Человек баланса...

Дирижер — одна из самых известных и в то же время самых загадочных профессий в мире. Немногие из нас могут представить, каким образом странные иероглифы из нотной тетради превращаются в прекрасную музыку. И как один человек, с помощью маленькой палочки, может направлять игру десятков, а то и сотен музыкантов, превращая несогласованную какофонию в настоящее искусство. Но в этом нет никакой магии. Нужны лишь настойчивый труд, часть таланта и уверенность в себе.

Сегодня наш разговор с талантливым украинским дирижером новой волны Юрием ЛИТУНОМ, который с февраля 2019 работает в Национальном заслуженном академическом симфоническом оркестре Украины регулятором группы гобоев, а также выполняет обязанности ассистента главного дирижера. Он также успел поруководить оркестром в Китае. О месте камерной музыки в современном мире, особенности профессии дирижера, состоянии музыкального образования в Украине он рассказал газете «День» в своем дебютном интервью.

«ТО, ЧТО ДАЕТ ДЕСЯТИЛЕТКА, — ТРУДНО ПЕРЕОЦЕНИТЬ»

— Вы родились в семье музыкантов. На каких инструментах играли родители и как они повлияли на вас?

— Мама рассказывала, как я еще с колыбели слушал игру папы на тромбоне. Тогда мы жили еще в общежитии, в одной комнате. Папа учился в Киевской музыкальной консерватории, но закончил вуз уже во Львове, потому что нужно было работать, а в Киеве не было заочного отделения. Он был одним из лучших студентов, его взяли после третьего курса Черновицкого училища. Мама играет на скрипке и до этого времени преподает в музыкальной школе в г. Сторожинец Черновицкой области. Уже много лет она заслуженный учитель, имеет много премий, достижений. С 12 лет меня отдали во Львовскую десятилетку (Львовская средняя специальная музыкальная школа-интернат им. С. Крушельницкой). Конечно, мне не хватало домашнего уюта, ощущения семьи, но это компенсировалось тем, что в этом возрасте постепенно закаляется характер. Все способности легче даются ребенку, когда он уже начинает осознавать себя. Трудно переоценить то, что дает школьное образование (десятилетка). Сразу видно музыканта, который учился в десятилетке, — это люди, которые посвятили себя музыке и не представляют себя без нее.

— Что самое важное для ребенка, который в будущем хочет стать музыкантом?

— Без таланта сколько ни работай — будет трудно. Конечно, можно брать усидчивостью, но это уже будет насилие. Талант — это Боже провидение, когда человек имеет способности заниматься музыкой и получает удовольствие. Я очень благодарен своему учителю игры на гобое — Льву Мироновичу Закопцу. Сейчас он директор Львовской средней специальной музыкальной школы-интернат им. С. Крушельницкой. Тогда же он был всего лишь старшим преподавателем гобоя, но все время вдохновлял: то ли концерт класса, то ли мы готовимся к конкурсу в Беларуси, Польше, Украине, или выступаем с симфоническим оркестром в Черновцах, Львове, Киеве. Я учился у него с пятого класса. Леонтий Миронович был для нас и как отец, и как тренер — все время чувствовали его поддержку.

Есть случаи, конечно, что человек не с детства занимается музыкой, например, Рихтер, он с 18 лет профессионально начал заниматься. Однако сейчас, чтобы чего-то достичь, нужно, возможно, и не заниматься, но быть в музыкальной сфере. Лично я занимался с пяти лет, сначала это была обычная музыкальная школа в Сторожинке, после чего меня перевели во Львов. Помню, всегда был чудаком, потому что все идут на футбол или другие интересные занятия, а я — в музыкальную школу. Каждый день имел сольфеджио, фортепиано, музыкальную литературу, специальность (по нескольку раз в неделю). Потом я поступил во Львовскую десятилетку, где все такие, как я, с инструментами, например, ученик выходит в коридор и играет. Это никого не удивляло. Когда попадаешь в такую атмосферу — это уникально!

