуя украинских националистов. Хотя последние часто использовали его идеи.

О В. Липинском заговорили во времена независимости Украины. В 1992 г. довольно широко отмечалась 110-я годовщина со дня его рождения. Со временем появились переиздания отдельных произведений В. Липинского, работы о нем. Но освоили ли мы должным образом наследие этого теоретика, осмыслили ли его, особенно наша политическая элита, к которой, собственно, апеллировал В. Липинский? Ответ, скорее всего, будет «нет», чем «да».

В апреле этого года исполняется 130 лет со дня рождения В. Липинского. Казалось, нашим власть предержащим стоило бы обратить внимание на этот (пусть и не очень «круглый») юбилей. Но... Словом, имеем то, что имеем. В. Липинский для многих украинцев, как и в советское время, остается малоизвестной, а то и неизвестной фигурой. Наверное, он и сейчас для украинских политиков остается «неудобным».

В. Липинский был известен не только как ученый-историк, как политик и политолог, но и как публицист. Его публицистика, как и творчество, довольно специфическая. Но она заслуживает внимания. И, как ни странно, во многих моментах остается поныне актуальной.

Приводим отрывки из трех работ публицистического характера В. Липинского, которые были написаны в разные годы и определенным образом отражают его взгляды. Это — «Трагедия украинского Санчо Панчо», которая была опубликована в 1920 г. и была своеобразной реакцией на поражение украинских освободительных движений 1917—1920 гг., письмо к Богдану Шемету, написанное в 1925 г., где В. Липинский рассуждает о патриотизме, национализме и шовинизме, а также публицистическое произведение «Хам и Яфет», появившееся в 1928 г. к 10-й годовщине провозглашения гетманского государства П. Скоропадского.

Петр КРАЛЮК

 ТРАГЕДИЯ УКРАИНСКОГО САНЧО ПАНЧО

(Из записной книжки эмигранта)

Гениальное произведение Сервантеса вечно актуально. Его фигуры бессмертны, потому что они в течение веков все возрождаются в каждом новом поколении европейских наций. Через всю историю Европы идут рядом Дон Кихот и Санчо Панчо, как неразрывно связанные между собой символы краеугольной по форме, но одноцельной по сути, старой европейской культуры.

Идеализм и реализм. Традиция и продвижение. Прошлое и настоящее, связаны между с собой. Глубокая вера в выработанное поколениями свое собственное понимание жизни и практическое, насущное использование ее реальных форм — вот две стороны единой культуры, которые творят ее целость, что обеспечивают ей постоянство, мощь и эволюционизм даже в революциях. Это и Европа, где практический Санчо Панчо реализует идеи романтика Дон Кихота. Но Европа, что входит в новую эру с сохраненными памятками прошлых веков, со спрятанными набожно творениями человеческого духа, а не с tabula rasa, покрытого руинами и пепелищами степи...

Старые культурные слои отмирают. Новые с силой молодости пробиваются наверх и перенимают вытворенную этими старыми слоями культуру.

Дон Кихот со своим заржавевшим старым оружием, со своими перенятыми из родительских заветов мнениями, со своим сплошным и законченным пониманием окружающего мира — весь вырастает из прошлого. Его вера — это традиционная вера предков в благородство и красоту жизни. И собирается он в свой жизненный путь с одним заданием: сберечь эту веру, сберечь рыцарскую традицию, сберечь культуру, сберечь опыт прошлых поколений и передать это сокровище драгоценное свому товарищу, спутнику — Санчо Панчо.

Санчо Панчо за собой не имеет ничего. Он весь в настоящем. Его привлекает само будущее путешествие, а не цель путешествия. Он не берет с собой ни оружия, ни эмблемы своей мечты: флажка своей дамы сердца. Он должен идти в путь не потому, что так поступали его предки, а потому, что его в дорогу пихает буйная сила.

Вот идеалист и реалист рядом на одном жизненном пути. Смеется сердечно Санчо Панчо, когда Дон Кихот видит в ветряных мельницах рыцарское войско. Раменами только двигает, диву дается, как мог принять Дон Кихот старую и гадкую Дульцинею за красавицу и даму своего сердца.

