Почувствовать присутствие зла

«Не нужно быть мистиком, чтобы почувствовать, что живем в эпоху, когда присутствие и активность Зла почти наглядно... Мы, специально украинцы-изгои, чувствуем не только присутствие, но и саму природу Зла с такой остротой, с которой сатану чувствовали разве что люди Средневековья». Так писал в брошюре «К проблеме большевизма», опубликованной в Нью-Йорке в 1956 году, выдающийся украинский мыслитель и поэт, участник Освободительных соревнований 1917—1921 годов, а затем — политический эмигрант Евгений Маланюк (1897—1968).

Стоит помнить, что антиколониальный дискурс, возможный на территории УССР с конца 1920-х разве что в подполье и в Самиздате, активно и основательно развивался интеллектуальной частью украинской эмиграции в течение почти 100 лет, после поражения Освободительных соревнований. Несмотря на сложное психологическое и финансовое состояние большинства представителей украинской политической диаспоры, сегодня мы должны благодарить их за целые направления исследований в области украиноведения, которые еще долго бы оставались лакунами в отечественном гуманитарном дискурсе из-за невозможности их развития в рамках официальной советской гуманитаристики. К таким направлениям относится и антиколониальный (антиимперский) дискурс, ярко представленный в целом ряде работ украинских диаспорных исследователей.

Жизнь на чужбине для Е. Маланюка была так же непроста. Однако имеем в его наработках немалое количество произведений антиимперского направления, как научных, так и художественных. Брошюра «К проблеме большевизма» не является исключением из ряда антиколониальных исследований как представителей украинской диаспоры в Европе и США, так и в наработке самого автора этой брошюры.

Приступая к анализу специфически российского явления, которым, по мнению Е. Маланюка, является российский большевизм, начало которому положила российская революция 1917 г. (кстати, в тексте работы исследователь чаще употребляет понятие «октябрьский» или «большевицкий переворот»), автор прибегает к нескольким интересным идеям-замечаниям. В первую очередь он утверждает, что «коммунистическая легенда Москвы с ее «интернационализмом» и «строением социализма» (очевидно, марксовского), хоть каким важным орудием в общем арсенале Москвы не является, однако не исчерпывает проблему и... существенной роли не играет. Скорее, как всякая вымозгованная идеология, является она всего лишь своего рода дымовой завесой, которой маскируется реальное существо явления, называемого большевизм». И далее: «Большевизм же — понятие значительно шире коммунизма, который составляет лишь один... из псевдонимов большевизма». С этим мнением автора исследования большевизма стоит согласиться, ведь любая жизненная реальность всегда расширяет пределы теории, иногда до неузнаваемости. Это утверждение Е. Маланюка совпадает с положениями относительно природы большевизма, выраженными, в частности, в теперь уже классическом труде всемирно известного российского философа Николая Бердяева «Истоки и смысл русского коммунизма». Знание марксовской теории не поможет понять сущность большевизма, считает Бердяев. Уже в первых строках своего произведения он пишет: «Русский коммунизм трудно понять вследствие двойного его характера. С одной стороны он есть явление мировое и интернациональное, с другой стороны — явление русское и национальное. Особенно важно для западных людей понять национальные корни русского коммунизма, его детерминированность русской историей. Знание марксизма этому не поможет».

Е. Маланюк тоже подчеркивает органичность большевизма для русского народа. Он пишет: «Как явление историческое, оно не может не быть органическим, следовательно связанным с определенной географической территорией, с определенным населением, с определенным историческим типом человека, с историей определенного народа, с условиями определенного культурного «климата».

Кстати, Маланюк признает по Бердяеву глубокое понимание сущности марксизма, ссылаясь на работу «Социализм как религия». «...відомий тепер філософ — М. Бердяєв — в одній з ранніх своїх статей, що носила вимовний наголовок «Соціялізм як релігія» (1906 р.) підкреслив у марксизмі «брехню», «в’язницю духа» і «зло майбутнього», — отмечает исследователь. — Бєрдяєв вже відчув демонізм марксизму, культ безособовости, безобличности, небуття й пророчо передбачив в нім «релігію навиворіт»: безсумнівний його антихристиянізм».

Заслуживает внимания и идея Е. Маланюка относительно сил, заинтересованных в поддержке коммунистической идеи в ее московском варианте. Исследователь считает, что в современном ему мире существуют силы, которые не только толерируют идею «марксовского социялизма-коммунизма», но и активно способствуют ее распространению и утверждению. Именно они являются теми внешними силами, которые позволяют так долго существовать «абсурдной» империи, — СССР. «Немає сумніву, — пишет Е. Маланюк, — тим більше по надто переконливих досвідах останнього часу, що комунізм Москви, як і очолювана нею імперія — без помочі тих зовнішніх чинників — давно вже перестали б існувати. І то не лише наслідком активного спротиву органічних сил всередині СССР, а й просто наслідком абсурдальности самої механічної конструкції совімперії, яка тримається лише мільйоновою поліційною внутрішньою армією, пляновим нищенням органічности в людині й систематичним витереблюванням духовного життя у підбитих і обернених в рабство народів...». И далее: «Ці ж самі чинники — від самого початку реставрованої большевизмом імперії вперто називали й називають її «Росією», мимо конституційних в ній змін, всупереч офіційній назві СССР. Ця «Росія», видно, більше відповідає їх сентиментам, а одночасно лоскоче імперіялістичні амбіції большевиків, що стали «дворянами» совімперії».Как видим, в отличие от некоторых современных украинских ученых, которые отрицают имперскость СССР и, соответственно, колониальность Украины, Е. Маланюк в 50-х годах ХХ века и в более ранних произведениях квалифицирует СССР как «социалистическую» империю, которая стала продолжением царской Российской империи, ее реинкарнацией в ХХ веке.

