«Дирижер в театре управляет всем...»

Речь идет о III Международном конкурсе дирижеров имени знаменитого украинского маэстро Стефана Турчака (он должен был пройти еще в 2014-м, но несколько раз по разным политико-экономическим причинам откладывался) и постановке фольк-оперы «Когда цветет папоротник» нашего современного классика Евгения Станковича во Львовской национальной опере (премьера произведения планировалась в 1978 году во Дворце «Украина», но после генеральной репетиции была запрещена коммунистической властью — как стало известно позже, из-за того, что кремлевские бонзы испугались слишком откровенной и сильной национальной ноты произведения).

Впечатления о знаковых художественных событиях наша газета писала в №222 («Магия и харизма дирижера») и №229 («Папоротник» расцвел... зимой и через сорок лет!»).

«День» побеседовал с непосредственным участником обеих акций — одним из ведущих украинских дирижеров Владимиром СИРЕНКО.

«ВРЕМЕННАЯ АРКА»

— Пан Владимир! Начнем с постановки фольк-опери «Когда цветет папоротник». Уникальным является сам факт того, что она наконец обрела сценическую жизнь. А поскольку вы не раз исполняли фрагменты этой музыки, осуществляли записи (под вашим руководством произведение впервые прозвучало полностью в концертном варианте на фестивале «Музыкальные премьеры сезона-2011»), то логично, что именно вас пригласили быть дирижером-постановщиком этого спектакля. Каковы ваши личные впечатления от того, что получилось?

— Вроде бы простой вопрос... Что-то вышло! А что именно, это это вы, — слушатели, музыковеды должны говорить, потому что мы (я имею в виду постановщиков) — люди заинтересованные, здесь объективности с нашей стороны нет.

— Я многократно слушала отдельные номера оперы в концертах, записи, присутствовала на премьере ее концертного исполнения с Хором им. Г.Веревки (это было поразительно!). Должна признать: сугубо музыкально, темброво, интонационно это вышло, словно два разных произведения!

— Правильно! Есть две редакции. Первая — оригинальная, та, что задумывалась от начала и была сделана для Хора им. Г.Веревки: это народные голоса, тональности, которые подходят для них и выявляют все их звуковые преимущества... Академический хор в этих тональностях вообще не звучит! Анатолий Авдиевский (светлая ему память!) ввел в народный хор группу академических женских голосов, что дало возможность значительно расширить репертуар и тембровые возможности хора в целом.  А здесь — вторая редакция для академического хора. Были повышены тональности в тех частях, где задействована женская группа хора, потому что там, где поют мужчины, в этом не было потребности. Особенно изменилась картина «Купало». Конечно, академический хор не может петь в такой манере, как народный, грудным пением. Так что ясно, что колорит вышел иной. Но музыка — абсолютно та же. Поэтому к этому так нужно и относиться: как к двум разным самостоятельным редакциям.

— Редакцию делал Евгений Станкович?

— Да! Была несколько изменена оркестровка в связи с повышением тональностей хора, а также хоровая аранжировка. Мы включили из первой редакции три сольных сцены Нины Матвиенко. Пригласили ее к участию в премьерных показах. Это своего рода временная арка между первой постановкой и нынешней. В дальнейшем тональность этих сцен будет поднята, и будут петь академические солистки Львовской оперы, как предусмотрено во второй редакции произведения. Что касается опуса в целом, то это номерная структура, где каждый номер имеет название. Евгений Станкович, как симфонист, объединил их с помощью принципов симфонического развития. Это, в частности, система лейтмотивов, которая цементирует всю музыкальную ткань. Но режиссер-постановщик спектакля Василий Вовкун попросил разрешения у автора сделать так, чтобы первое действие было сугубо купальское...

— То есть он изменил порядок действий?

— Не совсем. В оригинале первая часть казацкая — героика, вторая купальская, а третья — она идет всего 20 минут, там такие номера: «Байда», «Морозенко», большой гопак, «Благослови, земле» и финал. Василий Вовкун первое и третье действия — героику — объединил в большое второе действие.

«ЧЕМ ЯВЛЯЕТСЯ МУЗЫКА В МУЗЫКАЛЬНОМ ТЕАТРЕ?»

— И увертюра появилась...

— Ну, это, скорее вступление к опере. Там музыка Казачка из балета Евгения Федоровича «Ночь перед Рождеством», только тему трех пьяных кумовьев мы заменили на лейтмотив Майдана Запорожской сечи — главный в опере.

— Это было вызвано сугубо постановочными потребностями?

