Архитектура памяти

Это издание увидело свет в Издательском доме «Всесвіт». Сегодня «архитектурная архитектоника» Украины достаточно пестра: восточные регионы в значительной степени остаются в пределах постсоветского архитектурного наследия, хотя, например, в Днепропетровске (не без поддержки Л. Кучмы) происходит возведение сооружений качественно другого, уже вполне европейского уровня. На Закарпатье также возводят комплексы для отдыха, которые совершенно не уступают европейскому планированию (в них использовано сугубо европейское планирование). В Крыму архитектура совершенно иная. Во Львове — тоже другая... Как свести все это вместе? В конечном счете, какой будет архитектурная карта Украины в третьем тысячелетии? Автор указывает: «Политика массовой застройки породила многочисленные «клоны», которые мы и сегодня видим на просторах, раскинувшихся от берегов Днепра до тихоокеанского побережья».

Пани Светлана принадлежит к тем исследователям архитектуры, которых в Украине, к сожалению, очень мало. Ее новая студия — это взаимопроникновение дискурсов исторического, литературоведческого, архитектурного. Это целостная культурологическая студия, построенная на голистическом, то есть целостно-интегративном подходе. Эта книжка — и теория, и практика одновременно. Шлипченко замечает: «Если же мы будем смотреть на Историю не как на массив, а как на процесс, то увидим, что этому процессу присущи идеализация и способность воображать (похоже на «механизм», выведенный Андерсоном для воображаемых сообществ), обязательной чертой будет и способность вырабатывать техники запоминания. Эти хорошо известные нам, институционно оформленные техники запоминания или же инструментарий — музеи, архивы, кладбища и коллекции, празднования, годовщины, церемонии, пакты и договоры, и, в конечном итоге, памятники, и памятники погибшим на войне воинам —в частности, пантеоны, ученые общества и ассоциации и т. д... «ритуалы общества без ритуалов» или «святыни десакрализованного общества», в то же время являющихся и местами памяти. Они замечательно демонстрируют, каким способом последние так лет триста История формировала нашу память».

Так, говоря о теории архитектуры, о построении американских городов, Шлипченко вспоминает и родной Киев, проводит параллели, приводит собственные воспоминания, опирающиеся на жизненные следы. В таком случае эта книжка и основательный учебник, и провокационная теория, которая должна активизировать теоретическую выучку украинской культурологии (к сожалению, culture studies как таких у нас ещенет или почти нет). Но это, кроме всего, книжка, которая составилась из собственных эмоций, переживаний от того, что архитектура родного города брошена на произвол судьбы, что память разрушена, уничтожен духовный мостик между теперешним и прошлым, а следовательно — и грядущим. Эти моменты «антропологизации» книжки Светланы Шлипченко, а собственно, ееэссеизации пошли только на пользу, они сделали это издание приятным для чтения и продуктивным для дальнейших размышлений, разбуженных любовью к своему жилью...

Как известно, во Львове идут дискуссии относительно реконструкции города. Неприемлемые для киевлян метаморфозы пережил Крещатик. В конечном счете, проблема сохранения архитектуры как источника национальной памяти — всегда одна из достаточно дискуссионных в мире. Каждый город имеет свою неповторимость, каждый по-своему относится к старине, к духу древности, сохранённому в камне. Припоминаю, как удивлен я был в Кардифе — городе, где сохранены здания, которым несколько сотен лет. И это не «музейные экспонаты», а жильегорожан и бизнес-центры: просто люди поставили новые стеклопакеты, заменили двери... Но мостовые остались те же, которые помнят, как в этих стенах раздавался смех прапрабабушек... Совсем иная стратегия сохранения памяти и создания новых сооружений в Нью-Йорке, городе, в котором в состоянии диффузии находятся представители всех цивилизаций. Об всём этом речь идет в исследовании Светланы Шлипченко «Записано в камені».

