Без иллюзий

Народный артист Украины, Шевченковский лауреат, ведущий актер Национального театра им. И. Франко, создатель Театральной компании «Бенюк и Хостикоев», известный киноактер и любимец публики отпразднует юбилей. Именинник решил не играть спектакль, а захотел задушевно поговорить со своими зрителями и коллегами о жизни, времени и о себе... Наша беседа с Анатолием Георгиевичем получилась в определенном смысле генеральным «прогоном» юбилейного моноспектакля, хотя, конечно, всего не рассказал, обещая для зрителей сюрпризы. Сценарий вечера существует, но как человек творческий и темпераментный Анатолий Хостикоев больше полагается на импровизацию, честно признаваясь, что не знает, куда его смогут завести воспоминания...

КАЖДЫЕ ДЕСЯТЬ ЛЕТ НУЖНО МЕНЯТЬ БУРКУ

— Анатолий, каждое очередное десятилетие у человека — этап, когда можно размышлять над тем, как прожил, чего достиг, о чем мечтаешь. С вас уже можно спрашивать по традиционной формуле смысла жизни «Построить дом, посадить дерево и вырастить сына». Как справляетесь с этими важными пунктами?

— У осетинов есть красивый обычай каждые десять лет менять бурку. Например, на прошлый мой юбилей приезжали мои братья из Осетии, подарили бурку и прямо на сцене во время поздравления ее вручили. На днях позвонили, пообещали приехать и новую бурку подарить... Я удивился, у меня же есть! «Э-э, — отвечают, — видно, ты забыл осетинские обычаи».

— Украинизировался!

— Нет, я осетин, родившийся в Украине.

— А вы пользуетесь той подаренной буркой, или она как музейный экспонат висит дома?

— Конечно пользуюсь! Кстати, бурка для кавказских народов есть символом дома. Когда в горах пасут овец, бурка их от холода спасает, от ветра, дождя, ею укрываются, как в доме, она теплая, из толстого войлока. Кстати, она — реальный вариант дома, так исторически сложилось, что бурка заменяет осетину дом во многом. Моя хранится у меня на даче и не остается без дела, я ею периодически пользуюсь. Очень рад, что приедут мои братья, а их подарок — бурка — это как новая надежда...

ВОСПИТАНИЕ — ЭТО ПОСТУПКИ, А НЕ СЛОВА

— С сыновьями у вас тоже порядок...

— Да, тут я план выполнил, у меня два замечательных сына — Георгий и Слава, они моя самая большая надежда. Когда Георгий был маленький, я ему говорил: «Ты — это я, поэтому я никогда не покину тебя, не умру, ты — мое продолжение и так мы будем жить в наших продолжениях из рода в род». Так же и Славке сейчас это рассказываю. Дети — самое важное, моя радость и большие хлопоты. Хочу, чтобы они были счастливы, чтобы у них сложилась жизнь и они нашли свою дорогу. Вот так, как, например, я себя нашел в свое время.

— А чем важным в воспитании вы делитесь с сыновьями, может, вспоминаете, что вам когда-то в детстве говорил отец?

— Дело в том, что мой отец практически меня не воспитывал, никогда не говорил: делай так или эдак. Весь его воспитательный процесс — это были поступки, а не слова. Он был очень мудрым человеком, жить по совести было его сущностью, и его поступки становились для меня примером: как должно быть, что в жизни верно. Его уроки я запомнил на всю жизнь. Отец никогда не повышал на меня голос. Он был спокойным и обстоятельным — настоящий осетин. Кстати, у меня нет его выдержки, я взрывной, бывает, могу сорваться, накричать. Тут я, наверно, больше в маму, она была темпераментной, заводной — настоящая украинка!

— Отец видел вас на сцене в спектаклях?

— Только в дипломном спектакле Театрального института им. Карпенко-Карого «Вестсайдская история». Отец рано ушел, в 59 лет, а мама видела меня потом в спектаклях, и бабушка тоже. Она была у меня колоритная, ростом два метра пять сантиметров, ее называли «мадам Хоменко-Большая медведица». Отец, чтобы угодить теще, стал учить украинский язык, надо было слышать, как он читал «Заповіт»... Папа был очень артистичный, он до войны начинал учиться актерскому искусству у себя на родине у выдающегося осетинского актера Владимира Тхапсаева, а уже здесь в Киеве у него было звание — «народный артист дорожной областной больницы № 2» (он играл в самодеятельном театре). В своей звездной роли в миниатюре «Хочу харчо...» отец очень выразительно повторял эту фразу, потому что так и разговаривал, как осетин с акцентом. Позже, когда Григорий Горин приезжал в Киев на премьеру «Кина IV», я рассказывал ему про эту роль отца и удивился, когда Горин сказал, что ведь эту миниатюру написал он... Вот так круг неожиданно сомкнулся.

