Уроки Кондукатора
Забавно, но «анально-накопительский» характер четы Чаушеску сегодня приносит свои плоды. По сообщению «Ассошиэйтед Пресс», недавно закончился очередной аукцион, на котором продавались... кепки Кондукатора. «Кепки продаются как горячие пирожки, — сообщил Аури Вайку, госслужащий, участвующий в распродаже, — он никогда ничего не выбрасывал, вещи громоздятся целыми кучами». Кепки в количестве 40 штук ушли к покупателям из Японии, США и Бельгии по 250 долларов, хотя в соседнем магазине вы можете приобрести такие же за полтора. Таким образом надеются привлечь в бюджет более миллиона долларов!
Суд над Чаушеску, пожалуй, одна из самых позорных страниц румынской истории. Весь процесс занял не более часа. Хотя по румынским законам смертный приговор нельзя приводить ранее, чем через десять дней, независимо от того, подавал осужденный апелляцию или нет, солдат, согласных на роль палачей, привезли заранее. Прокурор был в джинсах и свитере, роль адвокатов сводилась к уговорам Чаушеску признать себя сумасшедшим; судьи страшно торопились. Судилище это было фарсом по форме, политическим убийством — по существу. Но даже если бы Чаушеску и согласился признать себя безумным, вряд ли это спасло бы ему жизнь — обстановка в Бухаресте была слишком нервозной. С крыш, из окон стреляли снайперы «Секуритате», по ним били из танков — армия была на стороне восставших.
Со временем опьянение кровью прошло, настало похмелье. Стало ясно — судили не диктатора, а систему, которая выросла, развилась, обретя фантасмагорические очертания с молчаливого согласия самого народа. По сути, судили Чаушеску не как преступника, судили как свидетеля своей собственной низости, разложения, трусости. Будь процесс над Кондукатором настоящим, он слишком многое мог бы рассказать своим судьям о них самих, и это бы не было приятно. Диктатор не был мрачным чудовищем — он был человеком из толпы, плоть от плоти своего народа, и все его недостатки, пороки лишь потому стали бедствием и стыдом целой страны, что ему дали возможность творить все, что пожелает. И он вовсе не взял свои права силой — но подкупом, запугиванием, обманом. Однако долгожданная расправа над «Антихристом» не принесла облегчения. Уже летом произошли столкновения студентов с шахтерами, были жертвы. Ненависть к Кондукатору как-то объединяла румын, и когда они лишились его, настала пора склок и взаимных обвинений, политической раздробленности и поисков выхода из тупика.
Параллелей между нашими странами немало. В обеих странах в парламентах доминируют левые силы. В Бухаресте выходит газета «Зиуа» («День»). Население тоскует по временам относительной сытости и живет в бедности; схожий уровень развития индустрии; высокий уровень безработицы; взаимная неприязнь, о которой мы стыдимся говорить. Румынские газеты пишут об Украине редко, и то в связи со случаями контрабанды или другими неблаговидными делами наших соотечественников, которых в Румынии по неофициальным данным до 1 миллиона, а по официальным — 55 тысяч. Черты сходства можно увидеть и в национальных характерах, во всяком случае поведение большинства наших СМИ в ходе последней предвыборной кампании живо напоминает румынские газеты времен «светоча реформ», «творца обновления». К сожалению, отношения между нашими странами оставляют желать лучшего. И причина не только в пакте Молотова — Риббентропа, из-за которого Румыния в 1940 году лишилась Бессарабии и Буковины. «Дело» Чаушеску, подозрительность и недоверие, «византийский» способ мышления свойственен не только нашим западным соседям, но и нам самим. Лишь под давлением блока НАТО, в который Румыния отчаянно стремится, ей пришлось отказаться от территориальных претензий к Украине. Но все же многие румыны считают Буковину и Бессарабию слишком высокой ценой за вступление в Североатлантический альянс — вот и продолжается спор об острове Змеиный. Всякий, кто побывал в Румынии, не может не заметить и внешнее сходство в облике двух стран: те же разбитые дороги, захламленные балконы, безликие пятиэтажки. Мировой финансовый кризис больно ударил по нашим соседям — с мая прошлого года по май нынешнего ВВП сократился почти на 5%, промышленное производство упало примерно на 10%. В стране, где на производстве занято чуть более 2 миллионов человек, насчитывается более миллиона безработных. У нас бастуют шахтеры — в Румынии бастуют железнодорожники, требуя повышения зарплаты (заметьте, повышения, а не выплаты долгов!).
