Украинец, потому что европеец

Западные ученые не раз «заимствовали» у украинских коллег идеи для построения своих теорий: физик Вильгельм Конрад Рентген — у Ивана Пулюя, экономист Джон Мейнард Кейнс — у Михаила Туган-Барановского, а антрополог Энтони Смит, философ Эрнест Геллнер, историк Мирослав Грох и политолог Бенедикт Андерсон — у Ольгерда-Ипполита Бочковского.

В ЦЕНТРЕ УКРАИНЫ

Ольгерд-Ипполит Бочковский (01.03.1885 — 09.11.1939) родился на железнодорожной станции Долинская (сегодня — в составе города Долинская на юге Кировоградской области). Его отец, служащий Харьковско-Николаевской железной дороги Аполлон Бочковский имел польские корни, а мать Анна происходила из литовского рода Раецких. Родители окрестили Ольгерда-Ипполита и его младшего брата Тадеуша в костеле и воспитали в польской культуре, и Тадеуш в зрелом возрасте даже стал ксендзом.

Через несколько лет Аполлона Бочковского перевели по службе сначала в Катеринослав (в настоящее время Днепропетровск), а затем в Елисаветград (в настоящее время Кировоград). Братья Бочковские учились в Елисаветградском земском реальном училище, учениками которого в разное время были Николай Садовский (Николай Тобилевич) и его брат Панас Саксаганский (Панас Тобилевич), Кароль Шимановский, Евгений Чикаленко, Густав Нейгауз, Гнат Юра, Юрий Яновский и Евгений Маланюк. В училище Ольгерд-Ипполит обнаружил особые способности к французскому и немецкому языкам, а взрослым он свободно владел в целом двумя десятками языков, в том числе грузинским, эсперанто, каталанским, кельтским, польским и чешским.

После окончания училища 18-летний Ольгерд Бочковский выехал в Петербург и там на протяжении двух лет учился одновременно на экономическом отделении Политехнического института и в Лесном институте. Однако в начале 1906 года он, не завершив обучение, поспешно выехал в Краков (некоторые исследователи допускают, что он опасался ареста). Через четверть века Бочковский вспоминал об этом так: «Европа с молодых лет была моей духовной родиной. Я никогда не разделял ни славянский, ни революционный мессианизм России. Из московской тюрьмы царизма я убегал в Европу, словно домой».

КНЯЗЕМ РОЖДАЮТСЯ, УКРАИНЦЕМ СТАНОВЯТСЯ

Сначала Бочковский собирался ехать в Париж, но в конечном итоге поселился в Праге. Именно там, за пределами Украины, он начал осознавать себя украинцем. Бочковский стал регулярно писать в киевскую газету «Рада», которую издавал Евгений Чикаленко, во львовский журнал «Економіст», который редактировал Кость Панькивский, и в московский журнал «Украинская жизнь», который редактировал Симон Петлюра. Он также перевел на чешский язык сборник из восьми рассказов Михаила Коцюбинского «З глибин душі», а после выхода книги из печати переслал по просьбе писателя по одному экземпляру Василию Стефанику в Вену, Альфреду Йенсену в Стокгольм и Максиму Горькому на Капри.

Бочковский писал статьи и для чешских журналов — о творчестве Тараса Шевченко, Ивана Франко, Ивана Котляревского, Анны Барвинок, Михаила Грушевского, о деятельности общества «Просвіта» и об украинском театре (через четверть века он использовал свой журналистский опыт при подготовке учебника «Основи журналізму» и хрестоматии «Часописна читанка»). А на страницах авторитетного журнала «Slovansky prehled» Бочковский опубликовал серию статей под названием «Українське питання» (в 1910 году она была издана отдельным сборником).

Обучаясь на протяжении 1906—1909 годов на философском факультете Карлового университета, Ольгерд-Ипполит Бочковский подружился с местным профессором, философом и политиком Томашем Гарригом Масариком. Следовательно Бочковский начал переводить на украинский язык историко-социологические труды Масарика, а впоследствии посвятил несколько своих статей анализу его научных и политических взглядов, написал его биографию и воспоминания о нем. Работы Масарика, по свидетельству Бочковского, стали для него «увертюрой к изучению вопроса угнетенных народов в целом, в частности, на востое Европы».

