Бржетислав РИХЛИК: «Лишняя бумага вредит творческой работе»

Одну из последних пьес Вацлава Гавела (1936—2011 гг.) — известного драматурга, диссидента, правозащитника, государственного деятеля, последнего президента Чехословакии и первого главы государства Чехия — поставил на Камерной сцене Национального Театра им. И. Франко его соотечественник, режиссер Бржетислав Рихлик. Напомним, сейчас в Украине проходит «Год Гавела», а 5 октября мировое сообщество будет отмечать 80-летний юбилей этой незаурядной личности.

«Санация» — трагикомедия, которая высмеивает бюрократическую напыщенность и разрушение естественного человеческого мира. Действие разворачивается в старинном замке, в котором живут архитекторы. Получив задание урбанизировать старые районы города, они становятся заложниками не только некомпетентности власти, но и собственных амбиций, неосуществленных желаний, укоренившихся в подсознании страхов. Между тем жанр пьесы выходит за пределы «производственной», потому что главная ее коллизия — все же любовь...

Разговор с известным чешским режиссером мы начали с того, как Бржетислав Рихлик познакомился с Вацлавом Гавелом.

«МЫ, МОЛОДЫЕ АКТЕРЫ, ВОСХИЩАЛИСЬ ЛИЧНОСТЬЮ ГАВЕЛА»

— До знакомства с Гавелом я знал его как человека-легенду, — говорит Б. РИХЛИК. — Напомню, во времена Пражской весны он призывал к введению демократического общества. После жестокого подавления реформ военным вторжением странами Варшавского договора в 1955 г. Вацлава наказали запретом на публикации, и он стал одним из самых известных диссидентов, критиков режима. Гавел защищал права политических узников и стал соучредителем и одним из первых спикеров гражданской инициативы по защите прав человека «Хартии 77». Его знали в мире, но за эту политическую деятельность Вацлава почти на пять лет лишили свободы! После начала «Бархатной революции» в ноябре 1989-го В. Гавел стал одним из основателей антикоммунистического движения «Гражданский форум» и вскоре был избран президентом Чехословакии.

В начале 1980-х, когда состоялись наша первая встреча, Вацлав Гавел отбывал свой самый длительный срок, который получил в 1979 году по обвинению в «покушении на интересы республики». Однако в феврале 1983 года его выпустили под домашний арест, поскольку из-за воспаления легких у него возникли серьезные проблемы со здоровьем, и власть испугалась, чтобы он не умер в тюрьме. Итак, в начале 1983 г. Гавел оказался на свободе, и одна моя знакомая привела его к нам в театр, где я тогда работал актером. Это был небольшой авангардный авторский театр из Брно, который временно гастролировал в Праге. После представления Гавел остался с нами, и мы пробеседовали всю ночь! Нас, молодых актеров, завораживала его личность. А мы, в свою очередь, были интересны Гавелу — он очень радовался, что за те годы, пока находился за решеткой, в Чехии появилась новая театральная культура. Таким образом, он начал регулярно приходить к нам в театр, и наши отношения со временем превратились в дружественные. Когда Гавел стал президентом, то наш завлит, с которым я дружил, даже стал на два года его советником...

— В те времена пьесы Гавела шли на Родине?

— Никакие его произведения не ставили и не издавали! Прочитать Вацлава Гавела можно было только в самиздате. В октябре же 1988-го два театра из Брно подготовили уникальный проект журнала «Розразил» (№1/88, «О демократии»). В него вошел текст пьесы Гавела «Завтра мы начнем», которую мы поставили. Однако всего лишь пять-шесть человек во всей Чехословакии знало об этом, автором на афише значился Петр Ослзли, завлит театра «Гуска на веревке». Вацлав Гавел тогда был врагом режима номер один. Между тем этот спектакль мы играли в больших помещениях, тысячи зрителей его увидели, прежде чем наша тайная полиция после двадцать первого показа его запретила — власть подозревала, что там мог быть и текст Гавела. Нам выдвинули ряд обвинений в нарушении Конституции и законов государства. Одно из обвинений касалось того, что мы будто бы топчем на сцене государственный флаг. Но наши адвокаты через суд сняли эти обвинения. Так что мы отстояли спектакль и продолжали его играть. Собственно, же тогда, в 1987 году, Вацлав Гавел и написал свою «Санацию», в которой присутствует атмосфера того предреволюционного времени.

— Известно, что власть часто портит людей. Интересно, став президентом, В. Гавел очень изменился?

