Уроки многовекторности

Украинская история (как, впрочем, и история любой другой страны) изобилует десятками, а то и сотнями разнообразных соглашений, договоров, союзов и тому подобное. Некоторые из договоров стали воистину знаковыми (а для многих наших современников чуть ли не культовыми), изменив в свое время геополитическую картину Восточной Европы. В этом ряду можно упомянуть Люблинскую и Берестейскую унии, Переяславскую Раду 1654 года (кстати, до празднования ее 350-летия, вокруг которого было и будет сломано столько копий, уже совсем недалеко!), Андрусовское перемирие, а из нашего недавнего прошлого — Беловежское соглашение о создании СНГ. Однако в истории есть соглашения и договоры, о которых редко вспоминают современники и их потомки, ведь такими катастрофическими оказываются последствия этих документов для судьбы страны, а настоящие намерения подписантов настолько очевидны, что их невозможно скрыть никакой пафосной риторикой.

В истории украинско-польских отношений наиболее красноречивым образцом подобных соглашений стал так называемый Слободищенский трактат 1660 года, который фактически открыл одну из самых трагических страниц ХVII века — Руину. Понять роль этого документа легче, если вспомнить, с чьим именем он связан, — это Юрий Хмельницкий, наиболее противоречивый украинский политик той эпохи (а возможно, и всей украинской истории).

Второе восхождение Юрия на гетманский престол (октябрь 1659 года) стало следствием кардинального изменения вектора внешней политики Гетманщины. Отречение Ивана Выговского от булавы и похороны только что рожденного Гадячского соглашения с Польшей — все это подтолкнуло старшину к примирению с Московией. Фигура Хмельницкого-младшего подходила для этого шага наилучшим образом. Известная фамилия, как казалось многим старшинам и казакам, поможет уладить как внутренние конфликты и распри, так и внешнеполитическую катастрофическую ситуацию (Московия еще не забыла ужасного поражения под Конотопом 29 июня 1659 года; но, как правильно заметил Виктор Горобец в своей статье «Конотопская битва 1659 года», вошедшей в книгу «Дві Русі», этой «победы можно было избежать»).

Бесспорно, представители казацкой старшины прекрасно понимали, что беспомощность и косноязычие 18-летнего гетмана в данной ситуации является скорее преимуществом, чем недостатком: после Выговского промосковски настроенной казацкой верхушке не стоило и искать более удобной кандидатуры. Юный возраст Юрия предоставлял неограниченное поле деятельности многим его советчикам, а фамилия Хмельницкий, почти магически воздействовавшая на простых людей, в большой степени легитимизировала власть нового гетмана. Подобным образом рассуждали и московские бояре, согласившись с этой кандидатурой.

Буквально через две недели после вступления нового гетмана на должность Москва устраивает ему проверку на прочность: в октябре 1659 года Юрий прибывает в Переяслав по требованию воеводы Трубецкого. Несколько дней угроз и шантажа вынудили Хмельницкого согласиться на подписание Переяславского соглашения-2. Отличие от заключенного с Московией его отцом было разительным: казакам не позволялось без одобрения Москвы выбирать гетмана, генеральную старшину и полковников, проводить самостоятельную внешнюю политику. Кроме того, российские войска отныне должны были расквартировываться не только в Киеве, но и в других крупных городах. Московия ликовала.

И действительно, в условиях честной политики подобный договор мог бы считаться настоящим дипломатическим успехом. Впрочем, в ситуации с Хмельниченко сработали явно другие, далеко не дипломатические методы. «Я две недели был у московитов узником; что хотели, то и делали со мной, не было мне к кому податься», — рассказывал позже Юрий. Что поделать — судьба политического приспособленца (а именно этот путь невольно избрал Хмельниченко) нелегка.

А тем временем польский король Ян Казимир, подписав перемирие со Швецией и прекратив тем самым Первую северную войну (1655 — 1660), снова обратил свой взгляд на восток. Огромное польское войско, двинувшееся на Украину летом 1660 года, а также поддержка поляков со стороны крымского хана делали ситуацию весьма угрожающей. Однако Юрию Хмельницкому, который связал себе руки новым Переяславским соглашением, ничего не оставалось как действовать в фарватере военных шагов Москвы.

В конце августа навстречу полякам, из Киева на Волынь, двинулось войско воеводы Бориса Шереметева. Туда же, но южнее, шел и Хмельниченко с казацкими отрядами. Однако поляки опередили союзников; соединения их войск не произошло, потому что 7 сентября под городком Любаром коронные войска нанесли сокрушительный упреждающий удар по казакам. Для Юрия это военное происшествие стало настоящим шоком — он потерял над собой контроль, выкрикивая: «Боже мой, Бог мой! Освободи меня из этого ада, не дай мне пропасть! Не нужно мне этого гетманства — уйду в монахи!»

