Трагический излом истории

23 августа 1939 года в Кремле в присутствии Секретаря ВКП(б) И.В.Сталина Председатель Совнаркома, Народный комиссар иностранных дел СССР Вячеслав Молотов и Имперский министр иностранных дел Германии Иоахим фон Риббентроп подписали Договор о ненападении между Германией и Советским Союзом, названый впоследствии историками пактом Молотова-Риббентропа. Событие это ошеломило современников своей неожиданностью, невероятностью и далеко идущими военно-политическими последствиями. Его разрушительное влияние на последующий ход истории огромно, его наследие разделяло народы и государства десятки лет.

КРУТОЙ ПОВОРОТ СТАЛИНА

Прежде всего, заключение Пакта о ненападении между СССР и Германией знаменовало резкий, головокружительный поворот во внешней политике СССР. Многие годы Германия и СССР клеймили друг друга как главного и нетерпимого врага. В гражданской войне в Испании в 1936—39 годах СССР и Германия противостояли друг другу. В ноябре 1936 года Германия и Япония подписали Антикоминтерновский пакт (к которому в декабре 1937 года присоединилась Италия), явно направленный против СССР. Еще 10 марта 1939 года И. Сталин в отчетном докладе на XVIII съезде ВКП(б) говорил: «...Война неумолима. Ее нельзя скрыть никакими покровами. Ибо никакими «осями», «треугольниками» и «антикоминтерновскими пактами» невозможно скрыть тот факт, что Япония захватила за это время громадную территорию Китая, Италия — Абиссинию, Германия — Австрию и Судетскую область, Германия и Италия вместе — Испанию, — все это вопреки интересам неагрессивных государств».

Однако уже в этой речи германские вожди разглядели за антифашистской риторикой также сигналы о готовности к сближению с Германией. И Сталин впоследствии подтвердил на советско-германских переговорах, что сознательно делал определенные намеки, чтобы добиться взаимопонимания с Германией. Риббентроп услышал эти намеки в словах о том, что СССР не намерен «таскать каштаны из огня» для империалистических держав. Германией, опьяненной легким аншлюсом Австрии и захватом Чехословакии, уже был утвержден план операции «Вайс» — нападение на Польшу и захват Литвы. В условиях сложных политических комбинаций, интриг, «азартной» игры всех ведущих европейских держав Германия начинает зондаж СССР на предмет урегулирования межгосударственных отношений. Как второй сигнал от Сталина, германскими лидерами была воспринята замена 4 мая 1939 года на посту наркома иностранных дел СССР прозападного Литвинова на ортодоксального Молотова, председателя Совнаркома в то время. Дипломатический натиск Германии резко усиливается. При этом прослеживалась довольно простая игра. Берлин «обхаживал» Кремль или, наоборот, отзывал свои авансы в точном соответствии с каждым поворотом англо-франко-советских переговоров. Принципиальный рубеж — 14 августа 1939 года. Риббентроп посылает в Москву развернутое послание с подробным изложением интересов Германии и СССР и предлагает нанести краткосрочный визит в Москву, чтобы изложить «взгляды Фюрера господину Сталину». Молотов в своем ответе от 15 августа заявляет, что «Советское правительство тепло приветствует германские намерения улучшить отношения с Советским Союзом и теперь... верит в искренность этих намерений». Молотовым впервые поставлен вопрос, о том, как германское правительство относится к идее заключения Пакта о ненападении. Следующий рубеж — 19 августа. Риббентроп присылает новую развернутую депешу Молотову, где жалуется на обострение германо-польских отношений и активно агитирует за «перестройку» (так у Риббентропа) — улучшение германо-советских отношений. В телеграмме впервые появляется проект Пакта — предельно короткий, на две трехстрочные статьи.

