Смерть за преданность

Среди полководцев Великой Отечественной войны почти не осталось выходцев из царских офицеров, которые перешли на службу в Советскую Россию после октябрьского переворота. Считается, что офицеры, которые добровольно перешли в Рабоче- Крестьянскую Красную Армию, погибли во время общего армейского погрома 1937—1938 гг. На самом деле, более 3,5 тысячи бывших офицеров истреблено было раньше, еще в 1930—1931 гг.

Чех по происхождению генерал Ярослав Штромбах — один из них. В прошлом году исполнилось бы 110 лет со дня его рождения.

В долине речки Огрже, которая пополняет Эльбу, а по склонам Чешского середнегорья поднимается к высотам Крушельных гор, расположен городок Лоуни, где в семье владельца типографии 10 июля 1894 года родился Ярослав Штромбах.

Еще мальчиком освоил он игру на скрипке, а подрос — стал помогать отцу. Знакомился с содержанием газет, которые печатались, вот так и приобщился к рабочему движению. До революционной сознательности было еще далеко, но дух несогласия уже овладевал мыслями юноши. В коммерческом училище г. Пльзень подвергся политическому влиянию социал-демократов. Дирекция жестко ограничивала участие студентов в политической жизни. Когда же в город должен был приехать известный либерал Томаш Масарик (позже, в 1918—1935 гг. — Президент Чехословакии), студентам категорически запретили встречаться с ним. Молодой Штромбах нарушил запрет, мало того — доложил на собрании местной социал-демократической организации о встрече с главой Чешской народной партии. Понятно, что разгневанный директор предложил отцу срочно забрать сына из учебного заведения. С нового учебного года Ярослав учился уже в коммерческом училище в Праге. «Я мечтал о том, — писал позднее Я. Штромбах, — что никогда не стану вступать в наследство отца...». На этой почве в семье произошло немало недоразумений. Отец мечтал о расширении собственного дела в столице и делал все возможное, чтобы привлечь единственного сына к своему делу.

С началом Первой мировой войны Я. Штромбаха призвали в чешскую армию. Получив начальную выучку, попал на восточный фронт в пехотные войска, где участвовал в боевых действиях против братьев-славян. В сентябре 1915 года оказался в русском плену, как и много других военных. В начале следующего года он вступил в Чехословацкий легион, сформированный царским правительством из военнопленных чехов и словаков, который позже перерос в корпус. Имея звание унтер-офицера, служил в части, находившейся в составе резерва российской армии под г. Серны (нынче Ровненщина).

Немного неожиданной для него стала февральская революция 1917 года. Она внесла немало изменений в политические настроения добровольцев. Я. Штромбах был назначен взводным, избран председателем ротного комитета, а потом членом полкового и бригадного комитетов. Он внимательно наблюдал за политическими событиями на его родине. В Россию прибыл Т. Масарик — председатель Чехословацкого национального совета — созданного в Париже, — своеобразного нацправительства в изгнании. В апреле 1917 года он организовал в Киеве съезд чешских и словацких добровольных войскподразделений России, из состава которых позже сформировали Отдельный чехословацкий армейский корпус.

На съезде солдатских депутатов, по выражению Я. Штромбаха, он начал «дышать большевистским воздухом» — сошелся во взглядах с солдатами-большевиками, которые решительно изменили мировоззрение чешского бойца. Он опубликовал несколько статей воинственного характера в прессе. После того, как большевики осуществили октябрьский переворот, Чехословацкий корпус оставался верен предыдущему русскому правительству. На этом основании его передали Чехословацкому нацсовету и договорились с новой властью России относительно мероприятий об его эвакуации во Францию через Сибирь и Владивосток. В этой связи чешская секция ЦК партии предложила Я. Штромбаху ехать агитировать в чехословацкие легионы: он знал военных, а многие знали его. Ярослав согласился. Избрал местом дальнейшей службы Пензу. Он активно работал среди военных чехословацких эшелонов на железной дороге. По распоряжению центра была создана комиссия по разоружению, а Я. Штромбаха назначили командиром снова созданного отряда чехословацких интернационалистов. Земляки задабривали чешского командующего всем самым дорогим и предлагали с последним эшелоном возвращаться домой. Ему гарантировали немедленное присвоение офицерского звания в штабе Чехословацкого корпуса, возвращение на родину — «свободную и демократическую»... Я. Штромбах даже не искал удобной формулы согласия. Наоборот, прибивался к Красной Армии, которая создавалась.