Однако оценивая наши перспективы, приходится признать, что у Румынии они все же лучше. Страна попала во вторую шестерку кандидатов на вступление в ЕС. 2,5 тысячи американских фирм уже инвестировали в румынскую экономику более $240 млн. только прямых инвестиции. Дуглас Шнейдер, глава американского железнодорожного гиганта «Тринити», приобретая завод по производству вагонов в Румынии, сказал, что решение инвестировать деньги основывалось на «массе вещей». Нетрудно сообразить, каких: географическое положение, уровень технологии и качество рабочей силы. Как отмечают обозреватели в США, инвестиционные возможности румынского рынка недооценены, они непрерывно расширяются, и те компании, которые учитывают сильное общенациональное стремление к реформам и вкладывают капиталы, не боясь текущего спада, поступают дальновидно. У Румынии есть и такой важный козырь, как туризм, эта сфера услуг динамично развивается и приносит немалый доход. Порт Констанца вполне может стать перевалочным пунктом на пути каспийской нефти. И хотя эксперты НАТО все еще с некоторым недоверием поглядывают на Румынию, относя еЮ скорее к православно-славянскому миру, чем к западно-католическому, вступление в Североатлантический альянс представляется неизбежным. По всей видимости, уже в ближайшие годы нам придется отказаться от представлений о Румынии, как о «стране мамалыги и цуйки». А пока главные проблемы страны, столь знакомые и нам, — это экономический спад, бюрократизм и коррупция, щедро посеянные руками диктатора и его приспешников.
В эти дни на бухарестском кладбище Генча возле двух безымянных могил будет много цветов. И не только от многочисленных родственников Чаушеску или ностальгирующих о потерянной юности стариков. Люди ещЮ не забыли ни хлебные карточки, ни «Секуритате». Но всЮ же им куда больше хочется помнить другое — его самообладание, презрение к смерти в страшные минуты перед казнью, те немногие дни подлинного величия, которое познала Румыния в августе 1968-го.
Бывший сапожник, сын крестьянина, прихотью случая и волей (или безволием) народа ставший диктатором, преподнес 22-миллионной стране серьезный урок. Похоже, румыны сделали из него выводы. Неплохо бы их сделать и нам, ведь умные люди учатся на чужих ошибках. овно 10 лет назад, 25 декабря 1989 года, в те рождественские дни, когда изнывающие от жары сиднейские Санта-Клаусы раздавали детишкам подарки и позировали в обнимку с длинноногими красотками в бикини, на другом конце земли, в никому не ведомом городке Тырговиште гремели автоматные очереди — возле кафельной стены солдатской уборной рухнули, обливаясь кровью, два пожилых человека. Женщину добивали выстрелами в упор; затем их сфотографировали и завернули в брезент... Так закончилось почти четвертьвековое правление Николае и Елены Чаушеску. Ярость, с которой их уничтожали, всеобщая ненависть, вспыхнувшая, как пламя пожара, и в считанные дни охватившая 22-миллионную страну, тогда для многих из нас была непонятной, странной.
Да, Чаушеску был диктатором. Да, всесильная «Секуритате» — служба госбезопасности наводила страх. Ходили слухи о том, что в стране прослушивается каждый телефон и что каждый четвертый — доносчик, но это были лишь слухи. Не было в Румынии ни массовых репрессий, ни концлагерей, ни Гулага. Инакомыслящих не уничтожали — их увольняли или ссылали в глушь. Режим отнюдь не был кровавым, он был нелеп, смешон, как и всякий культ личности, но кровь пролилась по-настоящему лишь позже, летом 1990 года, уже после казни Чаушеску. Как выяснилось впоследствии, диктатор не был виновен ни в «геноциде в Тимишоаре», ни в «использовании иностранных наемников» для расправы с демонстрантами. Откуда же такая ненависть к тому, кого еще вчера, перебивая друг друга, бухарестские газеты называли «гением Карпат» и «полноводным Дунаем разума», к тому, кто для стран Запада был рыцарем без страха и упрека, осмелившимся бросить вызов Советскому Союзу, вторгшемуся в Чехословакию?