Известный военный историк Виктор Суворов (Резун), бывший советский разведчик, а ныне диссидент, приговоренный в бывшем СССР к расстрелу, утверждает, что 19 августа 1939 года —самая важная дата новейшей истории. В этот день, по его данным, состоялось заседание Политбюро ЦК ВКП(б), на котором были приняты решения, круто изменившие весь ход мировой истории. Было решено осуществить план «освобождения» Европы, который был сформулирован Сталиным еще за много лет до того: «втянуть Европу в войну, оставаясь самому нейтральным, затем, когда противники истощат друг друга, бросить на чашу весов всю мощь Красной Армии» (Собрание сочинений И.Сталина, т.6, с.158; т.7, с.14). Официальная коммунистическая пропаганда десятилетиями категорически, порой истерично, отрицала сам факт заседания Политбюро 19 августа 1939 года. Но 16 января 1993 года главный кремлевский военный историк Д.Волкогонов в газете «Известия» признал, что заседание в тот день было, и он сам держал в руках его протоколы. Генерал замечает, что в протоколах сохранились только второстепенные вопросы. Заметим, это очень характерно для стиля Сталина — не фиксировать на бумаге важные решения, что отмечено очень многими его современниками. Безусловно, принципиально важно установить точно и окончательно, какие именно решения были приняты на заседании Политбюро 19 августа 1939 года. И прав ли Суворов со своей концепцией. Не менее важно то, что именно после 19 августа 1939 года с калейдоскопической стремительностью стали развиваться крайне важные события.

19 августа Сталин дал короткую телеграмму Георгию Жукову в Монголию: «Добро». И на рассвете 20 августа началось мощное наступление Красной Армии на реке Халхин-Гол против японских войск, завершившееся 31 августа полным разгромом 6-й Квантунской армии и восхождением полководческой звезды Жукова. Именно 19 августа были подписаны приказы о формировании 86 новых стрелковых дивизий Красной Армии (с номерами от 101 до 186) и назначении их командиров — начало невиданного в истории развертывания вооруженных сил в мирное время. Именно в это время было принято решение о созыве внеочередной 4-й сессии Верховного Совета СССР 1-го созыва, на которой 1 сентября 1939 года был принят, впервые в истории СССР, закон о всеобщей воинской обязанности. И советско-германские переговоры получили решающий мощный импульс. Еще в два часа дня 19 августа Молотов заявлял германскому послу графу фон Шуленбургу, что «в данный момент невозможно даже приблизительно определить время поездки» (Риббентропа в Москву). А уже в 16.30 того же дня В.Молотов назвал дату 26 или 27 августа, но обязательно — после подписания экономического соглашения, и вручил Шуленбургу советский проект Пакта о ненападении из 5-ти статей. 20 и 21 августа Гитлер и Сталин обменялись любезными личными посланиями. Сталин дает согласие на приезд Риббентропа 23 августа, причем — уже без предварительного условия —подписания экономического соглашения. И, несмотря на беспокойство германского союзника — Японии, выраженное 22 августа послом Осимой статс-секретарю МИД Германии Вейцзеккеру, Риббентроп 23 августа прибыл в Москву. Прибыл, имея полный карт-бланш от Гитлера и все формальные полномочия на заключение соглашения с Кремлем. Даже окончательный текст договора имперский министр «набросал» вместе с юридическим советником МИД Гаусом уже в самолете, что называется «на коленях». Еще стремительней проходили переговоры. В 15.30 началась трехчасовая встреча Риббентропа и Шуленбурга со Сталиным и Молотовым. Были обсуждены и улажены практически все детали договора. Риббентроп взял небольшой тайм-аут для согласования с Гитлером двух уступок — признания портов Либава (Лиепая) и Виндава (Вентспилс), входящими в сферу влияния СССР. Ответ из Берлина пришел незамедлительно: «Да, согласен». В 10 часов вечера переговоры были возобновлены и закончились подписанием Договора о ненападении. Газета «Правда» уже 24 августа опубликовала сообщение о переговорах и текст Договора. А 31 августа Договор был ратифицирован Верховным Советом СССР. Во время короткого ужина по случаю подписания пакта Риббентроп с тревогой спросил у Сталина о британской и французской военных миссиях, которые в это же время уже полтора месяца вели в Москве вялые переговоры об англо-франко-советском военном союзе. «С ними вежливо распрощаются», — снисходительно усмехнулся вождь. Первый тост на ужине поднял Сталин: «Я знаю, как сильно германская нация любит своего вождя, и поэтому мне хочется выпить за его здоровье».