На девятый день Первой мировой войны австрийская полиция провела обыск в квартире Бочковского в Праге, изъяла ряд его книг и писем, а самого ученого как подданного враждебной Российской империи арестовала и вывезла в город Хеб на границе с Германией. Благодаря покровительству Масарика Бочковский был вскоре освобожден из заключения, но до конца войны должен был находиться в Хебе как интернированный. Оттуда он наладил сотрудничество с Союзом Освобождения Украины в Вене, писал статьи для местных изданий «Вістник СВУ» и Ukrainische Nachrichten.

В НАЦИОНАЛЬНЫХ ИНТЕРЕСАХ

Свою научную деятельность Ольгерд Бочковский начал с исследования развития национальных движений в европейских колониях России — белорусского, армянского, еврейского, латышского, литовского, польского, татарского и финского. Позднее, в 1916 году в Вене на украинском языке была издана его монография «Поневолені народи царської імперії. Їх національне відродження й автономічні прямування». В ней автор стремился показать широкой общественности поведение царизма по отношению к «своим собственным народам», благодаря чему Россия снискала в цивилизованном мире  печальную славу «тюрьмы народов». Бочковский надеялся, что Российская империя потерпит поражение в мировой войне, следовательно от нее отделятся в первую очередь ее западные, экономически наиболее развитые провинции, и это затормозит возрождение российского империализма. Не удивительно, что спустя несколько лет эту книгу как «одиозную» публично сжигали и бойцы Белой армии, и российские эмигранты в Европе.

Постепенно исследовательское поле Бочковского расширялось, и от анализа национальных движений угнетенных народов Российской империи он перешел к выявлению закономерностей, по его словам, «неожиданного воскрешения из мертвых» ряда «малых» или «негосударственных» народов Европы (их тогда еще называли «усыпленными» или «неисторическими народами», или даже «народами-отбросами»): басков, болгар, бретонцев, греков, ирландцев, исландцев, каталонцев, лужицких сербов, македонцев, провансальцев, португальцев, румынов, словаков, фламандцев и чехов. Бочковский рассматривал национальное возрождение этих народов как первый этап ускоренного формирования из них модерных наций. И не случайно, отмечал украинский ученый, большинство исследователей национальных движений происходили именно из этих «неисторических» народов — они нуждались в теоретическом обосновании своих культурных и политических требований.

За две недели до окончания Первой мировой войны, 28 октября 1918 года была провозглашена независимая Чехословацкая республика, а ее президентом стал Томаш Масарик. Получая паспорт гражданина нового государства, Бочковский добился записи в графе «национальность» — «украинец». Вскоре он присоединился к организации в Праге Чрезвычайной дипломатической миссии Украинской Народной Республики, возглавил ее пресс-отдел, работал атташе по вопросам культуры. При поддержке посольства УНР Бочковский учредил украинско-чешское издательство «Всесвіт», которое в рамках проекта «Пізнаймо Україну» издало на чешском языке 14 научно-популярных брошюр об Украине (две из них он написал сам).

ВОЛЯ БЫТЬ НАЦИЕЙ

Продолжением первой монографии Бочковского стала его книга «Національна справа (статті про національне питання у зв’язку з сучасною війною)», изданная в Вене в 1918 году. В последующие годы выходят в свет его монографии «Націологія і націографія як спеціяльна соціологічна дисципліна для наукового досліду нації» (1923), «Націологія і націографія» (1927), «Національне пробудження, відродження, самоозначення» (1931), «Боротьба народів за національне визволення» (1932), «Вступ до націології» (1934) и многие другие (в целом ученый опубликовал около полутысячи публицистических и научных трудов).

Свое внимание к национальным проблемам Бочковский объяснял тем, что в ходе мировой войны международное сообщество под давлением освободительных движений было вынуждено признать право наций на самоопределение. С тех пор именно нация, а не церковь и не государство, является решающим фактором политического и исторического развития, и недаром ХХ век иногда называют «веком наций».

Согласно Бочковскому, в пробуждении «усыпленных» или «неисторических», а на самом деле просто угнетенных народов и последующем формировании из них модерных наций решающую роль сыграет субъективный фактор. Он заключается в наличии у народа национального сознания и национальной воли, которые обнаруживают себя в стремлении нации к политической и государственной самостоятельности: «Нация — это воля быть нацией».