— Люди такого типа, как Вацлав, не подвергаются каким-либо радикальным изменениям, пройдя через искушения власти. Скорее, менялось окружение, в котором он существовал. Гавел был очень ответственным человеком, и вся эта ситуация с президентством подрывала его здоровье. Поэтому он очень радовался той мысли, что скоро, после окончания президентского срока, всему, что связано в его жизни с политической деятельностью, наступит конец. И тогда он опять сможет писать, будет работать, например, в каком-то небольшом театре завлитом. Но это были напрасные мечты, он на то время стал очень известным в мире благодаря своей международной политической деятельности. После завершения президентского срока В.Гавел успел написать всего одну пьесу — «Отход», которую смог экранизировать, осуществив таким образом свою мечту. Что же касается меня, то я присутствовал на праздновании его 75-летия, которое состоялось незадолго до его смерти. За полгода до этого Вацлав пригласил к себе своих друзей (писателей Людвика Вацулика и Ивана Климу, а также меня), чтобы попрощаться, в предчувствии близкой смерти — он на то время очень болел, пережил рак, да и годы в тюрьме не лучшим образом отразились на здоровье...

«НОРМАЛЬНЫЕ ЛЮДИ РАДУЮТСЯ ТОМУ, ЧТО ЧЕХИЯ В ЕВРОСОЮЗЕ И ЧТО ЕЕ ЗАЩИЩАЕТ НАТО»

— Почему вы решили поставить именно пьесу «Санация»?

— Кроме того, что мне эта пьеса нравится, на ней остановился и переводчик Юрий Винничук. «Санация» (хотя она написана в определенный исторический момент, связанный с изменением общественно-политической системы) является вневременным спектаклем. Она рассказывает о манипулировании сознанием людей со стороны власти, о том, как власть ломает талантливых людей. О революции, которая не состоялась так, как ее задумывали, о нереализованных идеалах этой революции, об эйфории и отчаянии, разочарованиях, которые приходят им на смену. «Санация» является наиболее чеховской из всего драматургического наследия В.Гавела — это также пьеса о любви и измене, о романтизме, надеждах юных и об усталости, ненависти пожилых...

— Как сегодня относятся к политическому наследию Гавела в Чехии?

— К сожалению, многие позволяют себе пренебрежительное отношение и к деятельности В.Гавела, и к нему самому. Это можно видеть даже среди его последователей, таких, как Вацлав Клаус, Милош Земан. Эти нарцистические типы пытаются дистанцироваться от «эры Гавела», будто они к ней и не причастны. Нормального объяснения этому я не нахожу, причины вижу именно в болезненной самовлюбленности этих людей. В их комплексах, в зависти к популярности Гавела, которой нет у них самих. Например, современного нашего президента Милоша Земана никто на Западе не уважает, с ним общаются только китайские лидеры и россиянин В.Путин.

— А как чехи оценивают путинскую агрессию относительно Украины?

— Большинство нормальных людей, на которых не влияет российская пропаганда, адекватно оценивают ситуацию. Обычно есть такие, кто из-за страха перед войной считает, что от нее их защитит Путин. Но нормальные люди радуются тому, что Чехия в Евросоюзе и что ее защищает НАТО. Правительство наше осудило оккупацию Крыма, поддержав санкции против России. Наши государственные деятели часто бывают в Украине, кое-кто даже собирается на премьеру «Санации».

«У ВАШИХ АКТЕРОВ БОЛЬШОЙ ТВОРЧЕСКИЙ, ЭМОЦИОНАЛЬНЫЙ ПОТЕНЦИАЛ»

— Как вам работается с украинскими актерами?

— Я и ваши актеры ощущаем разницу двух культур — чешской и украинской. У ваших актеров большой творческий, эмоциональный потенциал, они очень талантливы. Конечно, они чувствуют разницу в стиле работы. Например, для них необычно, что в будущем спектакле присутствует не одна театральная поэтическая манера. Одни сцены нужно делать — как у Чехова, другие — как у Шекспира, а есть такие, где вообще не нужно ничего играть, необходимо просто быть самим собой... Ваши актеры работают вдохновению, быстро учатся и справляются с теми творческими заданиями, которые я перед ними ставлю. У наших актеров больше самостоятельности во всем, даже в подборе костюмов, реквизита, не говоря уже о том, что они активнее продуцируют творческие идеи. Я понимаю, что контраст чувствуется не только ввиду разницы культур, но и из-за того, что это большой, Национальный театр. А я привык работать в маленьких театрах, где актеры более инициативны. Кроме того, я столкнулся с такой особенностью украинского менталитета, когда все делается дольше. Ну, и, конечно, срабатывает еще, вероятно, советское бюрократическое преклонение перед документами, перед бумагами. Там, где у нас стоит всего лишь о чем-то попросить, здесь нужно писать, издавать приказ. За всю свою жизнь я не писал столько бумажек, как здесь. Я даже вспомнил рассказ русского писателя Льва Лунца, который написал рассказ в духе Кафки именно об этом поклонении бумагам. Его герой, бюрократ, мечтал о том, чтобы самому стать бумагой, на которой начальник что-то будет писать. И он, действительно, однажды утром превратился в лист бумаги, который начальник использовал в туалете. Итак, вывод напрашивается простой: лишняя бумага вредит творческой работе! Однако мы преодолеваем все наши расхождения в подходах к делу. Поэтому, надеюсь, что украинскому зрителю понравится наша «Санация».