В пасхальные праздники 1918 года Я. Штромбаха назначили командиром подразделения, (назвав его «Чешский интернациональный отряд»), который выехал в Саратов (губисполком объявил, что город в опасности) на подавление восстания руководителя оренбургского казачьего правительства А. Дутова. Сводный отряд переименовали в 1-й Пензенский интернациональный полк. Его бойцами были чехи, немцы, словаки, мадьяры и тому подобное. Во времена гражданской войны в России начислялось более 250 интернациональных отрядов. Во время наступления на Уральск Я. Штромбаха назначили начальником только что сформированной дивизии уральских полков, а вскоре — начальником Ново-Зенской дивизии.

С началом немецкого наступления в Прибалтике он уже командовал новосформированной 3-й бригадой 11-й стрелковой дивизии. В ее составе воевал под Режице (сейчас г. Резекене, Латвия), под Митавой (г. Элгава, Латвия) и в составе военной группы под Верро (сейчас г. Виру, Эстония). Во время боевого перехода полка Я. Штромбаху с шестью разведчиками пришлось трижды переплывать реку, которая разлилась весной. В одной рубашке, сохранив партбилет и карточку невесты, ему удалось выжить. Руководство фронта предложило ему в знак награды золотые часы или 5.000 карбованцев от Эстонской Трудовой Республики. Он согласился на последнее — нужны были деньги, поскольку уже собирался жениться.

Позднее Я. Штромбах получил срочное задание перейти в распоряжение командарма Южного фронта О. Егорова, который находился под Орлом. Бригада чешского интернационалиста участвовала в воронежско-касторненской операции против белых войск К. Мамонтова. Осенью 1919 года подразделения Я. Штромбаха сдерживали наступление конницы командующего кавказским корпусом «вооруженных сил Юга России» А. Шкуро. Бригада проиграла бой. Командира вызвали в РВР армии и поручили вернуться в Пензу. По дороге он заболел тифом, а после выздоровления должен был отправился на Дон: штаб бригады уже стоял под Усть-Медведицким (сейчас г. Серафимович Волгоградской области). Пришлось драться с войсками Н. Махно, пока парламентеры не донесли сообщения РВР фронта о перемирии с украинским повстанцем.

Осенью 1920 года Я. Штромбах прибыл в распоряжение 11-й Армии РСЧА, которая пребывала в Закавказье и получил назначение командовать 54-й военной бригадой. Напомним, что в тот год в Зангезуре началось восстание дашнаков. Члены местной партии «Дашнакцутюн» отстаивали освобождение армян от турецкого ига с помощью западных государств, но одновременно ставили целью отрыв Армении от советской России. Восстание охватывало новые районы. Для ликвидации восстания была организована Зангезурская ударная группа 11-й Армии, а бригада под командой нашего героя участвовала в составе ее 3-й ударной колонны. Бои приобрели ожесточенный характер.

Для наступления на Тифлис (сейчас Тбилиси, Грузия) командование армии создало группу тифлисского направления, в ее состав входила также и 54-я бригада. Она должна занять укрепленный Яглуджинский хребет и Коджорские высоты, защищавшие подступы к Тифлису. Войска среднего боевого участка, при непосредственном участии 54-й бригады, покорили высоты и до конца дня 16 февраля 1921 года закрепились на позициях... Но разбитые части дашнаков залегли под Ново-Баязетом (Армения). Именно на этом участке разместились красноармейские части баязетовского направления под командой Я. Штромбаха. Снегопад и снежные заносы, глубина которых достигала более метра, из-за изношенной обуви многие их бойцов отморозили ноги — все это усложняло боевые действия. Следовало захватить укрепленные позиции на горных высотах, занятых противником. Решительной бой развернулся на рассвете 24 февраля, особенно ожесточенный — за церковь Шавнабад, гору Сигнальную и высоту, которая на карте отмечалась номером 1046. Атакуя высоту, бойцам бригады приходилось подниматься по ее крутым склонам, буквально утопая в снегу. Противник контратаковал, но части красноармейцев снова и снова шли в наступление. Высоты, добавим, защищались отборными местными войсками. После ночной атаки, к 8 часам утра следующего дня командующий докладывал: вышли на высоту 1046. Войска, которые сопротивлялись, беспорядочно отступали... За умелое руководство бригадой на упомянутом участке ее командир был награжден высшей боевой наградой Советской России — орденом Красного Знамени.

