За волю всех народов

Так уж исторически сложилось, что вопрос реабилитации воинов Украинской Повстанческой Армии лежит в плоскости политической. Аргументы противников признания подвига уповцев на официальном уровне сводятся к ссылкам на труды советских «историков» и некоторых «объективных ученых» современности, преимущественно — российских. Несмотря на все «за» и «против», очевидным является то, что советская историография в плане исследования проблемы украинского освободительного движения 1940—1950-х годов, которое она называла «бандеровщиной», выполняла конкретный политический заказ. Он состоял в замалчивании правды о деятельности Украинской Повстанческой Армии и создании ряда «легенд» и «мифов» о «парнях из леса». Одним из таких мифов, насаждавшимся советской историографией об УПА, был миф о якобы «махровом национализме» последней, доходящим до «животной ненависти» ко всем неукраинцам. Советских, а потом — и российских историков не интересовало, что это абсолютно не соответствовало тем программным положением, которые были разработаны отделами пропаганды, руководством ОУН и командованием УПА и положены в основу политики последней по отношению к представителям других наций.

Нужно отметить, что в идейно-политической борьбе против обоих оккупантов Украины УПА обращала особое внимание на пропаганду совместной освободительной борьбы среди других народов, порабощенных Москвой или Германией.

В немецкой армии и в полицейских или полицейско-вспомогательных частях, в оккупационной администрации (старостатах) было немало ненемецкого элемента. Широко используя все средства скрытой пропаганды и агитации, УПА указывает его представителям на бесчеловечное поведение немцев по отношению практически ко всем ненемецким народам и на преступные намерения Германии как против Украины, так и против остальных стран, призывает полицаев и военных — неукраинцев — бросать службу в немецких частях и переходить к УПА для совместной борьбы против общего врага.

Так, уже в 1941 году под редакцией Ивана Митринги начал выходить бюллетень «Наш фронт», в котором появляются призывы, которые органически войдут в освободительную концепцию ОУН: «Свобода народам и человеку, свобода всем порабощенным народам, за уничтожение российской тюрьмы народов».

В пропагандистской работе перед идеологами ОУН ставилось задание привлечь чужеземный элемент к национально-освободительной борьбе украинского народа. С этой целью ОУН широко пропагандировала политическую концепцию борьбы за национальные государства. Важное значение в связи с этим уделялось соответствующему поведению отделов УПА во время стоянки в селах других национальностей. Так, в инструкции для организаторов воспитательной работы среди воинов УПА, датированной июнем 1943 года, отмечалось, что «не должно быть шовинистического поведения». В инструктивном документе о работе среди красноармейцев отмечалось, что нужно выявить в разговоре их национальные чувствования. Так, в частности, в разговоре с русским «проявлять доброжелательное отношение украинцев к российским трудящимся, рабочим и крестьянам. Подчеркивать, что они одинаково изведали бедствия от немцев вместе с украинцами, белорусами и другими народами. Решительно избегать слов «кацап», «москаль», «большевистская Москва».

Содержание этой инструкции свидетельствует о том, что во время войны, когда можно было тут же начать мстить народам-поработителям, одним из которых считался и народ российский, руководство ОУН (Революционное) и УПА резко отказались от ярко выраженной антироссийской, а также антиеврейской политики. Наоборот, националисты использовали малейший шанс привлечь в ряды УПА евреев и русских, которые были недовольны советской властью и тем более «новым порядком» немецких оккупантов. Известный украинский историк Я. Шашкевич, в частности, вспоминает: «Евреи храбро боролись в рядах УПА. Мы не знаем случаев их недостойного поведения. Сегодня в Израиле проживает Стелла Кренцбах, которая работает в министерстве и ее подпись знает не один дипломат. Она пообещала себе информировать мир об украинцах и их геройской УПА».

Врачи-евреи в УПА, действительно, пользовались большим уважением среди бойцов и командного состава. Самым известным военным врачом, оказавшимся волей судьбы в Украинской Повстанческой Армии, был хирург из Львова Антон Кольман.

Вскоре официальная оуновская пропаганда отказалась и от шовинистических взглядов в отношении россиян (москалей). Наиболее красноречивыми в этом аспекте являются слова Осипа Позичанюка, который определенное время был руководителем Политического отдела Главной Команды УПА: «Мы боремся рука об руку с русским народом против большевизма. Мы желаем этого... В этом наша тактическая задача и в этом залог нашего успеха. Нам нет никакого дела до политических обывателей, ура- патриотов, которые «строят Украину» непримиримыми мечтами, стоя вверх ногами. Так же, как нет нам дела до того, как после деструкции россияне будут строить свою национальную Россию и какая она будет».