ПАКТ И СОВРЕМЕННИКИ

Новость о подписании Пакта была сногсшибательной для всех современников — политиков, военных, простых граждан во всех странах. Непосредственные участники события не скрывали своего удовлетворения. По свидетельству Хрущева, Сталин рассуждал так: «Здесь ведется игра — игра, кто кого перехитрит, кто кого обманет». И добавил: «Я их обманул!»... «Он буквально ходил гоголем. Он ходил, задравши нос, и буквально говорил: «Надул Гитлера, надул Гитлера!», — писал Хрущев в своих «Воспоминаниях».

В речи на внеочередной 4 сессии Верховного Совета СССР 1 созыва 31 августа 1939 г. Предсовнаркома Молотов обрисовал новый этап отношений с Германией: конец вражды, дружба народов — под неоднократные бурные продолжительные аплодисменты и «бурные овации в честь тов.Сталина». Так же бурно радовались и в Берлине. Альберт Шпеер, личный архитектор Гитлера и руководитель военной промышленности в 1942—45 г.г, вспоминает: «За ужином Гитлеру подали какую-то записку. Он пробежал ее глазами, залился краской, смотрел какое-то время прямо перед собой, ударил по столу, так что зазвенели рюмки, и срывающимся голосом воскликнул: «Все в порядке! Все в порядке!» Но менее чем через секунду он овладел собой. После ужина он пригласил к себе людей из своего окружения: «Мы заключили с Россией Пакт о ненападении! Вот, читайте! Телеграмма от Сталина!» Телеграмма сообщала о заключении договора. Это был волнующий, совершенно неожиданный поворот, какой я только мог себе вообразить, телеграмма, на клочке бумаги объединившая оба имени — Сталина и Гитлера».

Намного сложнее новость воспринималась народами. Константин Симонов вспоминал о чувствах своего поколения: «Это событие психологически... тряхануло меня так же, как и моих сверстников... Что-то перевернулось и в окружающем нас мире, и в нас самих. Вроде мы стали кем-то не тем, чем были: вроде нам надо было жить с другим самоощущением после этого пакта». Посол Шуленбург писал из Москвы в Берлин 6 сентября: «Неожиданное изменение политики советского правительства после нескольких лет пропаганды, направленной именно против германских агрессоров, все-таки не очень хорошо понимается населением. Особенные сомнения вызывают заявления официальных агитаторов о том, что Германия больше не является агрессором. Советское правительство делает все возможное, чтобы изменить отношение населения к Германии. Прессу, как подменили. Не только прекратились все выпады против Германии, но и преподносимые теперь события внешней политики основаны в подавляющем большинстве на германских сообщениях (в это время 6-й день идет агрессия Германии против Польши, Вторая мировая война! — А.Б.), а антигерманская литература изымается из книжной продажи и т.п.» Общепризнано, что подписание пакта и резкое изменение политики СССР в отношении Германии в значительной мере демобилизовали и дезинформировали антифашистские силы во всем мире.

КОМУ И ЗАЧЕМ БЫЛ НУЖЕН ПАКТ

Интерес Германии в Пакте о ненападении был очевиден, предельно ясна лихорадочная поспешность с его заключением. В условиях обострившихся до предела отношений с Польшей и, опосредовано, с Англией и Францией, давших официальные гарантии Польше, Гитлеру необходимо было обезопасить себя от вмешательства самой мощной в мире Красной Армии в случае запланированной уже агрессии Германии против Польши. Как вспоминает Шпеер, после получения телеграммы о заключении Пакта Гитлеру и его гостям был продемонстрирован «фильм, который показывал парад Красной Армии перед Сталиным с привлечением многочисленных войск. Гитлер выразил полное удовлетворение по поводу этой, нейтрализованной теперь военной силы». 25 августа Гитлер писал Муссолини: «Могу сказать Вам, Дуче, что благодаря этим соглашениям гарантируется благожелательное отношение России на случай любого конфликта...» И далее: «...благодаря переговорам с Советской Россией в международных отношениях возникло совершенно новое положение, которое должно принести Оси величайший из возможных выигрышей». (Осью называли союз Германии и Италии, «Берлин — Рим». — А.Б.) Намного сложнее понять и объяснить логику, мотивы, цели кремлевских вождей. Официальная пропаганда десятилетиями твердила тезис об оправданности и даже вынужденности для СССР заключения Пакта, поскольку этот договор дал передышку стране, отодвинул войну на два года, позволил лучше подготовиться к войне. И это объяснение выглядит правдоподобно. Международное положение тогда, в 1939 году, действительно было крайне сложным, запутанным. Государственные деятели вели себя как азартные игроки, превалировало стремление столкнуть в войне других и этим обезопасить себя, идеи коллективной безопасности не пользовались никакой поддержкой.

