Чернигов «лакомится» абсурдом

Драматургия абсурда, которая заполонила мир в середине прошлого века и заметно отражается в современном театре, в Украине широкой огласки не обрела. Слишком конкретными, углубленными в быт и философию позитивизма были и есть украинцы. Теперь, для того, чтобы воссоздать на сцене нашу во многом абсурдную действительность, театр должен обратиться в частности и к этому, парадоксальному типу драматургии, в которой невероятное становится реальным, люди превращаются в носорогов или в стулья, ожидание становится действием, а королевство тает, как кусочек рафинада.

Эти парадоксы нужно еще уметь поставить, смочь сыграть и осмелиться воспринять. Понимать не всегда получится. Если зритель привык к созерцанию на сцене жизненно-бытовой истории, он может растеряться, даже возмутиться непониманием того, что видит. Черниговский зритель практически не смотрел спектаклей эстетики абсурда, но на премьере «Стульев» Э.Ионеско в областном Молодежном театре был тихо сосредоточен и удивленно ловил мысли персонажей.

Начинающий режиссер Евгений Сидоренко грамотно и на удивление образно подошел к драматургии классика абсурдизма. Два черных силуэта стариков — женщина (Юлия Матросова) и мужчина (Роман Покровский) — спиной к зрителям начинают что-то бормотать, просить, требовать, цепляться друг к другу. Что-то совершенно будничное и, в то же время, непонятное. Они часто касаются, садятся на колени другому, пихаются на стуле, сползают по ногам. Но это взаимодействие является сильным выражением отчуждения, одиночества вдвоем, пустоты прожитой жизни.

Киевский архитектор Татьяна Магура, которая мыслит пространственно, превращает миниатюрную сцену Черниговского молодежного на путаницу отрывков памяти, подсознания. Полупрозрачные подвижные плоскости с проекцией литографии бесконечной лестницы, которая никуда не ведет, нидерландского графика М.К. Эшера создают фантасмагорический мир конца жизни, цивилизации и сознания. В эту мнимую вселенную приходят приглашенные стариком фантомные «гости». Им хозяева выносят разномастные стулья, которые в конечном итоге заполняют всю сцену. Старики ударяются о них, ползают между ними, аж пока не появляется «император», которому места не хватило, и его приглашают устроиться в конце зрительского зала (107 мест). Это дает возможность прекратить суету на сцене. Старуху тактично убирают в полусвет, а Старик (Р.Покровский) обращается к «императору», то есть к власть предержащему, а вернее к нам с речью, которая продолжается почти всю вторую половину спектакля. Он замер на месте, как будто памятник человеку, или даже человечеству, и от имени человечества, от нашего имени, говорит горькие и правдивые истины о жизни, о власти, о действительности. Его речь легко разобрать на выразительные сентенции, на лозунги, на памятные реплики. Над ними стоит думать. Вопреки и... благодаря абсурду.