Родился Николае Чаушеску 26 января 1918 года в многодетной семье крестьянина Андруцэ в небольшом селе Скорничешти. В 11 лет он закончил начальную школу и переехал в Бухарест. Его «университетами» были столичные тюрьмы. Работа подмастерьем сапожника его не слишком увлекала, ещЮ подростком он вступил в Союз коммунистической молодежи. Надо думать, ему нравилось участвовать в митингах и демонстрациях, следствием чего в 30-е годы он был несколько раз арестован. Вскоре после коммунистического переворота 23 августа 1944 года он становится генеральным секретарем СКМ, а в октябре 1945 года входит и в ЦК партии. Недостаток образования и дефект речи — шепелявость вскоре стали его козырем: после смерти Георгиу-Дежа в 1965 году, когда встал вопрос о его преемнике, коммунистические бонзы выдвинут его кандидатуру — Чаушеску казался безобидным, ни на что не годным и всех устраивал.
К тому времени национализм румынского руководства уже ни для кого не был секретом — «Декларация о независимости» Румынии была опубликована ещЮ в 1964 году, и ещЮ за 10 лет до этого на партийном съезде говорилось о «румынском пути к социализму». Поэтому, когда Чаушеску открыто осудил советское военное вторжение в Чехословакию, это не должно было стать неожиданностью — но стало. Эффект был велик — о Румынии и еЮ лидере заговорили мировые информагентства, знаки внимания и почести со стороны тронутых его смелостью деятелей западных стран сыпались со всех сторон. В кратчайший срок Чаушеску становится звездой мировой политики. Летом 1969 года Румынию, единственную из стран коммунистического блока, посещает президент Никсон. Иранский шах преподносит поистине бесценный дар: бартерное соглашение, по которому в страну пришла дешевая иранская нефть.
Западные банкиры, завороженные антисоветской риторикой и цифрами экономического подъема, не скупились — кредиты текли рекой. На волне эйфории деятели демократического Запада как-то забыли, что система хозяйствования в Румынии осталась прежней, и не просто социалистической, а сталинского образца. Финансовые инъекции в тяжелую индустрию результатов не дали — себестоимость продукции оставалась в 3-4 раза выше уровня развитых стран, гигантские нефтеперерабатывающие предприятия, в строительство которых вложили огромные деньги, едва работали. Цены на сельхозпродукцию, устанавливаемые административным методом, привели к разорению села. Страна, которая ещЮ в годы войны славилась изобилием продуктов, пришла в упадок. Начиная с 1969 года, началась полоса бед и лишений.
Дальше громких слов и заявлений дело не пошло. Имея огромный политический капитал, Чаушеску оказался не в состоянии его эффективно реализовать в сфере экономики. В то время как правительство Дубчека в Чехословакии без лишних слов приступило к ликвидации марксистско-ленинской хозяйственной системы, Чаушеску лишь на словах поддерживал «опыт чехословацких товарищей». Возможно, он и был близок к тому, чтобы начать экономические реформы в стране, но так и не отважился на это. К тому же в его окружении не нашлось людей, которые бы подтолкнули Кондукатора-2 (первым Кондукатором называли маршала Антонеску) к началу таких реформ. Ближайший же к Чаушеску человек, его жена, «доктор химических наук, академик», Елена была женщиной слишком недалекой. (Как тут не вспомнить историю сокрушения Берлинской стены: немцы прекрасно поняли, что заслуга Раисы Максимовны в деле воссоединения Германии никак не меньше, чем еЮ мужа).