События последующих нескольких недель вынудили Юрия делать воистину гамлетовский выбор: быть или не быть? (а точнее — с кем быть?). С одной стороны — поляки, в лагере которых, кстати, находился и Иван Выговский, в то время — уже воевода Киевский (гонец от него передал Юрию предложение экс-гетмана присоединиться к королевскому войску). С другой стороны — не менее многочисленное войско Шереметева, которому были подчинены и казаки Хмельниченко. Логика союзничества требовала от Юрия немедленно помочь московскому войску, которое поляки взяли в осаду под Чудновым. Однако осознанно или нет, он выбирает позицию выжидания.

Ждать пришлось недолго. В кровопролитной Чудновской битве 14 октября поляки наголову разбили российское войско. Воевода Шереметев в кандалах был отправлен в Крым, где пробыл в неволе 22 года. Напуганный Ю. Хмельницкий поспешил засвидетельствовать свое почтение полякам, в результате чего через три дня, 17 октября (по старому стилю), на свет появился документ, известный в истории как Слободищенский трактат (стороны подписали его в городке Слободище неподалеку от Чуднова, теперь это село Бердичевского района Житомирской области). Базой для нового договора стало Гадячское соглашение 1658 года, однако с одним существенным «но»: в документе ни одним словом не упоминалось о существовании автономного Великого княжества Русского в составе Польско-Литовской федерации. Зато признавалось верховенство Польской короны над территорией Правобережной Украины, а Хмельницкий с казаками вынужден был присягнуть на верность королю Яну Казимиру.

Поворот Хмельницкого на 180 градусов имел как объективные, так и субъективные причины. Среди первых — принципиальное отличие внешних обстоятельств подписания Гадячского и Слободищенского соглашений. Если выбор Ивана Выговского был целеустремленным и имел стратегическую перспективу, то Юрий Хмельницкий оказался просто заложником неблагоприятной (если не сказать — катастрофической) ситуации, характеризующейся меткой народной пословицей — «пан или пропал». Кроме этого, не последнюю роль сыграла пропольская партия в стане гетмана — часть старшины, недовольная Переяславом-2, склонила гетмана к соглашению с поляками.

Дипломатический кульбит Юрия Хмельницкого (клятва на верность Польше ровно через год после подобной же клятвы Московии) стал тем детонатором, который очень скоро привел к самым трагическим последствиям для Украины. В ноябре 1660 года состоялись две казацких рады, которые фактически и дали старт эпохе Руины. В Корсуне на Черной раде польские эмиссары подтвердили легитимность Ю. Хмельницкого, вручив ему булаву. Тогда же он отправил в Москву письмо, в котором отказывался от покровительства северного соседа и требовал вывода московских войск из Украины. А через несколько дней после Корсунской рады переяславский и нежинский полковники Яким Сомко и Иван Золотаренко созвали в Переяславе альтернативную раду, на которой промосковски настроенное казачество и сечевики подтвердили неизменность восточного вектора, открестились от Хмельниченко и избрали Сомко наказным гетманом. Таким образом, впервые с начала казацкой эпохи Украина получила двух гетманов с противоположной внешнеполитической ориентацией.

Слободищенский трактат, кроме фактического раскола Украины, стал одновременно началом конца политической карьеры Юрия Хмельницкого. После соглашения с Речью Посполитой он автоматически превратился во врага Московского государства и изменника (как покажет история, этот титул станет самым популярным в отношении России ко многим украинским политикам, и не только в ХVII веке).

С другой стороны, поляки после Слободища получили вполне законное право считать Правобережную Украину своей территорией, а поэтому робкие жалобы Юрия в Варшаву на действия шляхтичей (которые возвращались в свои бывшие имения, изгоняя новых владельцев — казацкую старшину) оставались, как правило, без ответа: на Хмельницкого-младшего просто перестали обращать внимание. Результат — отречение утомленного и растерянного Юрия от булавы в январе 1663 года (однако судьба еще вернет гетмана-монаха на политическую сцену, чтобы затем позорно оттуда сбросить!).

Слободище стало для тогдашней казацкой элиты своеобразным тестом на многовекторность — весьма популярной и сегодня игры, которой любят баловаться современные украинские политики. Однако в условиях ХVII века (да и только ли тогда?) очевидной оказалась политическая аксиома: флюгерные колебания и хаотические метания в поисках нового сюзерена могут обернуться для молодого государства слишком дорогими последствиями — потерей независимости и Руиной.