Наконец, отношение бандеровцев к российскому народу и к судьбе России четко прописано в информационно-агитационном документе «Кто такие бандеровцы и за что они борются»: «Россияне! Боритесь за свержение большевистской диктатуры, за уничтожение большевистской эксплуататорской системы — за демократическую Россию, за настоящее социальное равенство и справедливость!».

Общеизвестно, что во вражеских армиях было достаточно элемента, потенциально расположенного к украинцам и их освободительной борьбе. Исходя из этого, националисты начали готовить благоприятную почву для активного привлечения представителей остальных наций к участию в общем фронте. Самыми расположенными, как оказалось, были представители тех народов, которые в 1917— 1921 гг. прошли схожий с Украиной путь от национального возрождения и государственного подъема до, в конечном итоге, порабощения со стороны московских большевиков. Прежде всего, это — грузины, горцы Кавказа, азербайджанцы, армяне, народы Средней Азии (туркестанцы). И тем более — народы Балтии, еще совсем недавно — независимой, а нынче — втянутой в «борьбу интересов» между нацистами и большевиками. Доброжелательно относилось к украинскому национально-освободительному движению и чешское население Волыни. Так, например, при осаде села Иваничи оно добровольно снабжало провизией украинских повстанцев. Много чехов-полицейских оставляли свое положение в оккупационной администрации и переходили в УПА.

Самым простым и эффективным методом привлечения представителей других наций было распространение открыток в воинских частях, в которых были представители. Открытки печатались подпольно, преимущественно в типографиях Одессы, где действовало оуновское подполье. Для представителей кавказских народов, в частности для грузин и армян, открытки выпускались на родном языке.

Содержание и суть призывов на открытках были в целом похожи, в целом в них сохранялась общая направленность на усиление патриотизма, чувства национального достоинства:

«Черкесы, кабардинцы, осетины, чеченцы, адыгеи, лезгины, ингуши!

Сыны гор! Довольно быть слепым орудием в руках немецкого империализма! Вспомните заветы своих гордых предков, погибших за свободу Кавказа! Украинский народ призывает Вас к совместной борьбе с вековечным угнетателем! Создавайте крепкий фронт против эксплуататоров человечества!

С оружием в руках переходите в национальные отделы при Украинской Повстанческой Армии. Готовьте силы для общей революции против московско-большевистской тирании. Нас объединяет общая борьба под лозунгом «Свобода народам! Свобода человеку!»

Готовя обращения к различным народам, идеологи УПА учитывали исторические особенности их развития, пытались напомнить о наиболее болезненных моментах в жизни той или другой нации, чтобы задеть за живое представителей ее так, чтобы они прониклись осознанием необходимости борьбы против поработителей. Для налаживания эффективных связей, например, с кубанскими, донскими, терскими казаками, националисты апеллировали к их чувству уважения к предкам, ностальгии по славному прошлому, временам казачьего возрождения 1917—1920 гг.

Практика показала, что иностранцы охотно переходили в УПА и становились в ряды вместе с украинцами. И воевали они не менее рьяно, нежели украинцы. И отдельных отделений УПА, составленных из представителей других народов, было немало, но встречались и такие, где бок-о-бок дрались представители сразу нескольких наций. Так, пишет доктор исторических наук Владимир Сергийчук, в одном из отделов УПА на Волыни воевали узбеки Ашарала Арибаров и Бетмерза Барабайов, Дижожель Голисмо и Якобжан Усманов, белорусы Григорий Билецкий и Иван Иванов, Алексей Лобисенко, Владимир Марицак, россияне Михаил Андреев и Иван Войнов, Владимир Гуторов и Николай Голубов, Александр Золотухин и Николай Угонов, Григорий Коштелин и Иван Мозалов, Гавриил Микулин и Сергей Петров, хотя, не уточнено пока, были ли среди этих лиц только русские, или были и представители Донского и Терского казачества. Хотелось бы спросить: так в какой армии идеалы интернационализма были на деле воплощены в жизнь — в УПА или РККА — советской армии? Для полноты картины хотелось бы отметить индивидуально тех, кто больше всего отличился в общей борьбе с поработителями.

Следует заметить, что из представителей «земель на Восток от Украины» замечательно проявил себя бывший командующий 18-го стрелкового корпуса, попавшего в окружение под Киевом в сентябре 1941-го, генерал Д. Сысоев, между прочим, русский, псевдо — «Петро Жалоба» (по некоторыми данным — Петро Скирда), а от «западных» — работник отдела пропаганды при УПА бельгиец Альберт Газенбрук («Захидный»), руководивший подпольной радиостанцией «Афродита», которая передавала в эфир специальную информацию, подготовленную руководителями националистического подполья. Только по окончании боевых действий на территории УССР большевикам удалось уничтожить эту радиостанцию.