Но, однако, он идет за Дон Кихотом. Потому что образы Дон Кихота украшают ему тяжелый путь. Ведь каким бы нудным был этот путь, если бы не легенды Дон Кихота, которые превращают бездушную действительность в живой образ, захватывающий разнообразными красками, далекими прекрасными перспективами. Ведь какой бы примитивно убогой была жизнь Санчо Панчо, если бы Дон Кихот не обогащал ее тем всем, что уже пережили его предки, если бы не учил Санчо Панчо их опыту, не давал Санчо Панчо те способы реагирования на жизнь, которые творят суть Дон Кихота — добытую прошлыми поколениями культуру.

И Санчо Панчо в конце перестает смеяться над Дон Кихотом. От умирающего рыцаря он перенимает его глубокую веру, сам надевает оружие и сам становится Дон Кихотом, и сам ведет за собой нового Санчо Панчо.

И поверил Санчо Панчо в Дон Кихота потому, что европейский Дон Кихот ни разу не испугался примитивного хохота Санчо Панчо, ни разу под воздействием этого хохота не утратил веру в себя, в заветы, переданные ему опытом предков.

«Подрастешь, поумнеешь и поверишь, что единственной ценностью жизнь является тот образ, который мы себе о ней сами создадим, а не те его обломки, которые ты своим ограниченным взором осматриваешь», — думал Дон Кихот даже тогда, когда его подбрасывали на простыне и когда эта картина необычайно радовала Санчо Панчо. Эта непреклонная вера, эта глубокая культура Дон Кихота поразили Санчо Панчо. Он [Дон Кихот] победил, потому что он ни разу не оглянулся на Санчо Панчо, ни разу не просил его совета, а шел своей дорогой, потому что он был Дон Кихотом, потому что это был потомок рыцарский, потому что в нем под воздействием культуры не было уже ничего от его предка Санчо Панчо. Европейский Дон Кихот не демократ. Он не может существовать без Санчо Панчо, потому что он видит в нем продолжение существования себя самого — будущего Дон Кихота.

Без Дон Кихота нельзя бы было помыслить себе существование модерной европейской нации. Потому что если, согласно реалистическим взглядам Санчо Панчо, нация это общество людей, которое говорит на одном языке, то во имя реалистических интересов, во имя практицизма этих людей лучше было бы сменить язык и начать разговаривать так, как больше полезно для реальных интересов этого общества. И так сделали Санчо Панчи всех тех наций, которые не имели своих Дон Кихотов. До тех пор, когда Дон Кихот из вульгарной, ординарной и самой обычной Дульцинеи сделал даму своего сердца и своей чести, когда он реальный факт человеческой жизни оплодотворил духом идеи, когда механический этнографический коллектив приобрел веру в себя, полюбил свой идейный образ, свою традицию и свою культуру, когда в национальных Дон Кихотов поверили примитивные Санчо Панчи и начали за идею своей нации класть свою жизнь, тогда восставали европейские нации, восставали те сложные духовые человеческие коллективы, которых своими реалистичными методами ни один новый Санчо Панчо понять не в силе.

Теперь в украинской литературе начинают раздаваться голоса, что Украина — это край Азиатского Востока, что мы имеем много общего с Китаем, где есть только крестьяне и интеллигенты-мандарины, что на Востоке лежит сила и что мы должны отвернуться от гнилой Европы. Но пока украинский интеллигент перед большевицким нашествием Востока убегал так, как и его предок со времен Галицкого Государства на Запад, а не в «духовно родственный» Китай, до тех пор остается факт, что Украина — это край западной культуры и что нас связывают главные линии развития этой культуры.

Где же наш Дон Кихот и наш Санчо Панчо, без которых нации западной культуры помыслить себе нельзя?

НАЦИОНАЛИЗМ, ПАТРИОТИЗМ И ШОВИНИЗМ

(Письмо п. В. Липинского к п. Богдану Шемету, написанное в Райхенау дня 12.ХІІ.1925 в ответ на поставленный вопрос)

Национализм бывает двоякий: державотворческий и державоразрушающий — такой, который способствует государственной жизни данной нации и такой, который эту жизнь разъедает. Примером первого может быть национализм английский; второго — национализм жидовский, польский и украинский. Первый является национализмом территориальным и политическим, второй является национализмом экстерриториальным и вероисповедальным. Первый — я называю патриотизмом, второй — шовинизмом.

Когда Вы хотите, чтобы было Украинское Государство — Вы должны быть патриотами, а не шовинистами. Что это значит?