— Да! Люди заходят в зал, их нужно настроить на действие. Другие отличия не являются принципиальными. Потому что, скажем, в 2010 году Олег Николаев в Днипре осуществил постановку балета «Колыбель жизни» на музыку фольк-оперы «Когда цветет папоротник». Там он вместе с дирижером Юрием Пороховником более свободно повел себя с текстом — были переставлены номера, сделаны купюры, а также появилась музыка Станковича из других произведений. Ту постановку я бы назвал «на тему «Цвета папоротника», хотя Евгений Федорович такой лояльный автор, который позволил это.

ФОТО ПАВЛА ПАЛАМАРЧУКА

Что касается первоосновы, то я бы хотел поговорить о следующем. Мы часто забываем о том, чем является музыка в музыкальном театре? Иногда в статьях, радио- и телепередачах за разговорами о свете, костюмах, декорациях теряется первооснова, первоисточник, а именно — музыка! Грамотный режиссер всегда отталкивается от музыкальной структуры, от нее выстраивает сценическую драматургию. И потому, когда пишут, что в определенном спектакле оркестром дирижировал такой-то и все, — это абсолютно неправильный подход. Ведь дирижер в театре управляет всем: солистами, хором, оркестром, балетом и т.п. В серьезных оперных спектаклях главным является дирижер — тот человек, который держит за ниточки весь спектакль, и очень много, если не все, зависит именно от него. Поэтому и говорят, что постановка «Катерины Измайловой» в Киевской опере — это в первую очередь Константин Симеонов, «Отелло» Верди — Стефан Турчак... Поймите! Я не хочу кого-то возвысить, а просто хочу защитить профессию оперного дирижера. К сожалению, иногда приходится объяснять, зачем вообще твоя профессия нужна...

— «Когда цветет папоротник» во Львовской опере ни у кого не оставила сомнений в определяющей роли в ней музыки — это была именно та основа, на которой все держалось. Считаю, что вы как дирижер-постановщик провели ее практически безукоризненно, о чем и сказала вам сразу после премьеры. Однако сложный организм спектакля творится командой. Как вам работалось с этой постановочной группой?

— Легко! Все делалось в довольно сжатые сроки. Конечно, нужно было расставить музыкальные акценты, Василий Вовкун решал вопрос режиссуры, художник Тадей Риндзак — проблемы художественного оформления, с хором работал Василий Коваль, со светом — Дмитрий Ципердюк, Артем Шошин и Сергей Наенко — с балетом за костюмы отвечала Анна Ипатьева. Это все объединять было непросто, даже тяжело. Мы не имели 50—60 репетиций. Но мне кажется, что все вышло. Как — это другое дело, кому-то может нравиться, кому-то — нет.

Кстати, это я спровоцировал идею постановки еще 20 лет назад. Мы с Василием Вовкуном встречали вместе Новый год. Тогда я и сказал ему, что есть такая колоссальная нереализованная работа Евгения Станковича. Я его «отравил» этой идеей. Через 10 лет появилась вторая редакция произведения. Потому что Вовкун планировал с Василием Василенко поставить это в Донецкой опере.

— Львовский оркестр для вас новый?

— Раньше с ним не работал. Музыканты хорошие, все тщательным образом выучили. Большую помощь оказал Юрий Бервецкий. Он провел всю подготовительную работу.

— Произведение непростое и является неким пробным камнем для театра.

— Там есть что играть. Современные партитуры сложные. Не скажу, что Верди — это легко, но это иначе.

— Мне показалось, что первое действие вышло более целостным драматургически, чем второе.

— Да! «Купала» написаны как оратория. Говорят же, что это — своего рода украинская «Кармина Бурана». Они идут, словно отдельное произведение: Человеческие, Русальные, Ведьмовские и Заключительные Купала. Это все искусно выстроено на одном дыхании. А вот во втором действии иначе расставлены акценты. В нем не следует искать типичной оперной драматургии.

«МАЙДАН — ЭТО УЖЕ НЕ ТАК НЕДАВНО И БЫЛО...»

— А как вы относитесь к несколько прямолинейным аналогиям с украинскими событиями 2014 года на сцене? Шины, камни...

— Знаете, меня это не смутило, а даже и всколыхнуло. Майдан — это уже не так недавно и было... Впрочем, если существуют проблемы с деталями постановки, то их всегда можно уладить. И режиссер Василий Вовкун, и балетмейстеры, я уверен, с пониманием к этому отнесутся. Или пусть уже другие режиссеры, исполнители, дирижеры что-то совершенствуют, меняют, воспроизводят... Мы свой шаг сделали.

— На него тоже нужно было иметь смелость, а также определенную финансовую составляющую, которую генеральный директор — художественный руководитель Львовской оперы Василий Вовкун — нашел, спектакль поставлен полностью за деньги, заработанные театром. Честь и хвала за это ему! Планируется показывать оперу ежемесячно во Львове и в перспективе возить ее по Украине... Кто это будет делать?