«СОПИЛКА — ЛУЧШЕЕ НАЧАЛО ДЛЯ ДЕТЕЙ, КОТОРЫЕ ПЛАНИРУЮТ ИГРАТЬ НА ДУХОВЫХ ИНСТРУМЕНТАХ»

— Вы закончили Львовскую государственную музыкальную академию имени Н. Лысенко по специальности гобоист и дирижер духового оркестра. Почему вы выбрали гобой?

— Мне было 12 лет, что я мог выбирать? Помню, когда в 1993-ом приезжал мой учитель со своим учеником в Черновцы, я с папой поехал на концерт, где исполнялся хит для гобоя Концерт Бах-Марчелло (все знают эту композицию, Марчелло написал, а Бах обработал). Я до этого никогда не слышал и не видел гобой. Мне инструмент очень понравился. И впоследствии меня отдали на гобой. До этого я играл на сопилке шесть лет. Сопилка — лучшее начало для детей, которые планируют играть на духовых инструментах (флейта, труба, гобой, кларнет и так далее). Сопилка — легкодоступный  инструмент, и сама техника очень подобна к гобою. Например, во Львове сопилку даже преподают в консерватории и можно получить высшее образование по этой специальности. Играя на сопилке, я уже был лауреатом областных конкурсов. Нужно было только освоить другую аппликатуру, и через полгода я получил первую премию в Барановичах (Беларусь).

«КАЖДЫЙ ДИРИЖЕР ДОЛЖЕН ПОИГРАТЬ В ОРКЕСТРЕ, ЧТОБЫ ПОНЯТЬ ЭТОТ ОРГАНИЗМ ИЗНУТРИ»

— Когда вы впервые задумались о карьере дирижера?

— Когда я учился во Львове. Все духовики в музыкальных академиях имеют занятия по дирижированию. Мне повезло, потому что занимался у одного из лучших дирижеров Львова — Романа Павловича Филипчука. Это очень глубокий философский человек. Мне тогда было странно, что все духовики занимаются дирижированием, а струнники нет. Возможно, это связано с тем, что камерные оркестры могут играть без дирижера. Роман Павлович учился у основателя галицкой дирижерской школы Николая Колессы, а также у него учился Стефан Турчак (он считается лучшим дирижером Украины всех времен). Роман Павлович сказал мне: «Юрчик, вам нужно идти дальше». Во Львов я не поступил. Это был последний год, когда образование дирижера еще было бесплатным (сейчас учебы стоит около 40 тыс. в год). Я знал, если не сделаю сейчас, то позже будет труднее. А в следующем году без проблем поступил в Киев, где попал в класс профессора, народного артиста Украины, лауреата премии Т. Шевченко — Владимира Федоровича Сиренко. Именно он помогал делать первые практические шаги сотрудничества с оркестром. И даже сейчас, уже по окончании и Академии, и ассистентуры-стажировки, Владимир Федорович всегда поддерживает метким советом. Для меня он пример во всем!

— Быть дирижером сложнее, чем музыкантом-исполнителем?

— Я часто играю в оркестре, для меня это как дышать. Считаю, что каждый дирижер, даже если он играет не на оркестровых инструментах, например, на фортепиано, должен поиграть в оркестре, чтобы понять этот организм изнутри. Когда я дирижирую — я другой человек. Когда же сижу в оркестре — должен быть в балансе, как частица организма. Потому что имею свою нишу и ответственность. Для меня в оркестре не сложно играть, потому что имею опыт. С дирижированием все иначе. Я видел, когда одинаковую программу играет Национальный симфонический оркестр Украины, но с разными дирижерами — и это два противоположных результата.