«К определяющим признакам или критериям нации относится также и культура в самом общем понимании этого понятия», — отмечал Ольгерд Бочковский. «...Первая фаза национального пробуждения имеет сугубо культурный характер. Следовательно, если культура, преимущественно массовая, считается критерием нации ... [ее] самобытности и обособленности, то в этом есть определенный смысл. Нация настолько и потому появляется нацией, насколько она обнаруживает культурно-творческую способность и талант. Для нации культура является тем, чем для человека — его личность». И дальше: «Культура — это своего рода мерило своеобразия и ценности нации. Степень распространения и, главное, углубления культуры в массах — это одна из предпосылок превращения народа в нацию. Нация как таковая немыслима без собственной культуры. Культура — первый и решающий этап на пути национального самоопределения каждого народа».

Нация, отмечал Бочковский, не тождественна языку, язык является лишь одним из многих ее признаков, однако и без собственного языка нация образоваться не может. Религия так же играет важную роль в процессе этнической самоидентификации личности, а следовательно и в формировании пространства национальной культуры: «Можно допустить, что между религиозными и национальными чувствами человека существует определенная аналогия. Оба принадлежат к наиболее интимным и в то же время к самым фантастическим проявлениям человеческой души. Хронологически национальное сознание позже религиозного. Но в религиозных чувствах уже подсознательно кроются зачатки будущей национальной обособленности».

Нация, по Бочковскому, «есть очень сложное общественное творение», это результат политической консолидации народа. Она образуется в результате объединение всех элементов культуры в одно целое чувствами, сознанием и волей людей, их желанием жить вместе и творить общее будущее. Следовательно, исследователь называет модерную нацию психоволюнтаристским сообществом, которое объединено прошлым, живет настоящим и направлено в будущее.

Вслед за украинским юристом, профессором Владимиром Старосольским (который едва ли не первым в Европе провозгласил свой курс нациологии) Бочковский начинает разрабатывать новую социологическую дисциплину — теорию нации или нациологию, теоретически обосновав правомерность ее существования (сам термин «нациология» он ввел в научный оборот еще в 1918 году). Предметом его исследований становится широкий круг малоизученных вопросов — методология нациоведческих исследований, природа и структура нации, этно- и нациогенеза, историческое развитие национальных теорий и идеологий.

В УНИВЕРСИТЕТЕ И В АКАДЕМИИ

В разгар этих исследований, в 1923 году стипендиат Фонда президента Томаша Масарика Ольгерд Бочковский был избран доцентом социологии в «Українському Вільному Університеті» в Праге и начал преподавать там социологию и нациологию. Его коллегами стали Дмитрий Дорошенко, Дмитрий Антонович, Степан Рудницкий, Владимир Старосольский и другие известные украинские ученые.

В следующем году Бочковский начал преподавать социологию, нациологию и нациографию и в Украинской Хозяйственной Академии в Подебрадах (неподалеку от Праги); она была создана при поддержке президента Масарика и существовала на дотации правительства Чехословакии. Впоследствии Бочковский вошел в состав Сената Академии, получил звание профессора и возглавил кафедру социологии и нациологии. Среди его студентов были Евгений Маланюк, Леонид Мосендз и Михаил Телига. Один из его студентов вспоминал те лекции: «Слушал бы его бесконечно. Это энциклопедия знаний. А его отборный литературный язык влияет на слушателя, как музыка».

Исследуя проблемы этнополитики как составляющей нациологии, Бочковский обращал внимание на необходимость постижения тенденций нацио-государственных взаимоотношений для того, чтоб предусмотреть вероятные формы развития этих взаимоотношений в конкретных случаях. Интересным является также рассмотрение исследователем проблемы «государство-нация-партия». Он остро критиковал попытки определенных политических сил монополизировать представительство нации и выступать, так сказать, от ее имени. Тотальное подчинение народа партийному руководству вело, по мнению Бочковского, к разрушению целостности нации, к ее распаду на привилегированную касту партийных членов и касту «членов народа».

Новейшая национальная идея, по Ольгерду Бочковскому, рождается лишь под знаком демократии. Именно демократия способствовала национальному пробуждению и возрождению исторически «усыпленных» или «забытых» народов. Нация является легитимным ребенком демократии и демократического национализма, которые дали правовое и гражданское равенство угнетенным общественным сословиям. Демократический национализм является постепенной, гуманистической доктриной, реакционный же национализм (или паннационализм) является разновидностью империализма, фанатизма и насилия, отрицания возможности сосуществования и сотрудничества народов.

