Бегство от попсы

Монографические фестивали для Украины не новость. Достаточно вспомнить цикл концертов минувшего сезона «Роман Кофман и его друзья». Однако именно на фестивале Владимира Крайнева, благодаря продуманно составленной программе, возникло особое смысловое пространство, богатое на подтексты.

Вначале об очевидном. Второй фестиваль Владимира Крайнева предоставил талантливым детям возможность выступить с оркестром перед многочисленной аудиторией. Для публики были расставлены приманки на все вкусы — участие в концертах самого мэтра и его друга Михаила Жванецкого, исполнение замечательных произведений классиков и великого нашего современника Альфреда Шнитке, доступные билеты (от гривни!). Все сработало. «Та самая попса таки загнала людей в филармонию», — констатировал на заключительном концерте (все они прошли с аншлагами!) Михаил Жванецкий.

Фестиваль по своей композиции напоминал музыкальные циклы миниатюр романтиков. Название «Владимир Крайнев приглашает...» перекликалось с многочисленными музыкальными приглашениями, популярными в Х1Х веке. Тематические концерты воспринимались как музыкальные зарисовки-размышления. Здесь были портреты Прокофьева и Рахманинова, размышления о совместимости гения и злодейства (концерт «Моцарт и Сальери»), диалог прошлого и настоящего. На концертах Крайнев совмещал различные сценические амплуа — солировал, играл в ансамбле, аккомпанировал. Слушатели постоянно ощущали присутствие музыканта, как ощущают читатели голос автора в его произведении. Чувствовалось, что со слушателем говорят о сокровенном.

Программа фестиваля была для Крайнева во многих отношениях автобиографичной: любимые Моцарт и Прокофьев, Рахманинов с его ностальгией, Первый концерт Чайковского, ассоциирующийся не только со знаменитым конкурсом, но и с украинской веснянкой, посвящение-концерт Шнитке, и, наконец, самое важное — выступления учеников.

Ученики играли так, как и полагается играть в их возрасте. За инструментом они словно рассказывали об азарте состязаний, делились желанием блистать мастерством, их переполняла жажда самоутверждения. Следует ли от детей требовать большего? Они через музыку решали проблемы своего возраста. Правда было и исключение. Ольга Кузнецова в концерте Антонио Сальери покорила естественностью, непринужденностью и великолепным ощущением

стиля исполняемой ею музыки.

В отличие от учеников, их учителя абсолютно не волновала техническая сторона выступлений. Его игра словно была пронизана наставлением: «Пассажи — это не повод для высказывания, а звуковое зрелище, фейерверк, рассчитанный на публику». В интерпретациях Крайнева виртуозные эффекты отошли на второй план, уступив место незамысловатым по фактуре, но классически стройным музыкальным мыслям. Однако подчеркивая простые интонации, Крайнев наполнял их таким эмоциональным напряжением, которое, должно быть, предшествует только взрывам, дающим жизнь галактикам.

Выступления Мастера с учениками напоминали о принятых в эпохи Средневековья, Возрождения и барокко цеховых традициях. Исполняя лишь часть произведения, Крайнев будто позволял дописывать своим ученикам начатые им музыкальные полотна, также как это делали великие художники-иконописцы. Таким образом Крайнев не просто заявил о своем пианистическом классе, но и художественно аргументировал это заявление в композиции фестиваля. Возник еще один смысловой пласт, связанный с традициями неоклассицизма.

В исполнении Владимира Крайнева полностью прозвучали только концерты Моцарта, Прокофьева и Шнитке. Между этими композиторами много общего. Все они писали музыку в стиле Моц-art. Их гениальность была признана современниками. Моцарт, Прокофьев и Шнитке умели смеяться. Однако если в творчестве Моцарта смех — парадоксальный сосед трагедии, то в творчестве Шнитке он ее неизменный попутчик. (Возможно поэтому, в контексте фестивальной программы выступление Жванецкого не воспринималось как нечто инородное и диссонансное.)

Последовательность имен Моцарт — Прокофьев — Шнитке в истории культуры рождает миф о грехопадении: Моцарта называли богом, Прокофьева — солнцем, Шнитке сравнивали с Адрианом Леверкюном, гением, которого соблазнил дьявол. Различен и образ детства, связанный с именами этих композиторов. Моцарт — гениальный ребенок, который пишет недетскую музыку. В музыке Прокофьева в мир детства через сказочные образы проникает зло. Шнитке воспринимается как гениальный взрослый, как ребенок кубики, складывающий свои произведения из стилей предыдущих эпох.

В программе фестиваля концерт Альфреда Шнитке не случайно оказался в точке золотого сечения. Сам Крайнев считает, что в этом произведении композитор выразил путь человека к Богу. И если учесть, что, по словам пианиста, хороший исполнитель во время своего выступления говорит со Всевышним, то фестиваль Крайнева приобретает смысл крестного хода, игры «всем миром». И как здесь не вспомнить предание о матросе, который во время кораблекрушения взял к себе на плечи мальчика, надеясь спастись в лучах его невинности...