В завершение военной операции орденоносца Штромбаха в апреле 1921 года назначили начальником 18-й кавалерийской дивизии, и он получил распоряжение перебросить военные подразделения через Баку и водным путям к Перми. А самого командира пригласили от делегации КП Чехословакии на III конгресс Коминтерна. С этой целью он отправился в Москву.

В том же году Я. Штромбах получил в советской столице разрешение на двухмесячный отпуск и выехал на родину. Сопровождала его жена Нина Ивановна, она работала в системе народного образования и в то время была беременна.

Напомним, что чешский эмигрант в начале 1918 года стал членом РКП(б), а в октябре того же года была провозглашена независимая Чехословацкая Республика (хотя юридически это государство признало СССР только в 1934 году). В этой связи Чешский народный Совет принял решение, которым признал вчерашнего беженца «вне закона». На пограничном переходе Я. Штромбаха встречал отец, который на тот момент стал влиятельным чешским патриотом. В августе 1921 года они прибыли в родительский дом. Местные политические силы встретили прибытие советского посланца с предубеждением, митинговали перед домом его родителей. На встрече с министром иностранных дел Чехословакии Эдуардом Бенешем (1918—1935 гг.) тот призывал Я. Штромбаха оставаться на Родине. Пока прибывший рассуждал, его даже призвали в чешскую армию — прослужил почти месяц. На родной земле Я. Штромбаха в Северо-Западной Богемии родился его первый сын. А всего в семье Штромбахов было трое детей.

Свобода, равенство и братство на сломе веков тревожили мысли людей. Однако поразительная скорость русских революционных перемен 1917 года отнюдь не означала легкость строительства нового государственного строя, хотя такие перспективы в 20-х годах прошлого века казались более чем обнадеживающими — за них шли в бой. Зодчие однообразной страны занимались созданием «нового» государства. Герой публикации, а с ним и многочисленные его единомышленники, в начале ХХ века многого в политике еще не понимали. Я. Штромбах вырос в близкой славянской стране, проявил личное мужество во времена гражданской войны, ему на то время еще не исполнилось и 30 лет… Ярослав Антонович Штромбах решил-таки вернуться в СССР.

Далее жизнь эмигранта была связана с Украиной. С января 1922 года он служил в Разведуправлении РСЧА, но штабная работа его не привлекала. С 1923 года был заместителем командира 23-й дивизии, с 1924 — командир 7-й дивизии и начальник гарнизона в Виннице, а позже командир 44-й стрелковой дивизии и начальник гарнизона в Житомире. Эта дивизия была знаменита в силу того обстоятельства, что в 1919 году командовал ею Николай Щорс, а после его смерти она носила его имя. Принял Я. Штромбах командование в проблемное для дивизии время. Только что московское военное руководство высказало свое недовольство и на этом основании сменило командующих дивизией и корпусом. Строгий по характеру начдив между тем пришелся по душе бойцам. Он хотя и был малокомпанейским, но значительно отличался от предыдущих, по словам военспецов, «хамов».

Характерные для начдива личные качества давали основание для того, чтобы на IХ— ХI Всеукраинских съездах Советов его выбирали членом ВУЦВК, он был членом бюро Волынского окружкома компартии, членом президиума Житомирского горсовета... Но оказалось, что его преданности молодому государству маловато: начдива арестовали в декабре 1930 года как активного участника «дела «Весна».

Несколько слов относительно свидетельств исследователей. По версии ОДПУ, бывшие царские офицеры и эмигранты, а за ними «гнилая» интеллигенция и кулаки, ежегодно ожидали очередной интервенции, как правило весной. Байки об ожидаемой весне стали предлогом для формирования кодового названия «Весна» относительно «военно-офицерской контрреволюционной организации» (следственная сжатость — «дело «Весна»). В журнале «Из архивов ВУЧК-ГПУ- НКВД-КГБ» за 2002 год речь идет о том, что «дело «Весна» отличалось своим всесоюзным масштабом, имело политический смысл, а поскольку касалось военной отрасли — признавалось знаковой в отношении советского режима (который окончательно начал приобретать тоталитарные черты) со старой военной интеллигенцией.

Известно, что будущий «вождь всех народов» признавал превентивные репрессии лучшим способом борьбы с потенциальной опасностью. Начальникам особотделов военных частей в марте 1926 года была послана «ориентировка», что, в частности в Житомирском округе, обнаружены «организации» из бывших участников «Волынской повстанческой армии». Действия следователей уже имели безграничное доверие партии...

