Беспризорные «ангелы»

Инсценизация и постановка Артура Артименьева по одноименному роману Валерьяна Пидмогильного (1901—1937 гг.). Жанр спектакля определен как «иллюстрации к роману».

Достоин уважения уже сам выбор материала: блестящая киевская проза, которую еще никто не брался вывести на сцену. Артименьев, кажется, хотел сохранить во всей последовательности сюжет книги Пидмогильного, поэтому спектакль получился на три действия с двумя антрактами. Однако здесь есть ловушка, типичная для инсценизаций: чем старательнее «проходишь» книгу эпизод за эпизодом, тем поспешнее придется работать на сцене, чтобы уложиться в хронометраж обычного спектакля. Эта поспешность буквальна — актер Любомир Валивоц, который играет Степана Радченко, главного героя, в течение спектакля пробегает по сцене расстояние, наверное, не меньшее, чем от Подола до Университета, и назад. Иначе чем бегом, невозможно «отметиться» во всех эпизодах спектакля. Это движение подчеркнуто и сценографией Алексея Вакарчука — огромное колесо от парохода, символизирующее здесь «колесо истории» и в то же время намекающее на «белку в колесе». Впрочем, спортивная подвижность главного героя придает спектаклю динамичности и легкости, что важно для зрелища на целых три действия. Но поспешность в то же время приводит к эскизности и упрощению романа. Он в сценической версии напоминает поучительный рассказ М. Коцюбинского «Маленький грешник», где герой попадает в компанию плохих ребят. Но у В. Пидмогильного герой, прежде всего, попадает в плохую компанию к самому себе!

Это история талантливого эгоиста 1920-х, пытающегося любой ценой выскочить на гребень волны. Определенное упрощение есть и в том, что режиссер отождествляет Степана Радченко с самим Пидмогильным. В финале спектакля Радченко попадает под лопасти упомянутого колеса истории. То есть он, как и В. Пидмогильный, пополнил ряды жертв «Расстрелянного Возрождения». Хотя они вовсе не тождественны.

Радченко в романе — больше функционер, а не творец. В том и драматизм, что В. Пидмогильный угадал в Радченко не себя, а своего будущего убийцу. А театр настаивает на том, что Радченко — прежде всего литератор. Для убедительности он иногда выбегает на авансцену и что-то карябает на бумаге. Мол, я писатель, видите — пишу! А если бы он был дантистом, то что — должен был бы щелкать перед публикой гвоздодерами? Притом Любомир Валивоц играет действительно симпатичного парня, некоего простодушного «ангела», сбившегося с праведного пути в лабиринтах Города. Один из тех, кто сбил его с пути, — поэт Выгорский (актер Сергей Кучера). Эта фигура тоже упрощена. Если в романе он действительно оригинальный философ и поэт, то здесь — всего лишь беззаботный любитель пива, жизнерадостный клоун с улыбкой до ушей. Менее всего упрощены в спектакле две роли. Это, прежде всего, Тамара-Мусинька (актриса Инна Беликова) — в ней есть тот драматизм, который невозможно сыграть на бегу. Беликова как будто останавливает безумную круговерть и дает разглядеть свою героиню и посочувствовать ей. Так же драматична Зоська (актриса Кристина Микитин) — беспризорный «городской ангел», чей хрипловатый одинокий голос звучит тебе в ушах еще долго после спектакля.