В УПА переходят отделы из представителей порабощенных народов, созданные гитлеровцами главным образом для охраны важных объектов и коммуникаций. Из таких подразделений в УПА создаются национальные легионы со своими командирами, своими знаменами, своими знаками отличия командования. В числе первых были организованы отделы из представителей народов Туркестана и Северного Кавказа, азербайджанцев, белорусов, татар, грузин, казаков. 27 июля 1943 года в УПА заявило о своем желании 30 армян из Галичини, которые как красноармейцы попали в гитлеровский плен. Их сагитировал в ряды украинских повстанцев оуновец. Информационное сообщение пресс-службы УПА от октября 1943 г., свидетельствует, что «в ночь с 29-го на 30-е сентября 1943 в состав УПА перешел из Здолбунова отряд под названием «Азербайджан» в составе 160 человек с полным обмундированием». Имея достаточно достоверной информации о сути и о течении процессов по привлечению неукраинцев в Украинскую Повстанческую Армию, известный большевистский партизанский командир Александр Сабуров сообщал 14 февраля 1944 года начальнику Украинского штаба партизанского движения (УШПР) Тимофею Строкачу: «Агентурным путем, показаниями пленных, арестованных и перешедших в наше соединение с оружием бойцов УПА установлено, что 40 % состава УПА не являются украинцами.

Из состава 40% национальностей Востока: ингуши, осетины, черкесы, турки, есть и русские. ОУН особенно сильный состав УПА.

Военнопленные Красной Армии разных национальностей ведут среди них работу в направлении объединения этих народов под руководством ОУН.

Пропагандисты ОУН заявляют, что территория Украины должна быть от Тиссы до Волги и Каспия...».

Интересно, что кроме представителей упомянутых народов к УПА порой присоединялись и французы, сербы, хорваты, венгры (мадьяры), итальянцы, и даже немцы, которые бежали с фронта, дезертировали, и пытались при помощи повстанцев как можно быстрее переправиться к себе на родину.

Документы свидетельствуют, что уже на осень 1943 г. в составе Украинской Повстанческой Армии было 15 национальных куреней. Это дало толчок событию, вошедшему в историю как Первая Конференция порабощенных народов Восточной Европы и Азии. Она состоялась 21-22 ноября 1943 года в селе Будераж Здолбуновского района на Ровненщине. В ее работе участвовали 39 делегатов от 13 национальностей: азербайджанцы, башкири, белорусы, армяне, грузины, кабардинцы, казахи, осетины, татары, узбеки, украинцы, черкесы и чуваши.

Эта конференция, как показали дальнейшие события, имела значительные последствия. В частности, она организационно оформила общий антибольшевистский фронт (военный и политический) порабощенных наций Востока Европы и Азии, заложила основы для создания антибольшевистского Блока Народов. Среди решений и отдельных постановлений данной конференции «красной нитью» проходила мысль об общем фронте, о единении всех усилий порабощенных наций: «Только национальные революции порабощенных народов прекратят бессмысленную военную резню и принесут миру прочный мир. Для скорой и окончательной победы национальной революции нужен один общий фронт порабощенных народов».

Реальность, предстающая со страниц архивных документов, абсолютно противоположна общей канве, которую мы видим в советской (нынче — в российской) историографии. Национальная политика УПА была взвешенной и основанной на уважении к другим народам, что в принципе присуще нам, украинцам.

Боевые действия засвидетельствовали: военные формирования из неукраинцев оказались не менее боеспособными, нежели собственно украинские, что объяснялось во-первых, высокой военной подготовкой воинов-неукраинцев, которую они получили в рядах Вермахта или Красной Армии, а во-вторых — психологическим фактором: грузины, узбеки, литовцы, белорусы и другие боролись в составе УПА и за интересы своих наций, своей родины.

Наличие вооруженных формирований неукраинцев — а в общем за период Второй Мировой войны это 20 тысяч человек — перечеркивает порочные представления о том, что украинские националисты опирались только собственно на украинский народ и не привлекали представителей других народов. Фактически, националисты сознательно пошли на отказ от формирования мононациональных войсковых частей, а перешли к полинациональной армии, в которой, однако, неукраинцы имели бы свои отдельные части, так называемые легионы. Фактически, мы име ем уникальный в мировой истории пример существования так называемого «националистического интернационала», суть которого заключалась в том, что народы СССР и Восточной Европы включаются в общую борьбу против поработителей за свои собственные независимые государства, существование которых оговаривалось бы правом каждого народа жить в своем собственном национальном государстве, а не в «империи», «союзе» или «рейхе».