Анна Ахматова — в украинском интерьере

На страницах «Дня» об украинских, а в частности и подольских, сюжетах из жизни Ахматовой рассказывал профессор Владимир Панченко (№165 от 29 сентября 2007 г.) — и есть свидетельства, что даже в академических киевских литературоведческих кругах его статья произвела эффект микровзрыва, ведь для многих оказалось неожиданностью, что в глухом селе в Хмельницкой области есть музей Ахматовой, который по собранию личных вещей Анны Андреевны и ее близких не уступает известному санкт-петербургскому музею в Фонтанном Доме (кстати, оба музея — ровесники, открыты в 1989 году, к 100-летию со дня рождения А.А.). Возвращаясь к этой теме, напомню читателям некоторые факты и добавлю несколько штрихов, почерпнутых из личных впечатлений.

Когда речь заходит об ахматовских местах Украины, вспоминаются прежде всего две географические точки: Одесса, собственно, ее предместье Большой Фонтан, где родилась будущий поэт (слово «поэтесса» Анна Андреевна принципиально не признавала) и откуда еще младенцем была перевезена на другой край Российской империи, в Царское Село, — и Киев, где она оканчивала гимназическое образование, училась на Высших женских курсах, где 25 апреля 1910 года венчалась с Николаем Гумилевым в церкви Никольской слободы за Днепром.

А стихотворения из ее «Киевских тетрадей» вошли в первую ее поэтическую книжку — «Вечер» (1912).

«Древній град неначе вимер,
Дивний мій приїзд.
Над рікою Володимир
Чорний хрест підніс.
Шелестливі липи й в’язи —
Трепетний нічліг.
Зір вознесені алмази
Богові до ніг.
Шлях мій слави та офіри
Тут закінчу я.
Й ти, що був мені до міри,
І любов моя.»

Так звучит в переводе Дмитра Павлычко поэзия «Киев», написанная Ахматовой летом 1914 года. Перевел Павлычко и другое знаковое ахматовское произведение, связанное с Киевом, — «И в Киевском храме Премудрости Бога...»

Кто-то еще вспомнит Крым — в частности Севастополь и загородную дачу на берегу Стрелецкой бухты, где Ахматова проводила летние каникулы в свою царскосельскую пору, и Евпаторию, где прожила год с мамой, сестрами и братьями после развода родителей, готовясь поступить в последний класс Киевской женской (Фундуклеевской) гимназии. А еще же было и Подолье — прежде всего село Слободка-Шелеховская Деражнянского района Хмельницкой области, где мне и выпало встретиться с совсем неожиданной, нехрестоматийной Ахматовой — в украинском интерьере.

Рассказ о подольской обители Анны Андреевны следует начать с истории ее дедушки со стороны матери — Эразма Стогова. По окончании Морского кадетского корпуса он 20 лет прослужил на флоте в Восточной Сибири и на Камчатке, командуя кораблями, а следовательно, заведя в Петербурге знакомство с печальноизвестным Дубельтом, добился перевода с флота на жандармскую службу: начал новый виток своей карьеры штабным офицером корпуса жандармов в Симбирске, а впоследствии получил назначение в Киев и с 1837 по 1851 гг. прослужил начальником канцелярии жандармерии при киевском военно-гражданском губернаторе Дмитрии Бибикове. Известно, что Эразм Иванович активно участвовал в благоустройстве Киева, выйдя в отставку, поселился в своем имении в селе Снитовка Летичевского уезда Подольской губернии. Был у него один сын и аж пять дочерей, которых он целенаправленно выдавал замуж за соседей по имению: Алла сочеталась браком с помещиком села Погорелое, что на Виннитчине, еще три дочери вышли замуж в села близ местечка Деражни: Зоя — в Гоголи за помещика Демьяновского, Ия — в Литки за помещика Змунчиллу, а старшей дочери Анне, в браке Вакар, отец приобрел в 1874 году дачу в с. Шелехово Деражнянского уезда (современная Слободка-Шелеховская). Младшая сестра, Инна Эразмовна, согласно семейному сказанию также была выдана за какого-то Змунчиллу, очевидно, брата или племянника мужа Ии. Но вскоре случилась трагедия — он покончил жизнь самоубийством, и молодая вдова, будущая мать великой Ахматовой, связала свою жизнь с флотским инженером-механиком Андреем Горенко — и таким образом оказалась единственной из сестер Стоговых, которая выпала из брачной схемы своего властного отца и которую занесли житейские ветра аж к Черному морю... Но она часто гостевала с семьей у своих сестер, в частности и у Анны Эразмовны в Шелехово. А после октябрьского переворота, когда «тот, кто был ничем, стал всем», а прежние высшие слои очутились на самом дне общества, Инна Горенко, лишенная собственного дома, приехала к сестре Анне доживать век. Той тоже было несладко — хотя крестьяне очень уважали Вакаров и не выгнали их из села, но из барского дома им пришлось переселиться в крошечную избушку на краю леса.

