Август, жажда обобщений
Несколько дней назад, во время кулуарного общения в перерыве одного очень почтенного заседания известный культуролог и наблюдатель эпох обратил внимание собеседников на такое: «Видите, вот парнишка, который осенью девяностого сверг правительство. И как-то так все это...»
Фраза повисла в воздухе, тем более, что мы были призваны к продолжению нашей работы, а в следующий перерыв — признак сугубо национальной незафиксированности — уже возникли другие темы. Впрочем я, прежде всего как автор поэтической строки «якось так воно все у глибокій дірі», осмелюсь-таки представить себе, что понял, о чем собирался говорить наш выдающийся наблюдатель. Возможно, потому, что упомянутая им осень девяностого относится к самым любимым осеням, когда-либо пережитым мной. В частности и потому, что явила собой возможность другого образа Украины — внезапно и прекрасно-катастрофически оголились временные нервы, порочный круг разорвался и выяснилось, что вполне возможна молодая, красивая, динамичная страна. Смотреть в ближайшее будущее было интересно и радостно, и наш с вами теперешний девяносто восьмой год выглядел оттуда безумно привлекательно: «живи, Україно, цивілізована й вільна, в Європейському Союзі ти щастя знайшла». Нечто подобное мы должны были бы сейчас напевать или хотя бы насвистывать.
Однако не поется. Стихотворный размер не тот, да и ритм в целом, бытийный ритм, как всегда, иной, никакой Европе не соответствующий. Точнее, даже не ритм, а его отсутствие, или, как высказывается один из национальных героев, «аритмия».
Последствия ее уже вырисовываются. Находясь не так давно в Харькове, польский президент, кажется, сказал, что ему было бы весьма обидно, если бы украинские граждане вынуждены были для въезда в Польшу получать визы. Подозреваю, то бишь предчувствую, что сослагательное наклонение, к которому прибег Александр Квасневский, — это только фигура дипломатической риторики. То есть дело в общем решено и точки расставлены. Будем и дальше тешиться «многовекторностью» наших гроссмейстеров от внешней политики — итогом их неусыпных усилий будет это причудливое сооружение в пределах «СССР минус Прибалтика», в который раз противопоставленное остальному миру, — и новый железный занавес от того же таки остального мира по западной границе нашей с вами матушки. Занавес, правда, — учитывая новейшие технологии — может, и не железный, но впрочем все же занавес, граница, стена. До свидания, Европа, ты зря соблазняла нас своим праздничным мерцанием! — скажет на это последний украинский окциденталист и вытрет скупую сарматскую слезу.
Я далек от тайн большой (да и любой другой) политики, поэтому, чтобы разобраться со страной, в которой живу, вынужден прислушиваться только к внутренним эстетическим критериям. Проверять каждое окружающее явление на эстетическое качество. И я в который раз вынужден констатировать очередную волну «возвращения бывших», а следовательно и всего бывшего: способа мышления, вещания, управления этой страной. Феномен спикера, прокурора ли или кого-то еще «со старыми честными лицами» здесь отнюдь не является чем-то чрезвычайным. Но сама Украина, да и сами украинцы — хитроватые твердолобые крестьяне, по-
своему упрямые, по-своему коварные, непоправимо преданные светлому советскому прошлому, гордые своей руководящей деятельностью «в те славные годы» (такова уж эта неосознаваемая подлость эпохи!) — вот они опять заняли самые высокие кресла. Вот еще один виток нашей, такой своеобразной спирали развития. Это семь лет назад казалось, что им каюк. В конце концов, семь лет назад мы действительно были значительно моложе и могли себе позволить неоправданные надежды.
Бесспорно, с этими старыми добрыми лицами нам нечего делать в Европе. С этими — прибегнем к наблюдениям Оксаны Забужко — перхотью на пиджаках и складками на штанах. Свобода передвижения, бытийный достаток, сказочные пейзажи и невыносимая легкость — все это не дается просто так и ни коим образом нам не под стать.
Вот только иногда бывает очень жаль ту молодую и красивую страну, увиденную с начала девяностых.