О МУЗЫКАЛЬНЫХ ПОЛЕТАХ

— Мы — музыканты, которые играют сугубо на акустических инструментах, нас сызмальства учат правильно извлекать звук, он должен быть приятным и округлым, еще и с точной интонацией. Над каждым звуком идет работа. Далее происходит связь между ними, построение фразы (куда направляется мысль, где находятся опорные точки), место этой конкретной фразы в общем контексте, форме произведения.

Акустический инструмент нуждается в акустике, определенном зале. Раньше старинная музыка была сугубо камерной музыкой. Сейчас осталось понятие камерного оркестра — это сугубо струнный оркестр без духовых. Камера с итальянского — это комната. Музыка игралась небольшими коллективами, для определенных графов, то ли герцогов, у них не было специальных музыкальных залов, но были большие комнаты с высокими потолками и каменными стенами. В середине ХХ в. Баха исполняли по 200—300 человек огромными составами, чтобы подчеркнуть его монументальность. Во времена Баха исполняли эту музыку всего 20—30 музыкантов (максимальный оркестр Баха — 18 человек). Идеальная акустика возможна тогда, когда музыкант играет на сцене и звук от инструмента наполняет зал, отражается от конца или от верха, от боков и летит обратно к музыканту. Он сидит на своем месте и слышит весь оркестр, а не только музыкантов, которые сидят рядом.

Есть понятие баланса, музыкант не может играть громче или тише. Если у него важная линия — не имеет права исчезнуть. Если неважная — не имеет права никого перебить. Чем полезно заниматься в комнате? Все недостатки слышны (интонация и тембр хорошо контролируются). Но есть понятие «полетности», звук должен заполнить пространство. Например, скрипки Страдивари ценны тем, что одна скрипка может соревноваться с целым оркестром почти на равных. У нее есть специальные частоты, когда она будет играть в нашей комнате, она будет обычная скрипка. Но когда она попадает в акустические условия и специальные частоты, которые в ней заложены и ее звук летит, акустика его усиливает. Оркестр может реветь, а скрипка будет слышна подобно вокалу. В Харькове уже построили два концертных акустических зала — органный зал с новым органом из Германии и зал для симфонического оркестра. Это безумные средства, но кто-то понимает, что это нужно. В Киеве пока еще с этим проблема.

— Что для вас означает профессия дирижера.

— Дирижер — это человек баланса. Не просто лидер, а музыкальный лидер, который слышит и знает само музыкальное произведение. Из своего опыта скажу, что иногда мне трудно, потому что когда ты слышишь в голове что-то идеальное, а на практике несоответствие этому, начинаешь раздражаться. Мудрые дирижеры делают все постепенно. Как  говорил один великий дирижер: «Нельзя обижаться на оркестр, они, как маленькие дети». Очень часто можно увидеть хорошего дирижера, но как музыкант он не тонок. Публика это может воспринять, а тонкий слушатель заметит, и музыка его не растрогает. А если не трогает — то зачем эта музыка? Поэтому одна из задач дирижера — передать публике состояние, в котором находился композитор. От дирижера зависит все настроение. Когда половина оркестра экономит силы, а половина — хочет музыцировать, и если дирижер тоже будет 50/50, ничего не будет. Он всегда должен анализировать, дать рецепт (как врач), тактично сказать пожелание. Все музыканты считают наш оркестр одним из самых комфортных в Киеве. Наш руководитель Владимир Сиренко уже 20 лет является импульсом оркестра, я учусь, когда наблюдаю, как он ведет себя и рассчитывает все усилия, направленные на концерт. Он имеет свою стратегию, как архитектор, понимает, как все складывается. Причем, многое делается без слов.

О МУЗЫКАЛЬНОМ ОПЫТЕ

— Чем для вас является музыка?

— Всем известно, что музыка развивает мозг. Оба полушария мозга заняты, и задачи у них разные: левое рациональное полушарие отвечает за правую руку, а правое творческое — за левую. Руки все время взаимодействуют, и образуются новые взаимосвязи, так называемые мостики между полушариями. Поэтому ничего так легко не развивает мозг, как музыка — наслаждение для уха и структуризация мозга ребенка.