В то время как, начиная примерно с 1970 года «полноводный Дунай разума» всЮ более отрывался от действительности, уходя в заоблачные дали, влияние жадной, циничной, тщеславной первой леди (если тут уместно слово «леди») на своего мужа всЮ усиливалось. Зависимость, малообразованность, консерватизм сына крестьянина Андруцэ, его «узколобость» в делах экономики в сочетании с безудержной жаждой власти сыграли с Чаушеску злую шутку. В конечном счете, он пал жертвой своей же системы, накопившегося за годы его правления раздражения и недовольства, которая, как лава из жерла вулкана, переполнив край, обрушилась по склону, испепеляя всЮ на своем пути.
Удивляет то, сколь долго в западных странах оставались в блаженном неведении относительно намерений Кондукатора. Ведь ещЮ в 1969 году он изменил устав партии так, что для его переизбрания нужны были не голоса членов ЦК, а участников партийного съезда, манипулировать которым было гораздо проще. В 1974 году он устранил своего единственного политического соперника Маурера, который выступал за более рациональный подход к вопросу об индустриализации. В том же году Чаушеску становится президентом страны... «Экономические успехи» нового старого президента впечатляют — в 1981 году впервые за послевоенное время в стране вводится система продуктовых карточек. ЕщЮ через четыре года «гением Карпат» была разработана «научная» диета для румынского народа, исходя из которой, каждому гражданину полагалось на год 55 кг мяса, 144,5 кг муки, 114 яиц, 15 кг сахара, 9,6 кг сливочного и животного масла. Увы, но всЮ это изобилие отощавшее население видело в основном в виде цифр на бумаге. Сами же партийные боссы себя не особо ограничивали, и проблема избыточного веса стояла для них весьма остро. В то же самое время даже среди западных журналистов находились желающие спеть осанну Чаушеску (думается, не безвозмездно), внутри же самой страны культ личности достиг апогея. «Семья» — родственники диктатора заняли ключевые посты в государстве. Без цитат вождя не могла выйти ни одна книга, специальная служба отслеживала до эфира содержимое телепередач. Однако прямой цензуры все же не было, она была не нужна — самоцензура стала привычкой, «второй натурой» журналистов и творческих работников. Разумеется, те, кто был хорошо известен, знаменит, могли позволить себе большее. Но на открытую борьбу с режимом отваживались единицы — готовность рискнуть благополучием, пожертвовать карьерой проявили очень и очень немногие. Достаточно сказать, что на Х съезде РКП среди трех тысяч делегатов против Чаушеску открыто выступил лишь один — 84-летний старик. Его сослали в провинцию и посадили под домашний арест.
Ситуация в стране все больше накалялась. Начались отключения электричества, забастовки шахтеров. Стремление выплатить внешнюю задолженность любой ценой привело к режиму строжайшей экономии. Лампочки более 40 ватт вообще не продавались. Туристы, бывавшие в те годы в Румынии, рассказывали страшные истории о людях с горящими глазами, клянчащих кусок хлеба из подворотни — к ним не особо прислушивались. И вот «посредине этого разгула» с цифрами в руках вещает с трибуны маленький человечек, убеждая всех, что темпы промышленного развития достигли 13% в год, а окупаемость капиталовложений — 36%! (Дружные, продолжительные аплодисменты, переходящие в овацию).
Власть и лесть развращают любого человека. «ВсЮ приедается, — говорил Хрущев, — икра, бабы, даже водка, а вот власть — нет...» Даже в демократических странах политики живут в условиях намного лучших, чем остальное население. Однако редко кому из людей, находящихся при власти, удается так далеко уйти от реальности, как это удалось румынскому «Каудильо». Терзаемый и благословляемый своим «злым гением», своей Анимой- женой, он полностью оторвался от реальности. Вероятно, на уровне бессознательного он всЮ же ощущал, не осознавая, свою некомпетентность в роли «отца народа», иначе бы у него не развилась своего рода гиперкомпенсация, маниакальная страсть к охоте. Из ружья «Холланд & холланд», подаренном ему английской королевой, он уничтожал сотни, тысячи зверей. Одних медведей он убил около 400. Животных специально откармливали, а перед охотой несчастных мишек накачивали транкви