Это значит прежде всего, что Ваш национализм должен опираться на любовь своих земляков, а не на ненависть к ним за то, что они не украинские националисты. Для Вас, например, должен быть более близкий украинский москвофил или полонофил (этот, как Вы его зовете: Малоросс и Русин), чем чужестранец, который Вам должен был бы помочь освободиться от Москвы или от Польши. Вы должны все свое чувство и весь свой ум напрячь на то, чтобы найти понимание, найти общий политический язык с местным москвофилом или полонофилом — другими словами: сотворить с ними вместе на Украинской Земле отдельное государство, а не на то, чтобы за пределами Украины найти союзника, который бы помог Вам уничтожить местных москвофилов и полонофилов.

Шовинист делает наоборот: он всегда во имя национализма достигнет взаимопонимания с чужестранцем против своего земляка. Пример: галицкие шовинисты, которые ездят в Варшаву просить помощи против местных галицких «Поляков». Такого рода национализм делает невозможным существование Украинского Государства, потому что устрашенные союзом «Украинцев» с чужестранцами местные москвофилы и полонофилы всегда позовут с гораздо большим успехом чужестранцев против «Украинцев» и уничтожат государственную независимость Украины.

Далее шовинизм украинский отличается от шовинизма польского и жидовского, которым подражает в том, что он не имеет таких глубоких культурных и экономических корней, которые дали бы ему возможность стать сильным вероисповедальным и экономическим движением, как последние. Культурные корни Украины в народе украинском не глубже корней Руси, и когда стали играть на чувствах, на эмоциях, на «национальной вере», то на Украине победит всегда «Союз Русскаго Народа», а не «Союз Украинского Народа». Шовинизм украинский, который является национализмом по моде лавочников (жидовский лозунг: «свой к своему») и по моде живущих от алтарей «национальной веры» интеллигентов, доведет политическую идею Украины до гибели, потому что ни настоящие бакалейщики, ни к чему-либо способные интеллигенты на Украине шовинизмом украинским не увлекутся. У нас он будет представлен всегда типами Донцовых и т.п. озлобленных и эгоцентричных (влюбленных в себя) людей, которые своей бессильной злобой все творческое, жизнеспособное на Украине от Украины будут отгонять.

Следовательно, будьте патриотом, а не шовинистом. Быть, патриотом — это значит желать всеми силами своей души создания человеческого, государственного и политического сожительства людей, которые живут на Украинской земле, а не мечтать о выхватывании в Днепре большинства своих же собственных земляков. Быть патриотом — это значит искать удовлетворения не в том, «чтобы быть Украинцем», а в том, чтобы было честью носить имя Украинца. Быть патриотом — это значит ПРЕЖДЕ ВСЕГО требовать красивых и хороших поступков от себя, как от Украинца, а не прежде всего ненавидеть других потому, что они «Не-Украинцы». В конечном итоге, быть патриотом, это значит, будучи Украинцем, воспитывать в себе прежде всего общественные, политические, державотворческие приметы: веру в Бога и послушание Его законам, то есть духовые ценности; дальше верность, твердость, силу воли, дисциплину, уважение для своей традиционной Власти (монархизм), в целом говоря, рыцарство — то есть политические ценности. Вместе с тем быть шовинистом — это значит прикрывать свою духовую пустоту (безрелигиозность), и свою политическую руину: следовательно, предательство, шаткость, безвольность, атаманию, самовлюбленность, карьеризм, деклассированность — фанатичными возгласами о «Неньке Украине», о «родном языке», о «мы Украинцы!», о клятых «Москвинах и Ляхах» и т.п. Храни Вас, Боже, от такого рода «национализма», который может принести только то, что уже принес: руину Украины...

ХАМ И ЯФЕТ

По поводу десятой годовщины 16/29 апреля 1918 г.

Десятилетие возрождения Государства Украинского!.. Почему же его нет? Почему и эта попытка сотворить государство и стать нацией окончилась руиной, как и все предыдущие, в продолжение тысячи лет?..

Необузданное хамство и на этот раз развалило Украинское Государство. Другого правдивого ответа на эти болезненные вопросы нет. Хамство — понимается не как ругательство, а как веками освященное понятие для обозначения определенного типичного социально-психического явления. Что означает это понятие?

Пошло оно от сына Ноя. Слава этого сына: горделивая насмешка над слабостью и наготой отца. Такая насмешка — это внешний признак хамства...