У советского руководства действительно был сложный выбор — с кем быть, с западными демократиями или с фашистской Германией? В политике Англии и Франции по отношению к СССР действительно было много противоречивого, непоследовательного, непредсказуемого. Но история не знает сослагательного наклонения. Она уже состоялась. Вряд ли справедлив легкий суд над историческими деятелями и их поступками с высоты современного опыта, зная, так сказать, «ответ в конце задачника». Они действовали в конкретной ситуации и никому не дано абсолютно точно воссоздать ту атмосферу. С этих позиций подписание Пакта о ненападении с Германией советским руководством выглядит и правомерным, и оправданным. Более того, по своему содержанию Пакт ничем особенно не отличался от множества подобных договоренностей, по-разному тогда оформлявшихся многими государствами, в том числе и Германией (с Польшей — 1934 г., с Англией и Францией — 1938 г., с Литвой, Латвией, Эстонией —1939 г.), и СССР. И вряд ли сегодня стоило вспоминать советско-германский Пакт и выделять его среди таких же обычных международных актов, если бы не одна зловещая особенность этого пакта. Вместе с Пактом о ненападении, сторонами — Риббентропом за Правительство Германии и Полномочным представителем Правительства СССР Молотовым — был подписан Секретный дополнительный протокол.

СЕКРЕТНЫЙ ПРОТОКОЛ

Содержание, смысл Секретного дополнительного протокола просто взрывают традиционные представления о Пакте, принципиально меняют оценки истинных целей сторон и их ответственности за все последующие события мировой войны. Это документ запредельной политической безнравственности и кощунства, беспринципного тайного сговора двух тираний, циничного пренебрежения и манипулирования судьбами целых народов и суверенных государств. Секретным протоколом СССР и Германия «разделили» Восточную Европу на «сферы влияния» и закрепили этот раздел в Протоколе и на карте. Обе стороны выглядят в этом Протоколе одинаково одиозно. Однако при этом необходимо отметить, что основным инициатором такого соглашения было именно коммунистическое руководство СССР. Если Германии важнее всего был сам факт договора о ненападении, нейтралитет СССР в последующих военных событиях, то представителей СССР с первых дипломатических контактов интересовало прежде всего содержание договоренностей. На это постоянно делалось ударение во всех ответах на германские предложения. Именно в советском варианте проекта договора, врученном Шуленбургу 19 августа, впервые появляется Постскриптум: «Настоящий договор вступает в силу только в случае одновременного подписания специального протокола по внешнеполитическим вопросам, представляющим интерес для Высоких Договаривающихся Сторон; Протокол является составной частью Пакта». Именно советская делегация вела на переговорах в Кремле упорную неуступчивую борьбу за каждую букву Протокола, за каждую пядь «своей» сферы влияния. И хотя Протокол давно не является секретом, в день его 60-летия стоит вспомнить его полный текст. «По случаю подписания Пакта о ненападении между Германией и Союзом Советских Социалистических Республик ниже подписавшиеся представители обеих Сторон обсудили в строго конфиденциальных беседах вопрос о разграничении их сфер влияния в Восточной Европе. Эти беседы привели к соглашению в следующем: 1. В случае территориальных и политических преобразований в областях, принадлежащих прибалтийским государствам (Финляндии, Эстонии, Латвии, Литве), северная граница Литвы будет являться чертой, разделяющей сферы влияния Германии и СССР. В этой связи заинтересованность Литвы в районе Вильно признана обеими Сторонами. 2. В случае территориальных и политических преобразований в областях, принадлежащих Польскому государству, сферы влияния Германии и СССР будут разграничены приблизительно по линии рек Нарев, Висла и Сан. Вопрос о том, желательно ли в интересах обеих Сторон сохранение независимости Польского государства, и о границах такого государства будет окончательно решен лишь ходом будущих политических событий. В любом случае оба правительства разрешат этот вопрос путем дружеского согласия. 3. Касательно Юго-Восточной Европы, Советская сторона указала на свою заинтересованность в Бессарабии. Германская сторона ясно заявила о полной политической незаинтересованности в этих территориях. 4. Данный протокол рассматривается обеими Сторонами как строго секретный. Москва, 23 августа 1939г.» Поражают своей циничной откровенностью, особенно — в свете последовавших за Пактом событий, выражения «территоральные и политические преобразования», «сферы влияния», «желательно ли... сохранение независимости...», «вопрос... о границах такого государства», «заинтересованность в...», «незаинтересованность в этих территориях». Совершенно очевидно и бесспорно, что пункт 2 Секретного протокола развязывал руки военной агрессии против Польши, а значит и Протокол в целом был ключом к началу Второй мировой войны. Именно Протокол открывал двери для войны СССР против Финлянндии, для оккупации стран Прибалтики и Бессарабии. Понятно, что такой чудовищный документ должен был быть строго секретным. Хотя бы потому, что вероломно нарушал договора и СССР, и Германии с государствами «сфер влияния». Понятны глубина трагедии и чувств тех, кто стал бессильной игрушкой безжалостных и алчных хищников. Понятно поэтому, почему советское руководство и коммунистическая пропаганда категорически отрицали впоследствии существование Секретного протокола. Когда на Нюрнбергском процессе адвокат стал расспрашивать Риббентропа о московских переговорах 23 августа 1939 г. и о Протоколе, Главный обвинитель от СССР генерал Руденко возмутился: «Я не намерен обсуждать эти показания... Наша задача не обсуждение проблем, связанных с политикой союзнических государств...» На Западе текст Секретного протокола известен с 1948 года, когда Госдепартаментом США были опубликованы документы МИД Германии «Nazi — Soviet Relations, 1939—1941». Однако до последнего времени все такие публикации назывались не иначе как злобными буржуазными фальсификациями. И советская, и германская стороны, заметая следы, уничтожили оригиналы Секретного протокола, что до поры до времени давало основания отрицать факт существования Протокола и самого соглашения.