«Народи не асимілюються» — так назвал Бочковский один из своих трудов. Действительно, в современном мире, отмечал он, принудительная ассимиляция является политическим анахронизмом и оборачивается против самого поработителя, «потому что закаляет силы преследуемого народа, направленные на решительное противостояние в национальном освобождении». Попытка «народов-господ» насильственно ассимилировать угнетенные народы, подавить или хотя бы затормозить их национальное пробуждение влечет сопротивление последних и способствует превращению этих национальных движений в освободительные: «Имею в виду борьбу угнетенных народов против «исторических» или «государственных» на  этнографической территории первых». Кстати, примером национально-освободительного движения украинский исследователь считал финское.

В своих трудах Бочковский дает пример понимания национальных нужд других народов. Он пишет о борьбе народов за свое освобождение, анализирует наследие Томаша Масарика, исследует общеевропейский нациесозидательный процесс. Но главной для Ольгерда Бочковского оставалась выработка и реализация украинской интеллектуальной и политической элитой собственного этнополитического курса. Он считал, что ей очень нужно «пройти школу национального реализма», и при этом ссылался на опыт чешского национального возрождения, который оценивал как классический.

Для Бочковского народ как этническое сообщество еще не является нацией, это скорее «нациеобразующий сыровец, из которого может развиться нация». В ходе этого развития члены народа (этноса) осознают свою духовную общность, историческую обособленность и культурную неповторимость. Это понимание обычно распространяется от центра к периферии — от аристократии к шляхте и горожанам (именно так после Великой Французской революции создавались современные европейские нации). Модерная нация наследует от народа, из которого она сформировалась, ряд объективных признаков: территорию, окружающую среду, этническую основу, историческую судьбу, уникальную культуру («культура — критический признак самобытности нации») и собственный язык («по-своему без труда думается»). Однако ни нация, ни, тем более, отдельный человек не тождественны этим составляющим и не исчерпываются ими, и пример самого Ольгерда Бочковского это убедительно подтверждает.

В июле 1933 года профессор Бочковский возглавил Общественный комитет спасения Украины, тогда же он начал редактировать основанный им двухнедельный информационный бюллетень «Голод на Україні». А в сентябре того же года Бочковский опубликовал свой «Одвертий лист» к премьер-министру (впоследствии — президенту Сената) Франции Эдуарду Эррио. Как и ряд других западноевропейских интеллектуалов и политиков, Эррио во время посещения подсоветской Украины не увидел здесь никаких следов искусственного голода, вместо этого публично сравнил ее с цветущим садом. «Чтобы услышать настоящий голос украинского народа, — писал Бочковский к Эррио, — Вы должны были бы объехать и увидеть вымирающие села Украины; Вы должны были бы побывать на Соловках и ссылках советского государства, Вы должны были бы посетить тюрьмы и подвалы большевистской людоедской ГПУ».

Летом-осенью 1936 года Бочковский посетил США, Канаду и Великобританию, а следующей осенью — Францию. В этих странах он выступал с лекциями для украинских общин и собирал пожертвования для Украинского научно-технического института, соучредителем которого был.

ПРЕДВИДЯ ЕВРОПЕЙСКИЙ СОЮЗ

Даже в середине 1930-х годов Бочковский был убежден, что «современный паннационалистический психоз со временем пройдет так же, как прошел религиозный фанатизм» начала Нового времени. Нет народов более высоких и народов более низких, отмечал украинский ученый, народов больших и народов малых — есть народы свободные и народы временно порабощенные. Так же нет народов исторических и народов неисторических — каждый народ имеет свою историю (хотя и не всегда исследованную) и право на независимость, и «каждая нация в соответствующем для себя естественном и общественном окружении может развиться в красивый цветок человечества».

Бочковский считал, что, несмотря на вызовы и угрозы, «история способствует в настоящее время эмансипации отверженных народов, которыми она до сих пор пренебрегала и которые усыпила». Он предвидел в близком будущем ограничение «святого эгоизма» народов: одни из них отрекутся от своего мессианизма, другие — собственного нарциссизма, еще другие — своих мечтаний о мировой гегемонии.

Бочковский прогнозировал, что национальные государства вскоре уступят часть своего суверенитета в интересах континентальных союзов. И именно Европа, которая была, по его мнению, родиной наций, должна стать первым таким объединением — «Пан-Европой», союзом независимых, свободных, разных, однако равных наций. Ольгерд-Ипполит Бочковский верил в то, что эти «возрожденные народы удивят мир самым мощным своим произведением — «Девятой симфонией» человеческой истории».