Яфет, брат Хама, видел наготу и слабость отца не хуже, чем Хам. На зрелище это в его молодой душе тоже вспыхнуло чувство, зародился чин... Но чин Яфета был другой нежели чин Хама. Яфет прибежал к отцу, поднял его. Он всеми силами своими встал на помощь отцу. Почему? Потому что в Яфете относительно отца заговорила любовь и чувство общности, а в Хаме — злоба и чувство обособленности.

Абсолютная нехватка любви к своему обществу, вместе с тем любовь только к себе, своему «я». Полное отсутствие творческого сыновнего повиновения, вместе с тем высокомерие глухой спеси, что «греблі рве» и сама погибает. Пренебрежение к отцу, когда он слаб, вместе с тем рабство у чужого, когда он сильный — вот хамство, вот примета людей, которые живут на Украинской Земле...

Разве только их? Разве же у других наций нет хамства? Не в хамстве, значит, источник нашей безсобственногосударственности и безнациональности.

Хамство есть везде. Это правда. Везде есть «гон» к выделению себя из своей общины», к непослушанию ей, к насмешке над ее авторитетами. Но везде рядом с этой силой разделяющей, разрушающей, есть сила соединяющая, сдерживающая. И, собственно, эта вторая сила побеждает всегда в тех человеческих обществах, которые становятся отдельными государствами, нациями.

Приметой украинских людей является не само хамство, а никем и ничем не обузданное хамство. В обществах государственных — Ной, рядом с Хамом, имеет всегда еще и второго сына — Яфета. Хам отцом пренебрегает, Яфет любит отца. И существующей силой своей любви он побеждает разрушающую силу Хамовой злобы. Потому что Хам уважает только силу. К поддержанному силой Яфета отцу он первый прибегает просить разных милостей.

Посмотрим на ближайших соседей. Общий Москве и нам удельный, разрушающий, хамский период кончается там победой отца при помощи Яфета: возрождением вседержавной, отцовской, старшей всех удельных великокняжеской власти. Так же, хотя иным способом — при помощи конфедераций — побеждает своего Хама Польша. Не говоря уже о рыцарской, в традициях Яфета воспитанной, Западной Европе. Не вспоминая также Северную Америку. Потому что Яфетова сила Вашингтона, победившая там бушующее хамство, опиралась на врожденную солидарность захватнического — в вековой монархии воспитанного — англо-сакського племени. ...А у нас?

...В такие переломные минуты, как современная, нельзя обманывать себя неправдой. Легенда не ложь. Легенда — это сильное хотение, которое берет образ полюбленного прошлого для творения настоящего. Но это не перевирание минувшего, чтобы допинговать свое хилое хотение. Это не угар неправды, которым трусы опьяняют себя, идя в бой за то, чего не хотят.

Есть в нашей истории материал для легенд. Есть княжеско-дружинницкий эпос с апофеозом Земли Русьской. Есть Кричевские — верные до смерти Войску Запорожскому полковники. Есть сердюки, что за тень, за символ Власти Государственной, Гетманской положили свои головы лет десять назад под Киевом. Но рядом — море хамства, И то, к сожалению, ликующего хамства. Хамство это должен познать без страха, до самых корней, каждый не трус, не позер, не фразер; каждый, кто любит Украину. Познать не для того, чтобы над Украиной по-хамски насмехаться, а чтобы ее любовью сыновней с понижения поднести, победив хамство вкруг себя и прежде всего в себе.

Государство — это прежде всего Власть, Территория, Гражданство. Без этих трех составляющих частей нет государства. Значит, для строительства государства необходима организованная сила, которая поддерживает власть во имя добра целой земли-территории и целого гражданства.

Нация — это прежде всего единство духовное, культурно-историческое. Значит, для рождения нации необходимо долгое совместное проживание данного гражданства на данной территории в одной собственной «жгжаве». Нация — единство духовое — родится всегда от государства — единства территориально-политического — а не наоборот.

Хамство украинское с самого начала нашей исторической жизни становилось поперек этому естественному процессу. Государству — изначальному, единому, отцовскому — оно противопоставляло всегда — конечное, обособленное, сыновнее. Когда-то — удел, потом — сословие, дальше — веру, еще дальше — народ и пролетариат, а теперь — нацию. Посмотрим на эту последнюю фазу.

Власть государственная — законная, «маестатичная» и общая. Ее право править государством опирается на что-то более высокое, старшее и более святое, чем она сама. Оно не может вытекать только из этого, что она «хочет» править и имеет «гон» к власти. Божье помазанье, которое она в повиновении принимает, и закон родителей (традиция), который она с любовью продолжает, — выше и старше — вот что легло в той или другой форме в основу рождения всех государственных властей всего мира.