ПОСЛЕДНИЙ ПОДВИГ ГОРБАЧЕВА

Историческая роль в установлении всей правды про Пакт и Секретный протокол принадлежит, безусловно, решению II Съезда народных депутатов СССР от 24 декабря 1989 года. От имени Комиссии по политической и правовой оценке советско-германского договора о ненападении от 23 августа 1939 года, образованной на I Съезде, фундаментальный доклад сделал Яковлев А.Н., член Политбюро ЦК КПСС, секретарь ЦК КПСС, депутат от КПСС. Комиссия за полгода напряженной работы рассмотрела сотни документов и документальных данных, в том числе впервые ставших известными в ходе изучения данного вопроса. После короткой, но острой дискуссии Съезд принял внесенное Комиссией Постановление «О политической и правовой оценке советско-германского договора о ненападении от 1939 года». В нем, в частности, говорится: «3. Съезд считает, что содержание этого договора не расходилось с нормами международного права и договорной практикой государств, принятыми для подобного рода урегулирований. Однако как при заключении договора, так и в процессе его ратификации скрывался тот факт, что одновременно с договором был подписан «секретный дополнительный протокол», которым размежевывались «сферы интересов» договаривавшихся сторон от Балтийского до Черного моря, от Финляндии до Бессарабии. Подлинники протокола не обнаружены ни в советских, ни в зарубежных архивах. Однако графологическая, фототехническая и лексическая экспертизы копий, карт и других документов, соответствие последующих событий содержанию протокола подтверждают факт его подписания и существования. 5. Съезд констатирует, что протокол от 23 августа 1939 года и другие секретные протоколы, подписанные с Германией в 1939 — 1941 годах, как по методу их составления, так и по содержанию, являлись отходом от ленинских принципов советской внешней политики. Предпринятые в них разграничения «сфер интересов» СССР и Германии и другие действия находились с юридической точки зрения в противоречии с суверенитетом и независимостью ряда третьих стран. Съезд отмечает, что в тот период отношения СССР с Латвией, Литвой и Эстонией регулировались системой договоров. Согласно мирным договорам 1920 года и договорам о ненападении, заключенным в 1926 — 1933 годах, их участники обязывались взаимно уважать при всех обстоятельствах суверенитет, территориальную целостность и неприкосновенность друг друга. Сходные обязательства Советский Союз имел перед Польшей и Финляндией. 6. Съезд констатирует, что переговоры с Германией по секретным протоколам велись Сталиным и Молотовым втайне от советского народа, ЦК ВКП(б) и всей партии, Верховного Совета и Правительства СССР, эти протоколы были изъяты из процедур ратификации. Таким образом, решение об их подписании было по существу и по форме — актом личной власти и никак не отражало волю советского народа, который не несет ответственности за этот сговор. 7. Съезд народных депутатов СССР осуждает факт подписания «секретного дополнительного протокола» от 23 августа 1939 года и других секретных договоренностей с Германией. Съезд признает секретные протоколы юридически несостоятельными и недействительными с момента их подписания. Протоколы не создавали новой правовой базы для взаимоотношений Советского Союза с третьими странами, но были использованы Сталиным и его окружением для предъявления ультиматумов и силового давления на другие государства в нарушение взятых перед ними правовых обязательств.»