— Ваш старший сын Георгий уже определился с профессией, он стал актером, а какие мысли у Славы, он продолжит династию?

— Я очень хочу, чтобы Слава пошел по этой дороге. Он с детства уже выходил на сцену в спектаклях, и я вижу, что ему это нравится. Сын любит пародировать, жанр ему легкий, он очень способный мальчик. Еще у него есть очень важная для актера черта — ответственность. Как-то на спектакле «Белая ворона» (у Славы роль вначале и очень важная) у него была температура под 40 (закончилось это скорой помощью после спектакля), но как он старался, из последних сил все чистенько сыграл. Он пошел на преодоление, понимая, что не может всех нас подвести, а был тогда совсем маленьким. Я как отец не пожалел сына, мы были партнерами, и нам пришлось пойти на актерскую жертву... У меня замечательные сыновья, они дружны, и я надеюсь, что они будут идти по жизни вместе.

— Ну а что с постройкой дома?

— Вообще дом для меня, если глобально, — это моя семья. Очень рад, что есть моя Наташа (актриса Наталья Сумская. — Ред.), которая все понимает, поддерживает, дает возможность мне чувствовать себя мужчиной и создает уют в нашей семье. Этот дом-семью мы построили и очень им дорожим. Кстати, реальный дом мне всегда хотелось построить, но это пока мечта...

— До следующей бурки есть десятилетие, так что успеете!

— Будем надеяться. А дерево? Сажал, правда, не очень они росли. Но я никогда не рублю деревьев, сок из берез не беру и вообще очень бережно отношусь к природе. Когда еду на дачу, ужасаюсь состоянию наших обочин, лесов, все в мусоре, захламленное, всегда стараюсь по возможности убрать, вывезти оставленные кем-то мешки с мусором.

ТЕАТР — ЭТО ГРАНДИОЗНЫЙ ОБМАН

— А что для вас театр — второй дом или просто место работы?

— Это не просто место работы, но отношение к театру разделяю на определенные периоды жизни — с возрастом оно меняется. Очень люблю театр, но если раньше говорил, мой театр — моя семья, то сейчас нет былой убежденности, приходит переосмысление, меняются ценности. Я безумно люблю своих партнеров, но со временем начинаешь понимать, что в театре люди просто собрались, чтобы выжить. А при таком отношении совершаются поступки, которые недопустимы в семье. Для того чтобы выжить, предаются человеческие принципы, надо «наступать» на чье-то горло. Если такое происходит в семье, это ведет к краху. В театре сейчас такое стало возможным, поэтому не считаю театр своим вторым домом, для меня — это место, где я себя творчески реализую. Это своеобразный дом иллюзий, где на три часа попадаешь в иную реальность, ведешь за собой зрителей, и это замечательно. Сюда мы все идем за иллюзиями. А репетиции? Это же вообще возможность спрятаться от многих проблем...С головой уходишь в работу. А вообще театр — это грандиозный обман. Чем талантливее ты обманываешь зрителей — тем ты лучше актер, чем больше людей поверит твоему обману — тем выше твой профессионализм. Искусство — ведь это эмоции, люди плачут, смеются, понимая, что это все неправда. В театр не идут искать ума-разума, сюда идут за эмоциями, сопереживаниями, а если и получить ответ, то не умом, а сердцем.

ТЕТ-А-ТЕТ С ПУБЛИКОЙ

— Свой юбилейный вечер вы назвали «Монолог. Автобиография». Почему монолог, а не диалог или, например, разговор?

— А с кем разговаривать на 60-летие? Только самому с собой. Вначале вообще не хотел делать никакого вечера, думал: кажется, уже все говорено-переговорено, но потом вдруг почувствовал, надо все-таки поговорить со своими зрителями. Дирекция театра предлагала сыграть спектакль, и «Грек Зорба» хорошо прозвучал бы на юбилее, но я решил пообщаться тет-а-тет с публикой. Почувствовал, что дальше, может, не будет такого случая для доверительного разговора со зрителем, а может, не будет желания или потребности, а на следующем юбилее будут совсем другие мысли о жизни. Хотя мы с Богданом Бенюком (коллега, друг, кум. — Ред.) дали друг другу обязательство, что в 85 лет сыграем «Швейка» и залезем на крышу вагона! Поэтому 60 лет — именно то время, когда, не впадая в маразм, можно вспомнить, с чего все начиналось, и поговорить о том, что волнует сегодня. Юбилей пройдет, но жизнь не останавливается, я надеюсь и дальше работать, любить, творить!

На вечере определил важные для себя темы разговора, буду петь, играть на баяне, показывать отрывки из спектаклей, вспомню режиссеров, учителей, коллег, но куда меня заведет монолог — не представляю!..