Сталин и Украина в 1933 году: сведение счетов

Хорошо известно, что современное украинское общество очень политизировано. В значительной степени этому способствует разное отношение к отдельным историческим сюжетам. Две проблемы прошлого наиболее актуальны сегодня и порой разъединяют украинцев: отношение к Голодомору и к вооруженной борьбе ОУН и УПА. Эти события разделены во времени и пространстве. Казалось бы, история УПА не имеет прямой связи с Голодомором. Однако есть одна черта, которая их объединяет: в обоих случаях именно «украинских националистов» Кремль объявлял главным врагом и виновником всевозможных проблем. Как и почему именно в год Великого голода Кремль сделал «украинских националистов» козлами отпущения за все свои грехи и какое влияние это имело на сознание украинцев? Для понимания сути проблемы нужно проанализировать отношение большевиков к Украине не только в 1933 году, но и в более ранний период.

ОСОБЕННОСТИ НАЦИОНАЛЬНОЙ ПОЛИТИКИ БОЛЬШЕВИКОВ ДО 1933 ГОДА

Демонстративная лояльность к национально-освободительному движению в 1917—1920 гг. и создание национальной по форме УССР дало возможность Кремлю овладеть Украиной. Однако формального признания права украинцев на свою государственность оказалось недостаточно: коренное население Украины в первые годы большевистского господства было мало представлено в органах власти, подавляющая часть населения не считала советскую власть «своей». Чтобы получить расположение в глазах нероссийского населения и привлечь в органы управления местных жителей, в апреле 1923 года большевистское руководство провозгласило так называемую политику «коренизации», которая в Украине в основном имела формы «украинизации». Необходимость коренизации Кремлю «помогло» осознать сопротивление украинского крестьянства, повстанческие отряды которого помешали большевикам под лозунгом «мировой революции» в 1919—1920 гг. захватить власть в ряде европейских стран. «Пролетарские» вожди поняли, что перед следующим «освободительным походом» нужно зачистить украинский тыл.

Жесткую централизацию управления большевистские вожди считали единственно возможным вариантом развития подвластного им государства. Они отождествляли социализм (коммунизм) с централизацией. Еще в конце 1920 г. руководитель правительства формально независимой УССР Христиан Раковский отмечал: «Тенденцией социалистической революции является политический и экономический централизм». Именно поэтому с первых месяцев своего правления ЦК РКП(б) сразу же безоговорочно пресекал даже нерешительные попытки украинских должностных лиц получить автономию в экономической области (в качестве примера можно привести намерение ввести свою денежную единицу Народным секретариатом в 1918-м и РНК УССР в 1919 г.). Но само наличие формальной украинской государственности в виде УССР вместе с политикой коренизации приводило к тому, что в 20-е гг. руководство советской Украины нередко отстаивало не только национально-культурные, но и экономические и управленческие права. Мало того, со стороны ЦК КП(б)У регулярно звучали требования присоединения к Украине заселенных преимущественно украинцами регионов РСФСР. Все это не на шутку тревожило Кремль и побуждало его к поиску путей ликвидации потенциальных угроз со стороны УССР.

Экономический централизм по-большевистски предполагал не только строгую подчиненность республик центру, но и полную экономическую зависимость от государства каждого гражданина. А это возможно только после ликвидации частной собственности во всех ее формах, включая мелкую. По мнению кремлевских вождей, только такая сверхцентрализация могла установить тотальный контроль над обществом и дать возможность достичь необходимого уровня индустриализации, что и было основной экономической задачей большевистской модернизации. Но такая политика противоречила укладу жизни украинского народа, а значит, не могла способствовать увеличению симпатий населения к большевикам. Сталин это хорошо понимал. Чтобы облегчить процесс установления полного контроля над Украиной в административно-управленческой и экономической областях «отец народов» позволил либерализацию национально-культурной политики.

В 20-е годы в СССР основной опасностью в национальном вопросе официально считался великодержавный (великорусский) шовинизм, хотя реальная борьба с ним не велась: чего-то похожего на развенчание «хвылевизма», «шумскизма» или «волобуевщины» не было. С началом сталинского «великого перелома» в конце 20-х гг. Иосиф Сталин предоставил украинским национал-коммунистам во главе с Николаем Скрипником своеобразный карт-бланш на осуществление культурно-образовательной политики, фактически исключив вмешательство центра в эту сферу. Одновременно с этим — и при непосредственной помощи национал-коммунистов — большевистское руководство уничтожило украинскую интеллигенцию некоммунистического толка и ликвидировало экономическую самодостаточность украинского крестьянства. Активная украинизация культурно-образовательной жизни и кадрового состава низовых звеньев советской власти и КП(б)У помогли Кремлю расколоть украинское общество и нивелировать сопротивление сталинской «революции сверху». Но последствия изменения социально-экономических основ существования украинского села оказались неутешительными: политические симпатии крестьян вернулись к идеологическим врагам большевистского режима. В правильности сталинской политики сомневалось все больше украинских (и не только украинских) коммунистов. Все это было опасно для целостности большевистского государства-коммуны. Сталину пришлось искать выход из трудного положения. Иначе, как писал он в августе 1932 г. в письме Кагановичу, «Украину мы можем потерять».