Доклад Яковлева и Постановление Съезда — исключительно важные документы с исторической и политической точки зрения. Постановление, кроме того, является документом наивысшей в бывшем СССР юридической силы, и оно уже не подлежит (в силу последующих исторических перемен) никаким пересмотрам и изменениям. Поэтому выводы Съезда в вопросе оценки Пакта и Секретного протокола воистину бесценны. Прежде всего — признание факта существования Секретного протокола. Этот пункт вызвал самую большую дискуссию народных депутатов. Но, несмотря на физическое отсутствие оригиналов Протокола, по совокупности иных доказательств — наличия в СССР и ФРГ копий, наличия оригинала карты «раздела» Европы с подписями Сталина и Риббентропа, других документов — Съезд признал доказанным факт его существования. Не менее важны нравственные оценки Съезда, квалификация Протокола как сговора двух хищников, ставших на путь раздела добычи. Осуждены как само соглашение, так и нарушения договорных обязательств, суверенитета и независимости третьих стран, использование Протокола для предъявления ультиматумов и силового давления. За Постановление проголосовало 1435 депутатов (75%), против — 251, воздержались — 266. Учитывая огромную моральную и историческую ответственность депутатов при принятии решения, тяжесть ломки железобетонных стереотипов и представлений о «миролюбивой политике» и историческом миссионерстве советского государства, можно утверждать, что такое голосование стало возможным только из-за принципиальной позиции руководителей КПСС — М.Горбачева и А.Яковлева. Многие защитники «идеалов» предлагали ограничиться одним первым пунктом, «принять к сведению». И тем не менее Постановление принято в полном виде, историческая правда восторжествовала. «За» голосовали не только демократы и представители прибалтийских республик. Постановление также поддержали, вероятно в силу партийной дисциплины, функционеры и рядовые члены КПСС, что и решило исход голосования. Интересно вспомнить, что в украинской депутации «за», в частности, голосовали наши первые депутаты-демократы В.Грищук, Д.Павлычко, С.Рябченко, Л.Сандуляк, П.Таланчук, В.Черняк, В.Яворивский и другие, руководители КПУ В.Ивашко, С.Гуренко, Г.Крючков, а также Б.Олийнык. В.Щербицкий и Ю.Щербак отсутствовали. Однако подспудный бунт номенклатуры отчетливо виден из голосования той ее части, что непосредственно не зависила от М.Горбачева. «Против» были В.Шевченко, В.Борисовский, В.Фокин, Е.Качаловский (В.Масол воздержался), они однако причин своего несогласия не обнародовали. Компанию им составили тогда А.Макашов, С.Умалатова. И.Полозков. Небезынтересно также, что союзное руководство было более единодушно: «за» голосовали М.Горбачев, А.Яковлев, Е.Лигачев, Н.Рыжков, А.Лукьянов, Е.Примаков, Б.Ельцин, Е.Строев и многие другие. Даже из сегодняшнего далека и только по сухим строчкам стенограммы Съезда явственно ощущаются все политические, правовые и нравственно-психологические сложности постижения исторической истины. Наверное, II Съезд — последний, на котором было возможно принятие такого постановления. Со следующего съезда первоочередными стали вопросы обострения политической борьбы, введение поста Президента СССР, выход Литвы из СССР, дезинтеграция СССР, обострение экономического кризиса, война законов и т.д. Было уже не до комиссий. Тем исторически весомей постановление II Сьезда о событиях августа 1939 г., тем выше гражданский подвиг руководителей КПСС, инициаторов этого решения. До таких высот им больше не довелось подниматься. Жаль только, что изменения в массовом сознании, осмысление уроков истории большинством народа не проходит столь решительно и радикально, как принятие документов съездами.