Эта книжка поражает глубиной проникновения в устоявшуюся музыку нашего мира — архитектуру, мемориальный комплекс Истории. Иногда обычное сооружение может рассказать подготовленному человеку значительно больше, чем отдельная монография. Шлипченко учит прислушиваться к музыке, остановленной в камне, слышать голоса пращуров и воспринимать здания как живые существа, имеющие свой цикл и ритм. Но также поражает и теоретическая осведомленность со структуралистскими и пост-структуралистскими подходами. Также стоит посмотреть и на базу источников — на 99 % это западные исследования, которых в Украине просто не найти. Эта книжка появилась как результат долговременной архивной работы в западных библиотеках.

В известной степени книжка революционная, она прокладывает к украинскому культурологическому пространству новые знания о материи строительства. Все это делает книжку новаторской, это своеобразная интеллектуальная провокация для Украины, способ выйти из тисков советской монотонной серости, которая ярко представлена в советских монументах и сооружениях, и почувствовать энергетику западного строительства, которое и в постмодерное время трепетно оберегает раритетную скульптуру прошлого, творя стратегию для новейших построек, чтобы новое не стало на прю со старым.

Для нас эта книжка очень актуальна: она приучает воспринимать здания как пространство исторического знания, а следовательно — бережно относиться к древности и сочетать новейшие веяния с духом прошлого. «Записано в камені» — это своеобразная энциклопедия строительства нового мира — европейского и американского...

Хочется, чтобы новым стал и украинский мир. А эта книга побуждает к формированию целостной стратегии дальнейшего развития архитектуры в Украине, предлагая архитектонику нового гуманитарного мышления. А архитектура, как убеждает исследование С. Шлипченко, — это прежде всего пространство гуманитарное, историческое, ценностное, ведь в ней высечено знание о культуре, то есть память.

Актуальность исследования заключается в актуализации острых вопросов, связанных с теперешними застройками, прежде всего речь идёт о столичных проблемах: «Мы определили, что одна из форм существования истории в урбанистическом пространстве — это форма исторического наследия. Сегодня мы, очевидно, как никогда раньше, осознаем, что прошлое (вопрос — насколько прошлое и история совпадают в нашем сегодняшнем представлениии...) — это дело достаточно неточное, податливое, а значит — открытое для использования (и манипуляций). То есть, сегодня нас прежде всего интересует природа и «механика» наших способов использования прошлого (будет ли это написание и легитимизация официальных версий истории, или политики сохранения-восстановления-репрезентации исторического наследия как легитимизация манифестаций коллективной памяти). Один из ключевых вопросов — что мы вкладываем в понятие исторического наследия, может ли такой перегруженный наслоениями значений, интенций и интересов термин, как историческое наследие, быть «устоявшимся» источником... для репрезентаций прошлого в нашем настоящем? Является ли этот источник неисчерпаемым, способен ли этот ресурс к обновлению? ...Ведь сегодня посетителям демонстрируется в буквальном смысле реплика, скажем, настенных рисунков пещеры Ласко, потому что оригинальное доисторическое искусство уже нельзя показывать именно по рассуждениям его сохранения для потомков. Правда, спрятанные под бетонной конструкцией по тем же резонам и с претензией на аутентичность остатки наших Золотых Ворот сегодня разрушаются, и мы рискуем потерять их навсегда именно из-за весьма своеобразного понимания идеи сохранения». Именно поэтому эта книжка должна быть путеводителем для тех специалистов, которые сегодня стремятся выстроить новую концепцию столичной архитектурной карты.

Шлипченко подытоживает: «Если мы взглянем на историю урбанизма, то вынуждены признать, что урбанистическое пространство всегда было и сегодня является местом репрезентации, и репрезентации памяти, в частности. Урбанистическая память в традиционных «театрах памяти» конструировала образ города, а это позволяло горожанину (тоже «маскулинная» конструкция) очертить свое прошлое и настоящее и позиционировать его в конкретной политической, социальной или культурной реальности (дом-как-город, город-как-дом — по Альберти). В свете этого урбанизм предстаёт своего рода практикой обобщения территориальных, этнических, идеологических, культурных или социальных моментов».