Инна Эразмовна прожила у сестры с 1925 по 1930 гг., у нее и умерла — и на старом сельском кладбище в Слободке-Шелеховский до сих пор сохраняется ее могила — рядом с могилами Анны Эразмовны и ее мужа Виктора Модестовича. Уцелел и дом Вакаров с аллеей столетних каштанов, которая ведет к его крыльцу, в советские времена здесь определенное время размещалась сельская школа, таким образом создались идеальные условия для основания литературно-мемориального музея Анны Ахматовой.

Надо отдать должное российской стороне: покойному Евгению Линду, большому энтузиасту музейного дела, который привез из Санкт-Петербурга значительную часть экспонатов музея, и писателю и издателю Евгению Степанову (Москва), который дополнил коллекцию. Другие экспонаты принесли и сегодня приносят многочисленные почитатели творчества Ахматовой. Таким образом музей стал обладателем бесценных сокровищ: здесь хранятся и знаменитые ахматовские четки — ожерелье (вспомним: «На шее мелких четок ряд...»), и другие ее личные вещи: белый шарф, очки, чашечка с блюдцем, элегантная папочка для стихотворений, таинственная шкатулка, где на зеркальной поверхности под определенным углом зрения проступает фотография — групповой портрет пяти военных, среди которых, наверное, и Николай Гумилев.

Кроме того, в музее экспонируются предметы интерьера и другие вещи из имения Вакаров, в частности железная кровать матери Ахматовой. Почти все они нашли временное убежище в крестьянских хатах (а зеркало в резной дубовой раме провисело много лет в сельском клубе): как уже говорилось, местные крестьяне уважали своих прежних господ, а поэтому и не уничтожали барское добро.

Известно, что Ахматова посещала эти места неоднократно — в 1896, 1906, 1910, 1911, 1912, 1914 годах. Это о вакаровском доме идет речь в ее поэзии, написанной здесь в мае 1912-го, когда она как раз готовилась стать мамой:

Здесь все то же, то же, что и прежде,
Здесь напрасным кажется мечтать.
В доме у дороги непроезжей
Надо рано ставни запирать.

А двумя годами ранее здесь появилось милое посвящение кузине Ахматовой художнице Марии Змунчилли, которая впоследствии вышла замуж за ее старшего брата Андрея (его отравление морфием в 1920 году, после смерти от малярии маленькой дочери, станет для Ахматовой одной из самых болезненных утрат — но как далеко еще было до этого в дни сладкой дачной праздности!):

Жарко веет ветер душный,
Солнце руки обожгло.
Надо мною свод воздушный,
Словно синее стекло;
Сухо пахнут иммортели
В разметавшейся косе.
На стволе корявой ели
Муравьиное шоссе.
Пруд лениво серебрится,
Жизнь по-новому легка...
Кто сегодня мне приснится
В пестрой сетке гамака?

Со времени основания хозяйкой слободчанско-шелеховского музея была Мария Скорбатюк, которая всю жизнь проработала учительницей украинского языка и с молодых лет интересовалась творчеством Ахматовой. В 2009 году мне посчастливилось побывать на экскурсии, которую проводила для гостей музея эта фантастически эрудированная уже очень-очень пожилая сельская женщина, а в следующем году ее не стало.

Во дворе перед музеем установлен первый в Украине памятник Ахматовой — работы санкт-петербургского скульптора Владимира Зайко. Ежегодно 23 июня, ко дню рождения Анны Андреевны, здесь проходят Ахматовские чтения, которые организуют сотрудники Хмельницкого областного литературного музея (филиалом которого является музей Ахматовой) под руководством своего энергичного и инициативного директора — писателя и литературоведа Василия Горбатюка.