ПАКТ И ИСТОРИЯ

При всей очевидности оценок Пакта, сегодня необходимо, к сожалению, напоминать о них. Потому что многие влиятельные политики современности не сделали никаких выводов, ничему не научились. Под лозунгами «защиты правды истории» восстанавливаются реликтово-коммунистические толкования роли сталинского руководства в развязывании Второй мировой войны. Созываются симпозиумы «красных историков», чтобы снова навязывать обществу старые догмы — «Вторая мировая война порождена империалистическими противоречиями капиталистических государств», «внешняя политика СССР накануне войны была по своей сути оптимальным ответом на международную обстановку», «трагическое начало Великой Отечественной войны — следствие не столько ошибок и просчетов советского руководства, сколько объективных причин». Как будто время обратилось вспять и мы вернулись во времена «Краткого курса истории ВКП(б)»! Будто не было ни Секретного протокола, ни Постановления II Съезда народных депутатов СССР. Самой коварной в этой «защите правды» является лицемерная подмена понятий —оправдание идеологии и деятельности компартии великой Победой народов мира, прежде всего народов СССР над фашизмом. Верх цинизма — отождествлять исторические преступления коммунистических вождей перед человечеством и собственным народом с великим подвигом народа, заплатившего за эти преступления невиданную цену. Для любого режима любого государства колоссальные жертвы и потери, которые понесли народы СССР во Второй мировой войне, — это страшное свидетельство именно «просчетов и ошибок» руководства. Неизмеримо выше вина режима, если народ десятками миллионов жизней расплачивается за преступные игрища вождей — за тайные сговоры, разделы «сфер влияния», жонглирования судьбами народов и государств. Тяжесть преступления кремлевских вождей перед собственным народом и народами других стран тем серьезней, что акт сговора с гитлеровцами 23 августа не был исключением, случайной ошибкой, затмением разума. Нет, это было истинной сутью режима, его настоящим отношением к судьбам народов, к вопросам войны и мира, это было нормой его политики. Тайные сговоры продолжались и после Пакта. 28 сентября 1939 г. при подписании Договора с Германией «О дружбе и границах» были подписаны еще два секретных протокола — снова сговор и передел добычи (об этом договоре — отдельный разговор). В декабре 1940 г. советским и германским руководством всерьез рассматривался вопрос о присоединении СССР к союзу Германии, Италии и Японии с подписанием, естественно, секретных протоколов —теперь уже о разделе сфер влияния в мире и о установлении гегемонии СССР над черноморскими проливами. Присоединение не состоялось по прозаической причине — у кремлевского руководства разгорелся чрезмерный аппетит, захотелось пяти секретных протоколов — еще и относительно Финляндии, Болгарии, Сахалина. Да и переговоры с руководством стран антигитлеровской коалиции в Тегеране (1943г.), Ялте (1945г.), Потсдаме (1945г.) не были свободны от манипулирования странами и границами, от решения судеб народов и государств без их ведома и согласия.

Вожди нацистской Германии ответили за свои злодеяния перед человечеством на Международном военном трибунале в Нюрнберге, в том числе — за развязывание Второй мировой войны. Однако в августе 1939 г. политика и поступки коммунистического руководства СССР были ничем не праведней действий Германии. 60-летие подписания советско-германского Пакта о ненападении и Секретного дополнительного протокола — хороший повод, чтобы еще раз задуматься над их тяжелыми уроками.

(Продолжение 31 августа 1999 г.)

Телефон ведущих страницы «ИСТОРИЯ И «Я»:

414-90-00 — Сергей МАХУН, «День», Игорь СЮНДЮКОВ.

Адрес электронной почты (e-mail): sport@day.kiev.ua