Важно отметить, что по делу начдива 44-й нет ни ордера на арест, ни обычных анкет. Дело начинается постановлением о начале следствия от 28 февраля 1931 года. По-видимому, не выдержал Я. Штромбах тех «условий заключения», потому что сообщил о сотрудничестве с чехословацкой разведкой в лице агента, которого видел один раз в жизни и даже не запомнил. Утверждалось, что начдив был «руководителем военно- офицерской и контрреволюционной организации по Житомирскому гарнизону». Подтверждали обвинение представители руководства Украинского военного округа (УВО): бывший заместитель командующий-начальник штаба С. Бежанов и его заместитель С. Ивановский. Массовые аресты в рамках этого дела начались в конце февраля 1931 года. Вскоре С. Бежанов добавил свидетельство о причастности «начальника штаба РСЧА Б. Шапошникова».

Отдельно нужно отметить, что докладные заметки и сборники свидетельств арестованных относительно «дела «Весна» регулярно посылались в Москву, с ними знакомился лично И. Сталин. Получив упомянутые материалы, он в присутствии В. Молотова, К. Ворошилова и Г. Орджоникидзе 13 марта 1931 года сделал очную ставку между начальником штаба РСЧА с упомянутыми заявителями с УВО. На ней Б. Шапошников с присущей ему твердостью опроверг обвинение. При таких обстоятельствах украинские информаторы признали себя руководителями «организации всеукраинского вооруженного восстания». По их свидетельствам, упомянутая «организация» охватила почти все территории Украины, они называли руководителей из 14 регионов, а руководство ОДПУ с готовностью доложило, что все они арестованы. В частности, новейшие организаторы мятежа якобы планировали, что на сторону восставшего крестьянства должны перейти, в числе других, и воины 44-й стрелковой дивизии под командой Я. Штромбаха.

Преследования чешского этноса имели свою национальную специфику. Житомирский гарнизон в то время находился в пограничной полосе Украины. Начдив принимал здесь своих чешских родителей. В ряде поселков Житомирской округи были расположены чешские национальные колонии, призывом молодежи из которых пополнялся и местный военный гарнизон. Обо всем этом знали окружные руководители и высшее украинское военное командование. Вместе с тем естественность этих фактов дала возможность следователю видеть наличие в деле чешской разведки. Так, председатель ДПУ УСРР В. Балицкий докладывал Москве о ходе оперативно-следственной работы по «делу «Весна» в январе 1931 года: «...дальнейшим разворотом следственно-оперативной разработки в деле Всесоюзной военно-офицерской организации установлены следующие новые моменты: бывший комдив 44-й Штромбах на допросе в моем присутствии при участии т. Якира, а также на очной ставке с резидентом разведки Чешского генштаба..., заявил, что вместе с передачей ряда важнейших мобилизационных документов, в его задание входило открытие фронта противнику в момент начала интервенции, чтобы не дать возможности отмобилизоваться Киевскому гарнизону...».

Так кто имел право колебаться? Решением парторганов в феврале 1931 года Я. Штромбаха исключено из рядов компартии. Коллегия ОДПУ 20 мая, не принимая во внимание заслуг, осудила отважного интернационалиста на высшую меру политического наказания — расстрел. Приговор относительно бывшего начдива 44-й исполнен в Харькове в два часа ночи 27 мая 1931 года.

Дело «Весна», как видим, было настолько фальсифицированным, что даже отдельные работники ОДПУ считали судебные дела на военных специалистов «дутыми», искусственно созданными, выражали недоверие свидетельствам и признаниям арестованных. Но вместо того, чтобы установить истину, политбюро ЦК ВКП(б) 6 августа 1931 года приняло постановление об изменениях в составе ОДПУ тех лиц, которые посмели высказать собственное мнение. Добавим, что летом 1931 года органы ДПУ рьяно докладывали ЦК КП(б) Украины, что по «делу «Весна» всего «прошло» 2.014 человек, в том числе арестованы военнослужащие — 305, общественных деятелей — 1.706. Судьбу Я. Штромбаха разделили 27 военнослужащих и 546 — граждан. Относительно других причастных, то они срочно сменили военные части, их отправили в лагеря, в ссылку... В результате массовых арестов 1930—1931 гг. всего было репрессировано, по данным исследований, не менее 10 тыс. бывших русских офицеров. Таким образом, после «Весны» 1931 года остались единицы военных, которые профессионально были подготовлены в дореволюционной России. Дело «Весна» стало прологом новых репрессий, которые почувствовали военные, массово уничтоженные в 1937—1938 гг.