ЧТОБЫ НЕ ПОТЕРЯТЬ УКРАИНУ

В соответствии с постановлением ЦК ВКП(б) от 24 января 1933 г., в Украину был направлен Павел Постышев. Он стал формально вторым секретарем ЦК КП(б)У, а фактически его руководителем, поскольку оставался секретарем ЦК ВКП(б). Главной задачей его деятельности стало не уморение голодом украинского села (все главное уже было сделано до него), а окончательная расправа с «украинским духом», с теми признаками автономии национально-культурной жизни, которые мешали укреплению тоталитаризма и таким образом представляли действительно реальную опасность для сталинского режима. Недаром одним из первых решений политбюро ЦК КП(б)У, когда Постышев овладел ситуацией в ЦК КП(б)У, было мартовское 1933 года постановление «Об учебниках», которое стало первым шагом в ускоренной унификации украинских учебных программ и учебников с российскими.

«Сверху» сбросили блестящий план, который помог Постышеву выйти победителем в борьбе со Скрипником. Кроме реальных изменений экономических основ существования украинского села (постановлением ЦК ВКП(б) от 19 января 1933 года существующие до того неограниченные хлебозаготовки было отменены и установлен фиксированный налог), с приездом Постышева формально объявили о прекращении хлебозаготовок, а часть заготовленного ранее хлеба возвращалась в Украину. Постышев как представитель ЦК ВКП(б) объявлялся «спасителем» украинского села. Вину же за все беды на селе возложили на «националистов» и «национал-уклонистов», которые действовали прежде всего в области национально-культурного строительства и, казалось бы, непосредственного отношения к сельскохозяйственной кампании не имели.

Сталин как никто другой понимал важность национальной политики и ее влияние на массовые настроения. Недаром же он в 1917—1923 гг. возглавлял наркомат национальностей РСФСР. Поэтому, чтобы не допустить ошибок, он решил лично руководить уничтожением «украинского национализма». Его предварительным планам помешала смерть Скрипника, который 7 июля 1933 г. покончил жизнь самоубийством. Эта смерть вызвала много вопросов, в том числе и за границей. Заметим, что, уничтожая все возможные ростки «отдельности» Украины, Кремль в то же время пытался продемонстрировать неизменность привлекательного для разных наций и народностей курса на содействие развитию наций. Чтобы доказать, что в Украине ничего кардинально не изменилось, генсек ЦК ВКП(б) решил сделать Станислава Косиора, этого едва ли не наиболее близкого к Скрипнику члена украинского компартийного руководства, основным докладчиком по вопросам национальной политики на пленуме ЦК КП(б)У. Но действиями Косиора он решил руководить непосредственно, а не при помощи общих директив. Анализ поправок к тезисам Косиора по национальному вопросу и в тексте полного доклада генсека КП(б)У на ноябрьском пленуме ЦК КП(б)У, которые сделал лично Сталин, помогают проследить за направлением сталинских мыслей.

Борьба с «национал-уклонизмом» в рядах КП(б)У активно велась и до ноябрьского 1933 года объединенного пленума Центральной контрольной комиссии (ЦКК) и ЦК КП(б)У. Однако украинские компартийные вожди не забывали, что, согласно компартийным установкам, основной опасностью в национальном вопросе официально считался великодержавный шовинизм. Поэтому тезис Косиора о борьбе с «националистическими уклонами» был сформулирован следующим образом: «Великодержавный русский шовинизм по-прежнему является основной опасностью в масштабе всего Советского Союза и всей ВКП(б). Однако это ни в коей мере не противоречит тому, что в некоторых республиках СССР, в частности, в Украине, мы имели в последнее время на почве отчаянного сопротивления кулака нашему победному социалистическому наступлению значительный рост местного национализма, что требует от партии усиления борьбы с ним». Зачеркнув выделенный в нашем тексте курсивом текст, Сталин собственноручно вставил слова, которые определили суть национальной политики Кремля не только на ближайшее будущее, но и до конца существования СССР. Все предложение после поправок «отца народов» выглядело так: «Однако это никоим образом не противоречит тому, что в некоторых республиках СССР, особенно в Украине, в данный момент главную опасность представляет украинский национализм, смыкающийся с империалистическими интервентами». Разница между двумя вариантами кардинальная: просто активной борьбы со всем национально-украинским Сталину показалось мало. Жизненно важно было показать, что уничтожение национальной «отдельности» Украины является на данном этапе основной задачей коммунистов в Украине.

Есть такая интересная деталь сталинских поправок: в косиоровских словосочетаниях «буржуазный национализм» генсек методически зачеркивал слово «буржуазный». Чем можно объяснить этот факт?

