Апофеоз героизма

С каждой новой вылазкой в «провинцию» замечаешь, как жажда познания, сбор материала, общая радость от всяческой народной экзотики порождают в душе сопротивление: мы переполнены знаниями, которые начинают угнетать, уничтожая остатки оптимизма. В этот раз пути странствий пролегли просторами благословенного юга отчизны, — здесь дыхание истории чувствуется, как нигде на украинском континенте. Здесь и кратчайшее путешествие требует большего, нежели целая человеческая жизнь. Долговременные дожди и длительные засухи погружают пришельца в безнадежную печаль и состояние безысходности. Здесь издавна проживает особая порода аборигенов — с тех пор, как после уничтожения Запорожской Сечи, разрешено было заселять этот край. Множество миграционного люда проходит через этот край, иногда ненадолго поселяясь в городках и селах, чтобы двинуться дальше, оставляя после себя заброшенные и разрушенные жилища. Дожди, солнце, ветры довершают уничтожение этих руин, создавая апокалиптическую картину. Здешний человек научился жить в согласии с космосом — выражение глаз, цвет кожи, жесты, поступь выдают какую-то удивительную смиренность, но и непоколебимость. Это особая раса, для которой богатство и бедность не являются слишком противоположными понятиями; слова «история» и «судьба» здесь значат больше, нежели все другие. Там, где властвует вековое дыхание истории, человеческая гордыня уменьшается. Здесь иная порода коров, другая архитектура жилищ; уже с началом августа луга и пригорки аж пылают сухостоями; мыколайчики, полынь, амброзия. Вот об амброзии рассказать бы, — такое древоподобное растение, которое выгоняет в рост подсолнуха; говорят, что пыльца во время его цветения является гипералергенной. Когда-то существовала специальная комиссия, которая налагала штрафы на агрономов в размере одной-двух зарплат, если где-нибудь на полях находили хотя бы одно такое растение. Сегодня амброзия заполонила все: заброшенные поля, бывшие пастбища, дворы, улицы. Заехавшему впервые человеку амброзия может показаться экзотическим тропическим реликтом.

После долгого отсутствия приехав в этот край, тревожно присматриваешься: что изменилось. Такие же величавые восходы и закаты солнца; те же ящерицы среди каменистых и известковых залежей; то же, как, наверняка, и в ольвийские времена, всеохватывающее ощущение вечности. Но жаждущему старины заезжему человеку бросается в глаза и другое: аборигены чем дальше, тем менее склонны рассказывать о прошлом; большинство разговоров вертятся вокруг сегодняшних проблем. Пристойного вида мужчины и молодицы заходят во дворы пенсионеров и учтиво спрашивают: мы от фирмы, не хотите ли вы вместо пенсии получить зерно. И старые люди с буддийским покоем отвечают: да или нет. Зерно можно сдать на местную мельницу и впоследствии получать свежевыпеченный хлеб; но кто его знает, из какой именно муки он будет испечен и сколько придется выходить за той долгожданной буханкой. Народная мудрость проявляет себя в более конкретных по отношению к сегодняшним проблемам формах. Если бы не трасса, села бы уже не было; суббота, воскресенье — все на трассе, что-то продают. Трасса, отделенная от села вьющейся и загрязненной речушкой, гомонит день и ночь. Путешествующие в авто останавливаются, чтобы купить дешевые продукты; не диковинка и лотки рядом с жилищами на трассе: кофе, чай, минералка. В период избирательной кампании не редкость и частые правительственные кортежи. Аборигены провожают их иронически-безразличными взглядами: они знают, что обещания дать дешевую солярку, выплатить зарплаты и пенсии (здесь уже четыре года люди без зарплат), серьезны лишь до тех пор, пока тот, кто их раздает, не попадет в парламент или руководящее кресло. Новейшая история предстает в полный рост и грозно скалится на дух древности — космические войны в украинском варианте. Хочется поселиться здесь навсегда и досмотреть этот апокалипсис до конца.

Здесь не провинция, не край ночи, не резервация, — здесь центр Вселенной. От бывшего села Юрковки осталось всего три хаты. На одной из них заботливый сын—бизнесмен местной старожилки установил спутниковую антенну. Отныне старая женщина имеет возможность смотреть девяносто шесть каналов.