Достойно внимания и мнение автора о роли идеи коммунизма в оправдании тоталитарной практики советского режима. Е. Маланюк отмечает, что коммунизм «...тут відіграє ролю своєрідного оправдування совєтської системи постійного терору і періодичного «геносиду», бо, мовляв, великі цілі («комунізму») вимагають великих жертв... Це є характеристичне «підведення» під злочин захисної ідеології», — отмечает он.

На международной арене советский империализм проявил себя в создании так называемых «стран социалистического лагеря», о которых Е. Маланюк пишет так: «В результаті маємо по другій світовій війні таку цинічну пресову термінологію, як ... «комуно-німці», «комуно-чехи»..., так ніби на тих теренах не існує звичайна імперіалістична окупація Москви...»

Ценным моментом работы «К проблеме большевизму» является то, что автор пытается разобраться в существующей проблеме на основании осмысления своего собственного опыта участия в революционных событиях начала эпохи, полностью сознательно проводя параллели между царской, имперской Россией и большевизмом. «В першім же подуві большевизму, з першою ж промовою Леніна, люд московський — крізь «марксистичну» фразеологію — відчув традиційний дух автократії, дух історичного царизму, дух істотно москалеві рідний», — утверждает Е. Маланюк. И далее исследователь отмечает: «Можна лише, навіть без зайвої аргументації, ствердити, що т.зв. російська революція, бувши в істоті своїй розпадом імперії, знайшла в большевиках зміну обслуги імперської машини. ЇЇ вже не в стані були обслуговувати здегенеровані нащадки історичного, поважно ослабленого культурно-чужими «окраїнними» домішками, «служилого дворянства». Та ще й в такім критичнім моменті для імперії, коли вона в блискавичнім темпі тратила заграбовані колонії й опинялася в стані «голої» етнографічної Московщини...»

Для Маланюка было ясно, что большевизм изначально был явлением неоимперским. Он не предусматривал реального создания многонационального государства, как это заявлялось вождями пролетариата. Автор декларирует, что Украина как была колонией Российской империи, так и осталась ею в эпоху большевизма. В течение всего того времени «совместной» истории царизм культивировал в русском народе «...люту злобу... до... хахлов-«черкасішек»... і всієї немосковської решти світу, яка раніш чи пізніш мусить бути, мовляв «нашою», хоче вона того чи не хоче. «Стерпітся-слюбітся», як каже московське прислів’я, а ні, то «примучим», як звучить не менш характеристичне дієслово з московської державницької термінології», — отмечает Е. Маланюк.

Как и во времена «классической» Российской империи, «советский интернационализм» точнее всего описывается словами одного из самых реакционных деятелей Российской империи М.И. Каткова, где выражена сущность специфической «любви» колонизатора-шовиниста к Украине: «Прекраснее Малороссии нет страны в мире. И главное то, что у нее теперь нет истории, — ее историческая жизнь давно и навсегда кончена. Есть только прошлое, песни. Легенды о нем — какая-то вневременность. Это меня восхищает больше всего».

Евгений Маланюк в далеком уже от нас 1956 году сумел предусмотреть невозможность для России вырваться из порочного круга собственной истории в связи с «...психоісторичним комплексом «царе-православія», скристалізованим за татарщини і закам’янілим здається вже навіки в невольничій душі московського народу». Следовательно, по Е. Маланюку большевизм — это российский неоимпериализм с жесткой тоталитарной системой государственного правления, основанный на массовом терроре и пренебрежении к индивидуальной и коллективной личности. В идеологическом плане режим был вооружен приспособленной к специфике России коммунистической теорией.

Имперский реваншизм наблюдается сегодня в виде путинизма современной РФ. И гибридную войну, которую ведет Россия против Украины сегодня, можно с полным правом считать еще и колониальной. Как справедливо отмечает известный украинский политолог, автор «Дня» Игорь Лосев, «было бы ошибкой считать, что колониализм — это только исторический феномен. Он есть, развивается и видоизменяется также и в наше время, выступая уже в форме неоколониализма, порождая новые свои варианты господства экономического, информационного, культурного и тому подобное. Но его сущность — неравноправие, эксплуатация, диктат — остается неизменной. И не стоит думать, что поле прикладывания его усилий — только Африка, Азия и Латинская Америка. В определенном смысле колониализм не знает границ».

А французская исследовательница Элен Блан отмечает, что «виденье нынешней России уже не может удовлетвориться мелкими комментариями тех светских кремлезнавцев, которые упрямо ходят в «розовых очках». Вопреки тем, кто — в России и других странах — отчаянно пытается украсить бесов в белом, для Европы... наступила пора окончательно осознать слишком реальную угрозу этого мафиозного неототалитаризма. И наступила давно!»