Еще в 1926 году в полемике с Александром Шумским тогдашний генеральный секретарь ЦК КП(б)У Лазарь Каганович подчеркнул одну существенную разницу между уклоном в «местный» и великодержавный национализм: «Какой бы ошибочной ни была теория двух культур (основанной на началах русского шовинизма. — Г.Е.), которую поддержал, в частности, т. Лебедь и которая решительно была осуждена партией, абсолютно невозможно проводить аналогию между позициями Лебедя и Хвылевого, так как позиция Лебедя ни в коем случае не означала поддержки контрреволюции».

Как видно из цитаты, эти два «национализма» находилась в абсолютно разных плоскостях. «Контрреволюционным», а соответственно и «буржуазным», мог быть только украинский национализм. Нет оснований считать, что Сталин был иного мнения, особенно после активного сопротивления сталинской политике со стороны украинского крестьянства в 1929-—1932 гг. Получается, что для Сталина слова «украинский» и «буржуазный» были синонимами. Поэтому определение национализма как «украинского буржуазного» было для Сталина чем-то вроде «масла масляного», а потому слово «буржуазный» он вычеркивал.

В сохранении и развитии в УССР национального содержания украинской культуры значительную роль играли галицкие украинцы. Немалое их количество эмигрировало в советскую Украину до 1933 года. Они не были сторонниками культурной унификации и полного «слияния» Украины и России. К тому же, в самой Восточной Галичине украинские силы некоммунистического толка немало внимания уделяли освещению Голодомора 1932—1933 гг. Т.е. если от всего мира Сталину все-таки удалось скрыть его, то от украинцев Галичины — нет. Поэтому галицкие украинцы — как эмигранты, так и те, кто остался на территории Польши, — стали врагами для Кремля. Однако Косиор в своих тезисах о них даже не упомнил. Это не могло удовлетворить «отца народов». На полях он написал: «О галичанах, из которых одни тянут к немецким помещикам, а другие — к польским! Забросать грязью все антикоммунистические партии украинцев, включая с.д. и с.р., как предателей украинского народа». Стоит обратить особое внимание на то, что сторонниками западных (польских и немецких) «империалистов» и «предателями украинского народа» назывались именно те, кто пытался отстоять его права. Знакомая риторика, не правда ли?

ПОСЛЕДСТВИЯ

Все сталинские правки стали частью доклада Косиора на пленуме. Вскоре были существенно изменены и теоретические постулаты национальной политики, «слияние» наций становилось теоретически возможным в одной стране. То обстоятельство, что усиление украинизации совпало с кардинальной ломкой социально-экономических основ существования украинского народа, Сталин умело использовал (или все это спланировал?) в агитационно-массовой работе. Он связал самые больше провалы своих попыток построения коммунистического общества с деятельностью «украинских националистов» и «национал-уклонистов» в рядах КП(б)У. У пропаганде тех лет часто повторялся тезис о том, что «направление на Украину тогдашнего секретаря ЦК ВКП(б) тов. Постышева, боевая мобилизация большевиков Украины, разгром националистической контрреволюции привели к тому, что еще в 1933 году прорыв в сельском хозяйстве Украины был ликвидирован».

Чтобы убедить украинцев в том, что виновными в Голодоморе являются «украинские националисты», кремлевские вожди даже устраивали открытые судебные процессы над национал-коммунистами. Так, например, бывший член Украинской коммунистической партии (УКП) Андрей Ричицкий, который на время Голодомора был членом ЦК КП(б)У и беспрекословно исполнял приказы центра, был обвинен в «украинском национализме» (дело Украинской военной организации). 27 марта 1934 г. его публично приговорили к смертной казни за бесчеловечное обращение с крестьянами в с. Арбузинка на Одесщине во время хлебозаготовок 1932—1933 года. Те из пострадавших крестьян, которым удалось выжить, приветствовали эту казнь своего палача. Сталин непосредственно следил за ходом этого судебного спектакля: заместитель председателя ОГПУ УССР Зиновий Кацнельсон докладывал о его ходе генсеку ВКП(б) лично. Чтобы исключительно пропагандистский характер этого дела был понятен, следует отметить: в декабрьском 1932 года информационном отчете ЦК КП(б)У эти действия Ричицкого (реквизиция у 20 крестьян-колхозников усадеб с землей) приветствовались как давшие «сдвиг в хлебозаготовке».

Генеральный секретарь ЦК ВКП(б) вместе со своими соратниками сумел найти надежный способ удержать под полным контролем Украину — миф об «украинском национализме» как самой большой опасности в национальном вопросе с тех пор лелеялся Кремлем как любимое дитя и охранялся им от пропагандистских и идеологических посягательств как драгоценное сокровище. Восприимчивость украинцев к такого рода мифам можно объяснить именно «основательной подготовкой» украинского общества к осознанию «вреда» украинского национализма.