Я год работал дирижером в Китае и имел интересный опыт. Были приглашены музыканты из десяти стран, среди которых — Украина, Беларусь, Казахстан, Азербайджан, Россия, Узбекистан, Монголия, Сербия, Эквадор. По сути, это был молодежный состав постсоветских стран. Китайцы очень хотели сделать оркестр из иностранцев. У них это считается престижным. Оркестр был создан при колледже искусств, чтобы оркестранты еще и преподавали.

Также имел замечательный опыт во Львове, работая семь лет в австрийско-украинском проекте, который и на сегодняшний день является успешным. Организация концертов проходит в лучших залах Европы — Берлинская, Мюнхенская филармонии, филармонии в Осло, Копенгагене, Барселоне, вся Германия, Франция, Швейцария, вся Скандинавия. У меня была возможность поиграть в лучших залах мира, которые построены по строгим акустическим канонам, и когда на сцене большой оркестр, то вибрации каждого из них усиливаются акустикой и буквально пронизывают все окружающее пространство. Музыка — это гармония! Даже сочетание двух звуков несет в себе четкие частотные взаимопропорции, а представьте, когда множество звуков сочетаются в партиях 60 инструментов!

Сейчас в Китае достаточно популярны музыкальные уроки. Музыка воспринимается как часть общего развития ребенка. Очень нужны не столько даже оркестры, как преподаватели. У меня была возможность там остаться (я даже вещи оставил), но так сложилось, что вернулся в Украину, и думаю — к лучшему.

В Японии приглашают наших музыкантов из Национальной оперы и Национальной филармонии. Они очень ценят культуру, у них есть концертные залы, техника.

— Классическая музыка — для вас это основное направление?

— Да. Хотя мы играем разную музыку. Особенно я люблю старинную музыку, барокковую, классическую. Вроде банально, но мой любимый композитор Моцарт. Не из-за того, что он общепризнанный гений. После Моцарта уже столько написали, но то, что он мог написать на простом языке, немногим удалось всеми нынешними средствами. На то время оркестр был меньше и возможности инструментов были меньше, музыкальный язык и средства на другом уровне. Чайковский сказал: «Была музыка до Моцарта и после». В его музыке одновременно есть и улыбка, и слезы. Также люблю Баха, который вообще стоит отдельно. Это величина всех величин.

— Где вы сейчас выступаете?

— Сейчас я ассистент главного дирижера Национального симфонического оркестра Украины. Отметили юбилейный сезон — 100 лет оркестру, играли почти  в каждом областном центре. Даже выступали в Мариуполе, Кривом Роге, Северодонецке, потому что Луганская филармония перенесена туда.

Очень понравилось выступать в Австрии. Там образовалась своеобразная смесь немцев и славян, люди подобны нашему менталитету. Красивый был концерт в Линце. Как музыкант-оркестрант мне нравилось выступать в Скандинавии (Норвегии, Дания, Швеция). Считается, что эти народы холодные, северные, но там очень тепло принимают. Достаточно сложно в Германии, потому что высокая культурная традиция. Наш оркестр — один из самых старых, и так, как он умеет заполнить зал теплым бархатным звучанием — никто не может.

В этом сезоне наш оркестр дважды поедет в Америку. Два года назад мы уже были там с насыщенной программой — 44 концерта в США и один — в Торонто.

— Расскажите о своих творческих мечтах.

— Я хотел бы приложить все усилия, чтобы в нашей стране музыка, как часть культуры, была на наивысшем уровне. Потому что часто люди даже не знают, как выглядят музыкальные инструменты. Верю, что у нас хватит силы духа поверить в себя, чтобы было желание жить и работать в Украине. Это возможно совместными усилиями. Мы все имеем, потому что наши таланты ценятся по всему миру.