В этом году темой чтений стали переводы — как с Ахматовой, так и ее собственные — а переводила она с 50-ти мировых языков, в частности с украинского. И «Вольные сонеты» Франко, и его «Увядшие листья» в ее версии подтверждают, что она органично чувствовала украинский язык во всех его стилистических нюансах, и если язык этот не стал для Анны Андреевны языком собственного творчества (слишком сильным были чары русской имперской культуры, познанные в золотые царскосельские годы), то, безусловно, украинский был для нее языком высокой поэзии:

Стройная девушка, меньше орешка,
Что ж в твоем сердце злая насмешка?
Что ж твои губы — словно молитва,
Что ж твои речи — острая бритва?

Вспомним и то, что отец Ахматовой, Андрей Антонович Горенко, происходил из казацкой старшины. Впрочем, известен довольно-таки желчный отзыв Анны Андреевны об Украине и ее языке, зафиксированный в воспоминаниях Лидии Чуковской, дочери творца советской детской литературы (кстати, сына полтавской крестьянки, чье детство прошло в Одессе): «У меня в Киеве была очень тяжелая жизнь, и я страну ту не полюбила и язык... «Мамо», «ходимо», — она поморщилась, — не люблю». Но эти слова были сказаны в 1939 году, а франковский переводческий проект осуществлен в 1958-ом. Да и буквально за несколько дней до смерти Ахматовой, 27 февраля 1966 года, когда состоялась ее знаменательная встреча с Григорием Кочуром, она недвусмысленно продемонстрировала, что осознает свою генетическую причастность к Украине, ее языку и культуре. Начался разговор на переводческие темы, и здесь Елена Ильзен, приятельница Кочура еще с лагерных времен и инициатор встречи, спросила: «Анна Андреевна, вышел Франко на русском языке, есть там стихи и в Вашем переводе. Это как же, Вы с подстрочника переводили?». Реакцию Ахматовой Кочур описывает так«На лице Анны Андреевны — благородное негодование: «Милая моя, Вы, кажется, забыли, что моя фамилия — Горенко!». Смысл восклицания таков: человек, фамилия которого кончается на «енко», может переводить украинские стихи без помощи подстрочника» (из воспоминаний Г. Кочура о Елене Ильзен, написанных на русском языке в 1992 г. для Вечера памяти в московском обществе «Мемориал»).

Очень метко проинтерпретировала перелом в отношении Ахматовой к Украине поэтесса и переводчица Ольга Смольницкая, которая приняла участие в нынешних Ахматовских чтениях: «Если в молодости Ахматова идентифицировала себя с родословной матери («Мне от бабушки-татарки / Были редкостью подарки»), то в зрелости вернулась к родительским корням. В юности она отреклась от родительской фамилии для поэзии, а в зрелости вернулась к своим истокам».

Бесспорно, пусть как бы ни было мало следов Украины в творчестве Анны Ахматовой — и эти немногочисленные драгоценные аллюзии, и ее блестящие переводы Франко — это отдельные реплики диалога двух культур, диалога на равных, несмотря на устаревшие условности имперскости/провинциальности. И этот диалог продолжался непрерывно и продолжается сейчас в работе украинских переводчиков над ахматовскими текстами — назовем их имена: Борис Якубский, Игорь Качуровский, Борис Олександрив, Марта Тарнавская (кстати, об ахматовских страницах диаспорного переводчества говорила во время чтений литературовед Наталья Ержиковская), также Дмитро Павлычко, Михаил Москаленко, Максим Стриха, Станислав Чернилевский, Игорь Рымарук, Светлана Жолоб, Василий Герасимьюк, Надежда Кирьян, их младшие коллеги, среди которых Ольга Смольницкая... Значение их наработки подытожено в составленной М. Стрихой антологии «Хотінь безсенсовних отрута: 20 російських поетів «срібного віку» (К.: Факт, 2007), и она, эта наработка, неопровержимо свидетельствует о безграничных выразительных возможностях украинского поэтического словаря (вопреки выпадам всяческих обскурантов, которые стремятся не допустить, чтобы великую русскую поэзию переводили на какую-то там «недо-мову»...)

И высокая энергетика этого межкультурного диалога остро чувствуется в залах музея в Слободке-Шелеховской, куда приезжают почитатели творчества Ахматовой и из Украины, и из России, и из Беларуси, и из Польши, и из Латвии, и из Германии... Здесь ждут и вас! А если вы причастны к литературоведческим студиям, то одним из ближайших поводов приехать в Хмельницкий областной литературный музей и его слободчанско-шелеховский филиал может стать литературно-краеведческая конференция «Город Хмельницкий и Прибужье в литературных процессах: от древности к современности», запланированная на 28—29 сентября этого года (e-mail оргкомитета — [email protected]).