— Некоторое время я буду ездить во Львов, а затем приобщится Юрий Бервецкий.

«КОНКУРС ОКАЗАЛСЯ НАИБОЛЕЕ КОНКУРЕНТНЫМ, ЧЕМ ВСЕ ПРЕДЫДУЩИЕ»

— Теперь хочу сменить тему. Я имею в виду долгожданный III Международный конкурс дирижеров имени Стефана Турчака. Вы были членом жюри всех минувших конкурсов. Каким вам показался нынешний по сравнению с предыдущими?

— Вы удивитесь, но, по моему мнению, этот конкурс оказался наиболее конкурентным, чем все предыдущие. Мне очень понравились израильский француз или французский израильтянин Гаддиел Домбраунер, а также румыно-турецкий представитель Артун Хойник, которые заняли первое и второе места. Украинцев, которые прошли в третий тур, я хорошо знаю: Ивана Чередниченко, Назара Якобенчука, Михаила Вандаловского. Это достаточно успешные ребята. Особенно Назар и Иван. Дай, Боже, чтобы карьера у них сложилась, потому что часто бывает, что карьера и талант не идут параллельно. Что касается Гаддиела, то впервые за пять конкурсов совпало мнение жюри и оркестра! Всегда было иначе. А здесь оркестр большинством голосов отдал симпатии первой премии. Для меня это знак, что мы судили правильно, честно, объективно.

— Вообще, Национальному симфоническому оркестру Украины — честь и хвала. Ведь выдержать такой марафон непросто.

— Оркестранты были готовы к этому. Это для нас было делом чести.

— А как относительно украинской дирижерской школы?

— Знаете, я к этому очень спокойно отношусь. Можно иметь любой диплом: Московской, Киевской, Пражской, других консерваторий, но появляется единственный вопрос — ты умеешь дирижировать или нет? Возьмите каждого выдающегося дирижера — вот вам школа! Аббадо, Караян или кто-то другой...

— Есть ли потребность в конкурсах дирижеров?

— Однозначно да! Они дают возможность заявить о себе конкурсантам: это и общение, и понимание того, что происходит в дирижерской среде, по крайней мере среди молодежи, — это все очень хорошо! Иногда тебя замечают, и даже можно получить работу.

— Один из лауреатов — ваш ученик Назар Якобенчук. Он по первому образованию вокалист?

— У него очень хорошая комбинация в образовании. Винницкое музыкальное училище он окончил как скрипач, Киевский национальный университет культуры и искусств у Наталии Кречко —  как хормейстер, параллельно учился сольному вокалу, например, в некоторых моих проектах принимал участие как вокалист. В моем классе симфонического дирижирования в Национальной музыкальной академии Украины закончил магистратуру и аспирантуру.

«СОБРАТЬ ЗВУК»

— Для дирижера очень важно знать специфику других музыкальных профессий. Он должен играть чуть ли не на всех музыкальных инструментах...

— Так говорят, но этого не бывает! Только легенды ходят о дирижерах, которые играли на всех инструментах.

— Дирижеров не так много, и эту редкую профессию шутя называют «поштучной». Сформулируйте, пожалуйста, какими качествами должен обладать дирижер?

— Не могу ответить однозначно. Что здесь выделишь: быть волевым, но при этом глухим? Иметь абсолютный слух и быть абсолютно неприспособленным в мануальном плане? Это — комплекс. Воля, лидерские качества и т.п. Должен быть так называемый распластанный слух дирижерский... Вот вы берете на фортепиано аккорд, и он компактно звучит. А взятый оркестром аккорд звучит на плоскости, потому что он так расположен! Собрать звук — нелегкая задача, поскольку интонация идет от разных инструментов и в разном направлении. Можно иметь абсолютный слух и не слышать, что играет оркестр. Вы понимаете, что отличает гения от обычного человека? Это что-то непостижимое! Вот мы вспоминаем Стефана Турчака. Как ему это удавалось? Каким образом он мог от первой до последней ноты на одном дыхании провести того же «Бориса Годунова» или «Катерину Измайлову»? У него был уникальный дар музыкального драматурга. Это то, что не удавалось никому из наших дирижеров!

— Говорят, у Турчака были какие-то нетипичные дирижерские движения, странная мимика, он был очень экспрессивным.

— Да, особенно в молодом возрасте. Я с 1980 года в Киеве, и уже застал Стефана Васильевича более умеренным, академичным. Я думаю, что почувствовать и передать архитектонику произведения — пусть на подсознательном уровне — ты не сможешь просто так. Вот он умел это. Он управлял временем! Я буду помнить его всю жизнь...

Следующие показы спектакля «Когда цветет папоротник» состоятся 2–4 февраля во Львовской опере.