Территория, Земля, Родина. Государство рождается в минуту, когда все жители данной территории становятся как один на его защиту под руководством занимающей к этому законное право Власти, против жителей чужой Земли, чужой Родины, чужой Территории. Территориальное, краевое сознание, а не сознание племенно-культурно-вероисповедально-национальное легло в основу всех государств всего мира. Когда французский норманн и германский англосакс встали как один против Франции и Германии — родилась Англия. Когда романизированный галл и германский франк встали как один против Рима и Германии — родилась Франция. Когда германский лех и славянский полянин встали как один против Германии и полянской Руси родилась Польша. Когда варяг и славянин встали как один против напора новых варягов, против славянской Польши — родилась Русь. Но из резни удельных с великими, казаков с панами, православных с униатами, пролетариата с буржуазией и украинцев с неукраинцами на одной Украинской Земле на протяжении тысячи лет не родилась Украина.

Гражданство — это организация. От слова: органичность, естественность, то, что в природе есть. Следовательно, Церковь — Христом Богом установленная организация естественной потребности веры и морали. Армия — организация естественной потребности обороны. Семья — организация естественной потребности продолжения рода. Класс — организация естественной потребности знания и красоты (интеллигентский класс) и естественной потребности хлеба (продуцирующие классы). В основе организации, а тем самым в основе гражданства, лежит авторитет: церковный, военный, семейный, классовый. Только тогда, когда есть общепризнанные, общественные — церковные, военные, семейные и классовые — авторитеты, на которые может опереться Власть, рождается на территории данного гражданства его собственное, свое Государство. Потому что только тогда можно вызвать необходимые для получения Государства общие подъемы гражданства, когда есть рычаг, двигатель — авторитеты и послушные в отношении к ним организации — которым можно гражданство, как одного человека, поднять. Без организации и без авторитетов нет гражданства, а есть распыленная, взаимно себя не знающая и ненавидящая толпа рабов. Такой толпой должно править из чужой Земли, из Метрополии чужое организованное гражданство, чужое Государство, для того чтобы эта толпа сама себя все время не резала.

Власть, Территория, Гражданство — это три основы государственного думанья. А государственное думанье, это основа государственного делания: политического созидания, а не политической руины.

Хаму украинскому основы государственного думанья испокон веков чужды, не понятны. Как бугай на красную плахту, так ревет он, когда ему о них заговорить...

— Источник моей власти: я и ныне. В жизни решает только сила. Только сила является властью. Не «маестатичность», не законность, не традиционность нужны Украине, а патроны и стихия. Патронами обвяжемся до зубов. Взбудоражим стихию. Тарарахнем шапкой о землю на площади Св. Софии так, что в один миг не станет врагов. На вчера, на родителей, на любовь к ним, на повиновение перед чем-то от меня — Хама — более высоким — наплевать...

— Хам украинский, помимо прочего — Земляк таки родной! Зло, которое ты причиняешь Украинской Земле, тебе затруднительно понять. Ты не любишь, когда тебе о нем говорить. — Все это теории, а я признаю лишь жизнь; все это было, теперь будет иначе, — говоришь ты. — Может, захочешь по крайней мере понять зло, которое причиняешь самому себе: последствия того хамства для тебя же.

— В практике, в жизни встретишь ты в Украине в первую очередь атамана. Он — это уже не «теория» — а реальная, тысячелетием твоим господством вытворенная действительность украинской жизни. Вместо характера — рев и «доколінний шлик»; вместо постоянной идеи — каждый день другое настроение; оружие — демагогия и ложь; мотор — злоба, корыстолюбие и спесь; тактика — предательство, а суть — пустота, пустая поза. Днем, когда ему славу в руки плещут, — без ума герой, что на стену скачет. Ночью хитрый трус, что первый убегает. Поэтому способен к бою только вперемешку с типами противоположными — суровыми, правдивыми, скромными, твердыми. Поэтому к самостоятельности, которой основанием является верность, органично не пригоден. Нация атаманов, которая имела тысячи парадов «разбушевавшейся стихии» на площади Св. Софии — площади Мудрости, над которой смеялась, — но не государство. Нация атаманов, нация бунта и предательства, с которыми на каждом шагу и тебе придется встречаться.